Великий мертвый - Андрей Степаненко

— А ну, потише! — в полной темноте скомандовал Ордас. — Что там еще случилось?

Из рубки вылетел штурман Гонсало де Умбрия.

— Штурвала нет… — с ужасом в голосе выдохнул он. — И компаса тоже…

— Как?! — оторопел Ордас и кинулся в рубку. — Ч-черт!

Падре, пытаясь понять, что происходит, растерянно огляделся и увидел огни факелов. Их были десятки — на соседних судах, на берегу, — повсюду!

— Ордас! Ты в западне! — раздался с далекого берега слабый, но отчетливо слышный в ночи голос Кортеса. — Жди утра и сдавайся.

— А если не хочешь сдаваться, — громыхнул с одного из соседних судов голос Педро де Альварадо, — можешь прямо сейчас в воду сигать. Похороним по-христиански. Обещаю.

* * *

Вопли пытаемых заговорщиков раздавались у здания суда весь следующий день, и «доброжелатели» только и делали, что уговаривали Кортеса не пачкать рук и на время суда и приговора уехать в Семпоалу — якобы по делам.

— Зачем тебе это надо? — вопрошал благоразумный Гонсало де Сандоваль. — Они ведь запомнят!

— Мне и надо, чтобы запомнили, — отрезал Кортес.

Главный секрет власти — никогда не уклоняться ни от ссоры, ни от драки, ни от расправы Кортес выучил наизусть. И спустя еще двое суток он лично огласил короткий список тех, кого счел справедливым предать судебной расправе.

— Это несправедливо! — наперебой заорали попавшие в список. — Нас там втрое больше было!

— Я бы и вас пощадил, — строго свел брови Кортес, — но ваши преступления перед Его Величеством слишком велики. Так решила вся судейская коллегия. А я, как избранный сходкой Главный Королевский судья должен следовать закону.

Судейская коллегия из двух ребят Берналя Диаса важно закивала головами, и Кортес нахмурился и зачитал первый приговор.

— Гонсало де Умбрия… штурман… за участие в подлом сговоре против интересов Священной Римской империи… приговорен к отрубанию правой ноги по колено.

— Не-ет! — заорал штурман. — Я требую, чтобы меня судили Карреро и Монтехо, а не эти полудурки!

Но его уже тащили в центр площади.

— Хочу пояснить, — мгновенно отреагировал Кортес и нашел глазами стоящего неподалеку Королевского нотариуса. — Поскольку я поручил Карреро и Монтехо доставить в Кастилию королевскую долю, сходка выбрала новых судей — на совершенно законном основании.

— Верно, — кивнул Диего де Годой. — Все правила соблюдены.

— Они даже грамоты не знают! — верещал штурман, вырываясь из рук палачей. — Какие из них судьи?!

Но это уже никого не интересовало.

— Педро Эскудеро… приговорен к повешению за шею.

— Господи, прими душу мою грешную… — забормотал главный подручный Диего де Ордаса, покорно предаваясь в руки альгуасилов.

— Хуан Серменьо… приговорен к повешению за шею.

Почти невменяемого от перенесенных пыток Хуана Серменьо подхватили подмышки и вслед за Эскудеро поволокли к виселице.

— Падре Хуан Диас… приговорен к бастонаде. Двести ударов палкой по спине.

— А ты хорошо подумал, Кортес? — громко, на всю площадь поинтересовался падре.

— Вы нарушили закон, святой отец, — развел руками Кортес. — Судейская коллегия выяснила это совершенно точно. И я это решение одобряю и поддерживаю. Не может святой отец поддерживать бунт и мятеж против интересов Церкви и Короны.

Подошли смущенные таким приговором палачи, но падре презрительно отодвинул их связанными перед собой руками.

— Тогда пусть судейская коллегия заглянет под обложку моей книги для записей, — насмешливо посоветовал он.

— А что там? — прищурился Кортес.

— Разъяснение, сеньоры, разъяснение. Как раз по поводу интересов Церкви и Короны…

Королевские судьи переглянулись, и падре вдруг осознал, что, выдав ему охранную грамоту, Ватикан впервые за все то время, что Диас ему служил, сделал что-то действительно полезное.

Судьям принесли дневник святого отца, и они, оторвав обложку, вытащили сложенный вдвое листок пронзительно белой, почти год не видевшей солнца бумаги. Склонились над ним, с уважением потыкали черными пальцами в огромную печать Ватикана и тут же передали Кортесу.

Хуан Диас ждал.

— Падре Хуан Диас, — наконец-то справился с собой побагровевший Кортес. — Оправдан.

* * *

Едва разведка принесла Мотекусоме свежие новости, он собрал Тлатокан.

— Некоторые из кастилан пытались вернуться домой, — со значением произнес он.

— «Мертвые» испугались?! — восторженно охнули вожди.

Мотекусома улыбнулся.

— Сколько их было?! — наперебой загомонили вожди. — Хотя бы один из четырех есть?!

— Разведчики пишут, что тех, кто струсил, было около двух сотен. А это — каждый третий.

Вожди торжествующе переглянулись.

— Но радоваться пока рано, — предостерегающе выставил вперед ладонь Мотекусума. — Колтес всех поймал, а самых опасных казнил.

— И что ты предлагаешь? — настороженно поинтересовался Верховный судья.

Мотекусома задумчиво забарабанил пальцами по бедру.

— Разведчики предположили, что сила кастилан должна зависеть от привоза новых Громовых Тапиров и черного порошка для Тепуско.

— Да… — закивали вожди. — Это у них самое сильное оружие…

Мотекусома, соглашаясь, кивнул и расстелил на циновке детально прорисованную карту бухты со старательно изображенными парусными пирогами кастилан.

— Я думаю, надо уничтожить весь их флот и ждать, — предложил он.

Вожди растерянно заморгали. Так они еще не воевали никогда.

— Это не так сложно, — все более воодушевляясь, начал Мотекусома, — я это сегодня ночью понял. Нужно выслать пироги с отборными воинами и множеством факелов, как-то забраться на борт каждой пироги… и поджечь!

Вожди восторженно переглянулись.

— А потом напасть?

— Нет-нет, — поднял брови Мотекусома. — Ни в коем случае! Потом нужно отрезать город от подвоза еды и дождаться, когда они покинут крепость… И вот тогда…

Замершие вожди выдохнули и принялись вытирать рукавами взмокшие лица. Такой тактики войны не применял еще никто.

— Ты действительно велик, Тлатоани, — за всех подытожил Верховный судья.

* * *

Едва Кортес выехал в Семпоалу — на встречу с вождями, в городе вспыхнула внеочередная сходка.

— Почему Херонимо повесили, а Ордас, как ни в чем не бывало, с Кортесом в Семпоалу поехал! — орали солдаты.

— Эти богатеньким сеньорам всегда все с рук сходит!

Берналь Диас дождался, когда накал достаточно возрастет, вскочил и, как бы теряя терпение, прорвался в круг.