Руки, полные бури - "-Мэй-"

– Смерть и хаос придут за тобой.

– Буду ждать с нетерпением.

Нефтида почти хотела расслышать хотя бы насмешку в словах Кроноса. Но в них не было ничего. Никакого выражения. Пустота, которая тревожно скреблась коготками по лопаткам.

– Ты не нужна мне, – ровно сказал Кронос. – Но я умею извлекать преимущества из сложившихся обстоятельств.

Он подошёл ближе, так что Нефтиде потребовалась вся её воля, чтобы не дрогнуть. Не отступить.

Голос Кроноса звучал так же спокойно:

– Я знаю, есть боги, для которых брачные обеты мало что значат. Таков один из моих сыновей. А есть те, кто выбирают себе спутника, с которым связывают воплощение и божественную сущность. Продолжение их самих. Союз, записанный пылью во времени. Таков второй из моих сыновей. И ты.

Рука Кроноса поднялась, очертила тело Нефтиды, её плечи и грудь.

– Я и есть время. Я чувствую в тебе эту связь с мужем.

Становилось не по себе от того, что Кронос действительно ощущал. Хотя Нефтида помнила, что ему могла и Геката рассказать.

Связь Неф и Сета ни для кого не была секретом, многие тысячи лет. Бывало, что они расставались, но не думали об этом как о конечной точке. Скорее многоточие, пауза, которая требовалась им обоим, чтобы потом крепче и жарче любить друг друга.

Сет уходил в пустыню, и Нефтида не лезла в эти «отношения», считая, что у мужа должно быть своё пространство. А Сет спокойно реагировал на жажду Нефтиды по новому, её любопытство к смертным.

Они избрали друг друга. Избрали звёздами и песком.

– В теле бога бурь яд, – сказал Кронос. – Я могу воздействовать на него. В Дуате его не достать, но твой муж не согласится вечность оставаться в Дуате.

Нефтида знала, что мир мертвецов Сет ненавидел. Ему казалось, там слишком тесно, не хватало простора, неба над головой.

Кронос продолжал:

– Он не сможет там жить. Или умрёт от яда. Ты знаешь это.

Она знала. Но не хотела думать. Слова, произнесённые Кроносом так ровно и безразлично, казалось, резали кожу Нефтиды, будто скальпель, обнажали мышцы, проходили по нервам.

– Твой сын не продержится долго со своей силой. Она уничтожит его, когда не станет твоего мужа.

Он знал, куда бить точно и наверняка.

Нефтида понимала, что Анубис балансировал на грани, а мертвецы пошатнувшегося мира тянули его за собой, в бездну, где он не мог контролировать свои силы. Пока он цеплялся сам, цеплялся за Сета.

Но без него рухнет вниз.

Когда-то давно Нефтида увлеклась Осирисом. Она и сама не могла сказать, что именно её заинтересовало: может, хотелось лучше узнать брата Сета, может, её тянуло к смерти, богиней которой и она частично являлась.

У них была всего одна ночь. Единственная ночь в Дуате под шелест древних заклинаний и песни ушебти за пределами спальни.

Единственный миг – и он дал миру Анубиса.

«Так должно быть», – говорил Осирис, и Нефтида с ним соглашалась. Дети богов нечто большее, чем они сами. Те, кто появляются, когда должны появиться.

Она любила сына. Ради него оставалась в Дуате, чувствовала, что Осирис прав, когда говорил, что Анубис – бог мёртвых, сейчас он не сможет выжить в мире людей. Дышать их воздухом, ощущать на теле свежий ветер. Пока рано.

Нефтида ушла, когда поняла, что больше не может находиться в Дуате. Что он выпивает её собственные соки, а Сет обвинён в предательстве, в попытке убить брата. Она была нужна ему.

Всё это Нефтида знала. Но до сих пор корила себя за то, что оставила Анубиса.

Да, конечно, она часто навещала его после. И она же первой предложила Осирису отпустить сына в мир людей. Чтобы он смог увидеть его и научиться управлять своей силой.

Нефтида не могла предположить, что Осирис отправит сына к Сету.

Она боялась. О, как она тогда боялась! Что двое самых дорогих для неё существ не смогут поладить. И Нефтиде казалось, они оба пытались исключительно из-за неё. А потом… она и сама не могла бы сказать, когда это началось. Но в какой-то момент осознала, что оба делают это уже ради друг друга.

Сет никогда не называл Анубиса сыном. Но всегда его таковым считал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Муж умирает, а сын готов сорваться в безумие, – произнёс Кронос. – Я могу помочь им. Моя сила велика. Избавить мужа от яда, помочь сыну с силой.

– Не верю.

– Я обещаю.

Вместе с этими словами заструилась сила, древняя, не принадлежащая ни Нефтиде, ни самому Кроносу. У богов существуют свои законы, и обещания никто не способен нарушить. Даже титан.

– Что… – Голос Нефтиды всё-таки дрогнул. – Чего ты хочешь?

– Зевса.

Нефтида не понимала, при чём тут она.

– Я не буду воздействовать на яд, – сказал Кронос. – Я хочу, чтобы ты усыпила его и вывезла из города. Им займётся Геката.

– Ты хочешь, чтобы я предала.

– И тебя за это возненавидят.

На этот раз Нефтида не выдержала и отшатнулась. Ей хотелось верить, что Кронос просит, потому что не может добраться до Зевса сам. Но внутри скреблось осознание: нет, он хочет, чтобы она предала остальных. Чтобы они не смогли простить её.

– Подумай, – сказал Кронос. – Я отпущу тебя, если согласишься.

– А Персефона?

– Останется здесь. Можешь рассказать моему сыну.

– Ты чудовище.

– Многие так говорили. Они все мертвы.

Если бы в тот момент кто-то спросил у Нефтиды, чего она больше всего желает, она бы, не сомневаясь, назвала смерть Кроноса. Она знала, что у неё не хватит сил причинить ему хоть какой-то вред, но в этот момент потянулась, попыталась его коснуться.

Ночными цветами и ядом скорпионов, тёмным пространством между звёздами и эхом последнего удара сердца. Она ни на что не рассчитывала, но внезапно почувствовала… что-то.

Сродни жажде, что обуревала Кроноса. Жажде по единственным водам, к которым он стремился. По древнему живому существу.

Тиамат.

Нефтида позволила Гекате снова перенести себя в комнату, но очнулась в тот момент, когда её обняли прохладные руки Персефоны.

– Неф! С тобой всё в порядке? Что он сделал?

– Выставил прочь, когда я сунулась через чёрный ход, – проворчала Нефтида.

Она отстранилась от Персефоны и внимательно на неё посмотрела:

– Вызови свой серп. Убей меня. Это наш единственный шанс, нужно выбираться как можно быстрее.

Она не стала говорить о предложении Кроноса.

Амон боялся, похищение Персефоны и Нефтиды обернётся катастрофой, но на самом деле вокруг царило сдержанное беспокойство. И очень деятельное.

Сет почти всё время проводил в клубе вместе с Зевсом: раньше Амон мог с трудом представить, что бы заставило работать вместе этих двоих, и теперь закатывал глаза и сообщал, что конец света близок. Сет быстро оценил способность Зевса связаться со всеми пантеонами сразу, отправить часть богов на поиски и всех успокоить. А Зевс тоже понял, что деятельный Сет может быть очень полезен, если направить его энергию в нужное русло.

О Кроносе Сет сразу кратко сказал:

– Он тронул мою женщину. Я его убью.

Это не было угрозой. Это было обещанием.

Гадес с ним вполне соглашался, хотя, когда он ни с кем не встречался, то проводил время в царстве мёртвых. Амон не совсем понял, что там происходит, да и сомневался, что сможет.

– Подземный мир чует опасность для своей королевы, – говорил Гадес.

При этом он иногда поднимал руку, словно хотел коснуться невидимых нитей, которые вели к мертвецам.

Анубис тоже исчез в Дуате, чтобы собрать ушебти и отправить их на поиски.

Амон чувствовал себя бесполезным. Он, конечно, понимал, мало что может сделать, и в итоге координировал всех вокруг. Сет поделился своей гарнитурой для телефона, нацепив Амону на ухо маленький наушник. И вручил планшет.

Судя по тому, что картинкой на рабочем столе стоял закат над Каиром, техника принадлежала либо самому Сету, либо Нефтиде.

– У Сета голая женщина, – усмехнулся Анубис. – Ты бы не перепутал.

Держать в руках планшет Нефтиды оказалось как-то грустно, но Амон старался не думать об этом: сообщения от богов приходили так часто, что Амон не расставался ни с телефоном, ни с планшетом.