Руки, полные бури - "-Мэй-"

– Инпу? Что происходит?

Отпустив Амона, Анубис сел на пол и, не выдержав, с облегчением рассмеялся.

– Меня спрашиваешь? Ты выглядел так, будто смертельно напуган!

– Я видел… – Амон осёкся и нахмурился, как будто сам не понимал, что именно. Тряхнул головой. – Это не мои видения. Их кто-то наслал.

– Зачем?

– Не знаю. Не уверен, что бы случилось, если б ты не появился.

– Ну, видения ещё никого не убили.

– Наши тела близки к человеческим. Всё могло случиться.

Анубис ненавидел, когда Амон становился таким серьёзным. Когда в его глазах отражались все тысячи лет, которые он прожил.

Анубис знал, чего на самом деле боялся Амон. Однажды тот отвёл его к северу от Фаюмского оазиса и показал огромный камень. Тёмный, будто бы холодный и впитывающий солнечный свет. Чёрная дыра, разрыв. Казалось, даже песок обходит его стороной.

– Это Нут, – тихо сказал тогда Амон. – Мать Осириса и Сета. Она уснула, превратилась в реликт. Интересно, что скажут люди, если однажды поймут, что порода не такая, как все?

Сейчас археологи наверняка решили бы, что это окаменелость со времён динозавров или осколок метеорита. Тогда, касаясь камня рукой, Анубис ничего не ощущал, кроме отголосков божественной силы где-то в глубине.

Она была жива.

Амон боялся стать таким же. Потерять интерес к окружающему миру, превратиться в Осириса, далёкого от людей и богов. У Амона не было ни брата, ни жены, ни сына, которые смогли бы его удержать.

Сейчас Анубис видел в его глазах то же выражение, что когда-то около камня Нут. Без лишних разговоров Анубис хорошенько пихнул друга в плечо. Амон тут же возмутился:

– Эй! Синяк же останется! У Сета манер набрался?

Но Амон снова был здесь и сейчас, вскакивая на ноги:

– Гадес и Зевс в гостиной, пойдём, может, они помогут понять, что произошло.

Но они вряд ли могли что-то сделать. Амон замер, увидев скрючившегося Зевса на полу, а Гадеса – сидящим на диване и уставившимся в одну точку. Анубис уже видел подобное, пару минут назад, с Амоном. Поэтому не растерялся и потряс Гадеса за плечо, зовя его.

Ничего не происходило. Остекленевшим взглядом Гадес уставился в пространство, по вискам стекали капли пота, руки судорожно стискивали обивку дивана. Гадес был напуган, но не возвращался.

– Ты зовёшь не тем именем, – сказал Амон. – Не тем, на какое отзывается божественная сущность.

Ну, конечно. Чтобы открыть следующие врата в подземное царство, нужно выкрикнуть имя. Анубис помнил древние тексты наизусть, знал, какой силой может обладать имя, но забыл об этом сейчас.

Наклонившись, Амон тихонько позвал:

– Аид.

Он тонул.

В одиночестве.

Во мраке, где нет ничего, ни начала, ни конца, ни верха, ни низа. Никакого объёма, всепоглощающая пустота. Так выглядит вечность в Тартаре? Безликая и липкая. Где нет ничего – кроме его мыслей.

Его одиночества.

Когда все остались где-то там, за пеленой мрака. Никто не подал ему руки, когда он тонул, никто ему не помог, потому что никого нет рядом.

Как и Подземного мира. Его не существовало, он уничтожен, оставил давящее чувство где-то в груди.

Только имя пробивалось сквозь вязкость.

– Аид…

Гадес вздрогнул, но явно пришёл в себя.

– Вот и хорошо, – с удовлетворением сказал Амон. – Полагаю, Гадес, ты сейчас тоже смотрел видения, которые показывали страхи.

Он кивнул.

– Тогда приведи в чувство своего брата и обсудим, что за ерунда творится.

Анубис понял, что делает Амон: похоже, не так легко сразу прийти в себя после видений. И если ему помогло физическое воздействие, то с Гадесом отлично сработали простые указания. Он действительно опустился на колени перед Зевсом, дрожащим, свернувшимся в клубок.

Древнегреческий Анубис помнил плохо, но смог разобрать шёпот «выпустите меня». Гадес, видимо, тоже, потому что качнул головой:

– Он замкнутых пространств боится.

Гадес позвал брата, и Зевс быстро пришёл в себя. К тому моменту, как он смог наконец-то сесть прямо на полу рядом с Гадесом, Амон уже расхаживал перед панорамным окном и размышлял. Резко остановившись, он повернулся к остальным:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Помните, мы ждали шагов Кроноса? Ну, вы не могли забыть. Так вот, думаю, это они и есть. Геката может насылать тени… и страхи. Кронос наверняка сумел распространить это действие. Не удивлюсь, если все боги, которые в Лондоне, чувствуют себя примерно так же. Ну, или это нам повезло.

– Зачем? – нахмурился Гадес.

Амон поднял руку и начал загибать пальцы.

– Во-первых, это деморализует. Правда, Геката может использовать только страх, но кто об этом знает? Все решат, что залезли им в голову. Во-вторых, не знаю, как вы, а я бы точно сдох, если б Анубис не помог. Вернулся бы, конечно, но сам факт. В-третьих… да откуда я знаю, что за зловещие планы у Кроноса? Я свяжусь с остальными.

Он достал телефон и тут же начал что-то строчить. Гадес уже достаточно пришёл в себя, чтобы посмотреть на Анубиса:

– А кто позвал тебя?

– Никто, – развел руками Анубис. – Я ничего такого не почувствовал. Никаких видений. Поэтому и смог позвать Амона.

– Почему?

Анубис криво ухмыльнулся:

– Может, потому что я и так каждый день живу в страхе? Мне видения не нужны, достаточно оглянуться.

Он не лукавил. Каждый раз, открывая утром глаза, он боялся, что кошмары оживут и он увидит, что близкие ему люди мертвы – из-за него, из-за силы, которую он не удержал.

Что могли предложить видения хуже и страшнее того, что Анубис ощущал каждый день?

– Сет давно уехал в клуб, – сказал Гадес. – Нефтида и Сеф тоже могут быть там. Поехали.

Зевс уже достаточно оправился, чтобы заявить Анубису:

– Перенеси нас.

– Вас много! Я одного могу.

– Значит, по очереди. Ехать долго. Если этот страх действует на остальных богов, нужно как можно быстрее привести их в чувство.

– Да ладно, – фыркнул Амон, не отрываясь от телефона. – Чуть-чуть испугаться полезно. Может, оценят, что стоит объединиться против Кроноса.

Зевс посмотрел на него как на идиота и проговорил очень спокойно:

– Если они будут живы. Я так понимаю, чудовищу проще напасть, пока бог не может ответить. Напомни-ка, солнечный мальчик, кому там монстры подчиняются.

Мысль оказалась тревожной, так что Амон даже не стал огрызаться. Заметно побледнев, перевёл взгляд на Анубиса и кивнул:

– Перенеси в клуб Зевса и Гадеса, потом меня.

Анубис уже протянул руку Зевсу, когда у ног появился один из теневых псов. Он закрутился и даже тявкнул. Небывалое дело! До этого Анубис слышал, как эти собаки подают голос, всего пару раз за тысячелетия.

– Что за… – проворчал Зевс, едва ли не отпихивая пса.

Но Анубис нахмурился. А потом понял, что хотела сказать собака:

– Сет здесь. Он ещё не уехал.

Он действительно сидел в своей комнате. На полу, обхватив колени, как недавно Амон, привалившись к кровати, с закрытыми глазами и тяжело дыша. Из носа обильно сочилась кровь.

– Сет!

Он молчал. Вокруг носились псы, совсем смазанные тени, но ни Гадес, ни Анубис, ни Амон не могли дозваться.

– Почему не получается? – с глухим отчаянием спросил Гадес.

Зевс застыл в дверном проёме, скрестив руки на груди. Прищурился:

– В нём слишком много яда Оружия да ещё сила Осириса… вот и не выходит.

– А что делать?

– Понятия не имею.

– Зовите! – сказал Амон. – Если кто и может достучаться сквозь видения, так это вы.

Но они не могли. Псы начали тихонько подвывать, а кровь тоненьким ручейком побежала из уголка губ Сета.

Гадес и Анубис замерли. А потом позвали одновременно и очень тихо, нет смысла кричать.

– Сети…

– Отец…

Он тонул.

В грязной яме, полной земли и гниющих корней. Он ощущал на пальцах не песок, а смерть. Чуждую ему, вымораживающую до костей. Сверху колол дождь, а он сам чувствовал смерть, задыхался в ней.