Военный талант - Джек Макдевитт

Их оказалось немного.

Однако никто из них не слышал о Габриэле Бенедикте, никто, не был связан с Сопротивлением, не писал о нем, не был любителем военной истории древности, не собирал исторические реликвии. Получить информацию оказалось не так-то просто, поскольку обладатели знаменитого имени, едва мы начинали расспрашивать их о Сопротивлении, сразу начинали подозревать нас в розыгрыше.

Затем я решил разузнать все, что можно, о самом великом человеке. Но если в случае с Лейшей Таннер проблемой стало отсутствие информации, то с Мачесны, наоборот, можно было утонуть в огромном количестве изокристаллов, книг, статей, научных исследований и прочего. Не говоря уже о работах самого Мачесны. Джейкоб насчитал около ста десяти томов, написанных исключительно о нем, исследующих его дипломатические и научные достижения, и еще большее количество книг содержало ссылки на него.

Рэшим Мачесны был физиком — возможно, самым выдающимся ученым своего времени. Когда разразилась война, большинство его коллег призывало к сдержанности, в то время как он предостерегал о грозящей всем опасности и заявлял о своем намерении поддерживать деллакондцев, насколько хватит сил. Родная планета попыталась остановить его, поставив себя в неловкое положение, из которого она до сих пор не выбралась окончательно, но Мачесны с некоторыми своими единомышленниками сбежал и присоединился к Симу.

Его вклад в дело Конфедерации заключался, главным образом, в дипломатической деятельности. Колоссальный престиж Мачесны помогал убедить нейтральные миры присоединиться к неравной борьбе. Он развернул агитацию на полусотне планет, писал блестящие трактаты, выступал перед всепланетными аудиториями, пережил несколько покушений, во время одной незабываемой экспедиции был даже взят в плен ашиурами и через несколько часов освобожден.

Большинство историков считали заслугой Мачесны то, что Земля в конце концов вступила в войну.

— Джейкоб, мне никогда не удастся просмотреть такое количество материала. Придется тебе. Найди связь. Я попробую подойти с другого конца.

— Что именно искать, Алекс?

— Трудно сказать, ты поймешь, когда наткнешься на это.

— Не очень понятные указания.

Я с ним согласился, попросил его сделать все возможное, и связался с институтом, созданным в память о Мачесны.

Институт Рэшима Мачесны представляет собой настоящий храм, выстроенный в классическом греческом стиле. Сооруженный из белого мрамора, украшенный грандиозными колоннами и статуями, он торжественно возвышается на берегу Мелони. Высеченное из камня изображение великого человека находится в ротонде. На круглой крыше — его заявление Парламенту Токсикона: "Друзья, нашему благополучию угрожает опасность".

В Институте размещалась станция приема астрономической информации, которая служила базой данных для телеметрии, переданной из тысяч обсерваторий, с кораблей Разведки, автоматическими станциями из глубокого космоса и Бог знает, откуда еще. Но главным образом, институт представлял собой музей науки и техники, место, куда люди приходили семьями посмотреть, какова жизнь в цилиндрических мирах, как взаимодействуют компьютеры и пульсар Геркулес Х-1, создавая систему Всеобщего стандартного времени. Еще там была имитация путешествия в черную дыру.

Библиотека и книжный магазин служили хорошими источниками информации о Мачесны. Я хотел просмотреть библиотечные формуляры, чтобы выяснить, пользовался ли библиотекой Гейб, но так ничего и не узнал.

— Давайте проверим материалы вне сети, — сказал служащий. — У нас лучше регистрируются те материалы, которые пришлось получать на руки. Если он вернул что-нибудь с опозданием, мы это узнаем. Если же нет... — Он пожал плечами.

— Не беспокойтесь.

Я обратился туда, надеясь отыскать какого-нибудь эксперта, отвести его в сторону и получить свежий взгляд на проблему. Но, в конце концов, я не смог придумать, как сформулировать вопрос. Поэтому мне осталось лишь подобрать что-нибудь из побочных материалов, скопировать их на чистый кристалл и добавить в досье Джейкоба. Тот сообщил, что из первой связки книг не узнал ничего полезного.

— Я продвигаюсь медленно, чтобы лучше воспринимать прочитанное. Но тебе следовало бы определить параметры поиска.

— Ищи намеки на потерянный артефакт, — сказал я. — А еще лучше, на головоломку, решение которой мог бы подсказать нам доктор Мачесны. Или нечто потерянное, что мы могли бы считать артефактом.

В некотором роде я стал экспертом по Рэшиму Мачесны. На войне он рисковал всем. Научное сообщество накидало ему черных шаров, родная планета возбудила против него судебный процесс и заочно приговорила к двум годам тюремного заключения. Движение борцов за мир проклинало его, один оратор даже заявил, что его имя будет стоять рядом с именем Искариота. Ашиуры доказали его продажность, воспользовавшись его знаниями, чтобы создать усовершенствованное оружие. Против этого обвинения он никогда не возражал.

Мачесны обвиняли в том, что он маньяк, бабник и человек, любящий выпить. Мне он очень нравился.

Хотя я так ничего и не добился. Не было никаких указаний на то, что пропало нечто ценное, и никакой связи с Дамой-под-Вуалью. Это скопление находилось вдали от мест сражений. Никакие бои там не шли, никакие цели не прятались в ее закрученных витках. Стратегический интерес к Даме-под-Вуалью появился совсем недавно, и связан он был с экспансией Конфедерации. Но во времена Сима не существовало никакой причины пролетать сквозь скопление, потому что к сердцу Конфедерации вели более легкие маршруты. Сегодня дело обстояло иначе.

Чейз предложила свою помощь. Я ее принял, передав ей целый мешок материалов для чтения и просмотра. Это тоже не дало существенных результатов.

Когда общество Людика Талино собралось на очередное ежемесячное заседание в "Колландиуме", там присутствовал и я.

Яна Кайбер оказалась права: они собрались скорее на вечеринку, чем на академическое заседание. Беседа в вестибюле изобиловала шуточками, раздавались взрывы смеха, все явно настроились поразвлечься.

Я чувствовал себя почти как в театре. Хорошо одетые люди махали друг другу руками, легко вступали в разговоры. Они совсем не походили на общество, которое можно ожидать, скажем, на собрании местного исторического кружка или друзей университетского музея.

Я обменялся парой банальностей с несколькими дамами и взял бокал с выпивкой. Мы находились в анфиладе залов для заседаний, самый большой из которых мог вместить около трех сотен человек.

У этого общества водились деньги: пушистые ковры, обшитые панелями стены, хрустальные канделябры и электрические свечи, резные книжные полки, картины Мануа и Ромфрета. На знамени в главном зале был изображен Талино, а на подиуме стояла фурия — эмблема Кристофера Сима.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});