Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили - Евгений Шулимович Маргулис

твоя в фильм про стиляг». Я говорю: «Ну, давай». Знаете, я думаю, что в принципе Леонид Исаакович мне ничего не должен. Потому что то количество вечеринок в стиляжном стиле, которые были после фильма, все компенсировали. Но, во всяком случае, все вот эти конкурсы без нее не обходятся – молодежь поет, а нам что, трудно спеть, что ли, оригинал? Нет.

(Песня «Ты с высоты».)

В. С.: Как комплимент хочу сказать, что у вас такой формат, который я люблю. Короткими, остроумными, умными и самыми ироничными фразами обмениваться. Потому что сегодня никто никого не слушает. Сегодня это уже норма, телеэфиры невозможно слушать. Почему появилось это знаменитое выражение, что «блюз – это когда хорошему человеку плохо, а шансон – когда плохому человеку хорошо». Это идет от того, что каждый владелец шашлычной считает своим долгом навязать свой музыкальный вкус всему побережью. Всегда хочется сказать: «Граждане, восьмой раз ставящие «Владимирский централ», да имейте совесть, в зале полно людей, сидевших в других местах!»

Песня, которую мы исполним, была первой. Я помню, что до того, как Женя вернулся, Хавтан сделал мне предложение на концерте «Машины времени», что нас, опять же, так соединяет. Я сижу в первом ряду, рядом садится Женя и говорит: «Валер, что делаешь?» Я говорю: «С «Кварталом» репетирую». Он говорит: «Слушай, может у нас попоешь?» – «Как? А что у вас там?» – «Ну приезжай завтра на репетицию, поговорим». Я приезжаю на эту репетицию. Первый, кого я вижу, это трубач Бушкевич, мы его звали Угрюм Бурчевич, он всегда бурчит. Он мне говорит: «Валера, зачем тебе это надо, здесь одни евреи. У тебя свое дело, «Фэн-о-мэн», ты у Боярского, да что ты делаешь-то?!»

Я обращаюсь к остальным: «Ну, что у нас есть-то, товарищи артисты?» Женя говорит: «Есть такая ситуация – не ходит на нас никто, надо попробовать что-то вместе». Я спрашиваю: «Какие задумки у нас есть?» Он отвечает: «Задумка есть вот такая». Показывает мне (наигрывает). Я говорю: «Кто пишет текст?» – «Никто не пишет, покупаем». – «Ну, давай я попробую». Беру листок бумажки: «Вот, играй этот риф». Значит, пишу рассказ. Это такой стиляга, он идет, подходим к припеву, слышу вопрос, на это каждый ответит, каждый ответит, да, конечно, Эдик… Вот этот момент я его помню, как сейчас. Сережа Лапин, докуривая вот так вот бычочек, сказал: «За Эдика нам наваляют в Кемерове». Он абсолютно прав. Абсолютно. Он продолжает: «Может, Вася лучше?». Я говорю: «Ну знаешь, Вася еще ничего, давай Вася». Не забуду реакцию Хавтана: «Какой Вася?!» Мы сделали этого Васю, и я предложил Хавтану: «Поехали куда-нибудь на гастроли, бесплатно сыграем, посмотрим, есть контакт или нет контакта». Контакт был в городе Сумы.

Е. Ф.: Валера говорил про Сумы. На самом деле возили аппаратуру. Какие-то, блин, шесть колонок было и зал «Украина» – три тысячи семьсот мест. Четыре аншлага подряд. Вот так начиналось «Браво» с Васей.

(Песня «Конечно, Вася».)

В. С.: Я уже не помню, рассказывал я на «Квартирнике» с LIGHT JAZZ. Но я помню, как пришел в дом к Маргулису, и мы не расставались в течение пяти лет практически, виделись каждый день. В один из дней к ним в дом зашел в гости Валерий Ефремов, барабанщик «Машины времени». Открывается дверь, и пятилетний Данька – Даниил, сын Ани и Жени, смотрит на него, протягивает руку, тот такой: «Здрасьте, я Валера». Тот руку отдергивает: «Ты не Сюткин!»

Владимир Полупанов, музыкальный обозреватель газеты «Аргументы и факты»: Два слова можно? Я в тот же огород камушек кидаю. С Валерой невероятно приятно беседовать. Каждый раз просто включаешь диктофон, вопросов можно не задавать, потому что Валера начнет и закончит, и просто нужно в конце потом подставить. Сам расшифрует, да. Но я помню твою классическую фразу: «Твой статус легкий и независимый». Поясни, пожалуйста.

В. С.: Нет, это от Михаила Михайловича Жванецкого. У него есть такое маленькое эссе про комара. Вы пробовали зашвырнуть комара? Он не летит, куда вы его посылаете. Нет, он летит, но сам по себе и плюет на вас. Вывод: надо быть легким и независимым. Вот отсюда «легкий и независимый».

(Аплодисменты.)

В. С.: Я очень ценю то, что со мной мои замечательные музыканты. Наш музыкальный руководитель Михаил Савин – все эти 25 лет он руководит всем аранжирующим процессом. «Шанхай-блюз» мы играли – это Мишина аранжировка. А сейчас будет песня, которую без него я эту песню не мыслю, я всегда представляю ее так: «Вам сказочно повезло, потому что среди нас находится человек, который обладает даром. Хотя скажу вам честно, даром он старается ничего не делать». Но сегодня придется даром на «Квартирнике» у Маргулиса. Спасет любой вечер, потому что играет на всех инструментах, но сегодня высокохудожественный, как говорят в министерстве культуры, свист Михаила Савина с песней «Радио ночных дорог» придаст позитива. Михаил Геннадьевич, прошу вас.

(Песня «Радио ночных дорог».)

– Сегодня у нас в гостях на нашем совместном «Квартирнике» Ромочка Логовых. Для вас он, в принципе, Ромарио, для нас – мальчик, который поступил от одного нашего старинного приятеля, который сказал: «Есть один молодой юноша, он скоро приедет в Москву, помоги». Показал он нам песни…

В. С.: Тут очень важно сказать, что это большая удача моей жизни. Я общаюсь с Максом Леонидовым, и Макс говорит: «У меня юбилей, Валера, пятидесятилетний грядет». Я говорю: «Я проходил эту линию». Ввинтил мою любимую шутку, сказал: «Макс, ты знаешь, а ко мне на пятьдесят пришла же фея добрая, и понимаешь, сказала мне, вот на тебе, Валера, либо потенцию, немереную силу для секса, либо память идеальную для новых песен и бизнеса». Макс еще не понимает: «Ну?» Я говорю: «Ну что ну? Я не помню, что я выбрал! Но тебе, Макс, желаю и того, и того. Чем помочь?» Он говорит: «Есть такая идея, что мы будем справлять праздник, у меня такой сценарий для тебя. Я выхожу, говорю, что между питерскими и московскими людьми есть некоторое недопонимание. Ты выходишь, я говорю: «Валерка, сколько же лет мы знакомы. Это ж как сейчас помню переехал с Прустько-Навальской – а ты переводи. Я говорю: «Он переехал с проспекта Просвещения на Васильевский остров». – «Да я вот выхожу, помню, споткнулся о поребрик…» – «Споткнулся о бордюр…» – «Выхожу. Купил себе куру, гречу…» – «Купил себе курицу, гречневой каши». – «И тут стоят какие-то гопники из Москвы уже…» – «Да, стоит какая-то шпана». Вот этими гопниками был ты, Сюткин. Понятно, да?» И мы с ним говорим.

И на следующий день я иду на радиоэфир, и на радио меня знакомят вот с этим молодым человеком. И Рома прям так сразу вот на меня смотрит и говорит: «Валерий Миладович, я давно мечтал с вами тоже познакомиться, может что-нибудь напишем вместе? Я говорю: «Слушай, а вот такая идея. Юбилей у Макса Леонидова, у него времени нет. А давай вот такая история». Я ему рассказал то, что рассказал сейчас вам. На следующий день звонок, и он говорит: «У меня такой набросок есть: «Ты услышишь, как нежно звучит Мариинская арфа…». Я говорю: «Что? А тебе сколько лет?!» Ну то есть этот ироничный посыл противостояния так блестяще, как сделал этот парень, сделать было невозможно.

В. П.: Два слова буквально. Да, удивительно, что парень из Екатеринбурга написал песню «Москва – Нева».

В. С.: Абсолютно точно, да.