Василь Быков: Книги и судьба - Зина Гимпелевич

Действие повести происходит зимой 1944-го, когда окруженные немецкие войска стараются пробиться сквозь советские позиции. Сюжет довольно прост и хорошо нам знаком и по «Журавлиному крику» (1959), и по «Третьей ракете» (1961). И если по времени написания «Предательство» стоит ровно посередине между этими двумя повестями, то и сюжет находится в том же линейном ряду. Правда, вследствие гибели к началу действия троих солдат, вместо заветной шестерки перед читателем предстают только трое военнослужащих артиллерийского наряда: Володя Тимошкин, его друг и командир Иван Щербак и малопригодный к службе пожилой ездовой Здабудько, потерявший в бою лошадей. Из-за потерянных лошадей они не смогли переместить батарею в тыл. Вдобавок из-за того, что снаряды кончились, солдаты наряда не могут выполнить положенного в таких случаях предписания — взорвать батарею. В тот момент, когда автор представляет читателю измученных серией неустанных атак противника, раненых и падающих от усталости героев своего сочинения, мы узнаем и имена двоих погибших: командира этой уже бездействующей батареи сержанта Скварышова и ефрейтора Кеклидзе. Щербак, как старший по званию, приказывает спрятать батарею и, вынув из нее часть механизма, пробираться к своим. На пути к советским позициям к этой группе присоединяется Гришка Блищинский, земляк Тимошкина и его антагонист. Они оба не только белорусы, но еще родились и выросли в одной деревне. Блищинский, хвастун и обманщик, рассказывает правдоподобную историю, которой Тимошкин и Щербак поначалу верят: он говорит, что заботился о раненом майоре Андрееве, их командире, который умер практически у него на руках. В доказательство он показывает планшетку майора, отводя от себя подозрения Тимошкина, который привык не доверять ушлому и известному в деревне своим подлым поведением земляку. Подлинная натура Блищинского открывается им, когда Щербак пошел искать Здабудько, пропавшего после последней атаки преследовавших их немцев. Вместо ездового он принес на руках еще живого, но тяжело раненного и с отмороженными конечностями майора Андреева.

Однако вероломство Блищинского очевидно не только в случае с майором; он ловко манипулирует своими товарищами, подставляя их под всевозможные опасности во время попытки прорваться к своим и прячась за их спины. В конце концов он дезертирует в самую опасную минуту (Тимошкин подозревает, что его земляк перебегает к немцам), при их последней схватке с немецкой группой, во время которой Щербака тяжело ранят. Для того чтобы не быть обузой своему, тоже раненому, другу Тимошкину, дать ему возможность спастись и им обоим не попасть в плен, Щербак решает застрелиться и осуществляет свое решение.

Как мы уже не раз отмечали, герои Быкова белорусского происхождения, находящиеся в действующей армии, практически почти никогда не обладают резко отрицательными характеристиками. Исключение представляет только негодяй Блищинский. Ситуация в корне меняется, когда сюжет перемещается на территорию Беларуси, где, как в «Сотникове», «Двоюродных» и в «партизанской» прозе, к которой мы обратимся в следующем томе, принадлежность к белорусскому народу не предохраняет человека от безнравственности, злобы, предательства, душевной и духовной апатии. Блищинский же интересен не только своей необычной фигурой законченного, внешне чуть ли не оперного подлеца, но исключительной, пусть и порой преувеличенной завершенностью этого образа. Так, у него, пожалуй единственного из всех героев произведения, есть достаточно полная биография, в которой немаловажную роль играет период коллективизации. Автор дает нам сжатую, но в то же время прозрачно ясную картину вероломного поведения этого персонажа в тот тяжелейший для крестьян период. Быков, конечно, прекрасно понимал, какой удар нанесла коллективизация по крестьянству всей страны, но знал и чувствовал это лучше всего на примере своей родины. Коррумпированность негодяя Блищинского выявилась именно в этот период. Макмиллин, например, утверждает следующее:

Дважды награжденный медалями, секретарь комсомольской организации и кандидат в члены коммунистической партии, Блищинский ясно иллюстрирует убеждения Быкова в фальшивости политического карьеризма, громких лозунгов функционеров, которые в условиях сталинизма нашли атмосферу лжи естественной средой размножения и использовали свою власть для безжалостного издевательства. Здесь, как и во всех других его произведениях, когда он описывает «правду о войне», на самом деле он пишет правду о произволе, подозрительности режима, страхе, цинизме, невежестве, неумении и подлости, — которые в огромной степени увеличили трудности советских людей, защищавших свою родину[126].

Читатель видит процессы формирования личности Гришки Блищинского благодаря блестящей эмоциональной памяти его земляка, Володи Тимошкина. В свое время этот Гришка, всего на три года старше Володи, был единственным близким по возрасту мальчиком в деревне, в которой оба росли, — обстоятельство, сблизившее их в детстве. Блищинский, подлец с малолетства, рано научился обводить всех вокруг пальца. Однажды, вспоминает Володя, нашли они вместе кошелек с деньгами и паспортом. Деньги Гришка мгновенно прикарманил, а паспорт вернул владельцу только под давлением Володи. Счастливый обладатель паспорта, которому, не найди он его, грозили бы большие неприятности, вознаграждает Гришку дополнительными деньгами. Вдобавок Блищинского прославляют по всей школе в газете за его «благородный» поступок. Он терроризирует Володю, считает его простаком, глупцом и идиотом. Володя же, обиженный поступком Гришки до глубины души, порывает со своим бывшим другом. Он даже хочет рассказать об этой истории, но не может заставить себя пойти на донос. Вскоре, однако, семья Гришки уехала из деревни в районный городок, и ребята не виделись долго, до самой войны. В начале ее Володя случайно встретил Гришку сначала в деревне, куда тот вернулся, а потом в партизанах. В партизанах Блищинский показывает себя во всей своей красе: доносит на товарищей, ищет и находит местечко потеплее, кусок послаще, задание полегче и, как всегда, упрочивает позиции блестящими советскими лозунгами. В регулярной армии Блищинский нашел себе довольно безопасное место писаря при штабе и, видимо, прекрасно бы там досидел до окончания войны, если бы не неожиданные атаки немцев. Интересно, как «наивный» Тимошкин предвидит послевоенное будущее своего земляка:

Вот так, за нашими спинами он дорвется теперь до спасения, выживет, дождется светлого дня и клещом вопьется в новую, послевоенную жизнь — вопьется в ее самое сладкое и мягкое место. На его груди будут болтаться боевые медали, в карманах будут лежать бумажки, которые дадут необходимые ему права и возможности, и будет он прекрасно проповедовать то, во что сам не верит, но получать будет солидную выгоду за свои проповеди[127].

Тимошкин, его земляк, в отличие от Блищинского, напоминает нам всех других героев-белорусов Быкова, воюющих в действующей армии: он добр, справедлив, силен, правдив, способен на искреннюю дружбу и благодарность, а главное — честен, порядочен, правда, немного наивен, но читатель прощает ему и это за цельность и искренность натуры. Все эти качества героя выражены в монологе Тимошкина, когда они оставили батарею и только-только встретили Блищинского, который тут же «присасывается» к Ивану Щербаку, а Володя Тимошкин по-детски его ревнует. За время службы Иван стал Володе «роднее родного», он присматривает за Володей, помогает ему освоить военные премудрости — одним словом, благодаря Щербаку Володя узнал настоящую мужскую дружбу: «Бывает же так в жизни, особенно, видимо, случается это на войне, что чужой, незнакомый человек становится тебе роднее родного, а свой и знакомый теряет всю привлекательность. Тимошкин очень хорошо это понял за годы своего знакомства с Блищинским и полугодовую фронтовую службу с Иваном»[128]. Когда Блищинский становится непосредственной причиной смерти Ивана, Володя клянется себе, что если выживет, то найдет Блищинского и положит конец подлостям этого мерзавца. Этой клятвой он совершает свой нравственный выбор, в противоположность своему земляку, олицетворяющему тоже проблему выбора, но с иным знаком.

«Его батальон», 1975

Видели ли вы братские кладбища, густо разбросанные на бывших полях сражений от Сталинграда до Эльбы, вчитывались ли когда-либо в бесконечные столбцы имен павших, в огромном большинстве — юношей 1920–1925 годов рождения? Это — пехота. Она густо устлала своими телами все наши пути к победе, сама оставаясь самой малозаметной и малоэффективной силой, во всяком разе ни в какое сравнение не идущей с таранной мощью танковых соединений, с огненной силой бога войны — артиллерии, с блеском и красотой авиации. И написано о ней меньше всего. Почему? Да все потому же, что тех, кто прошел в ней от Москвы до Берлина, осталось очень немного, продолжительность жизни пехотинца в стрелковом полку исчислялась несколькими месяцами. Я не знаю ни одного солдата или младшего офицера-пехотинца, который мог бы сказать ныне, что он прошел в пехоте весь ее боевой путь. Для бойца стрелкового батальона это было немыслимо.