Свадьбы не будет. Ну и не надо! - Ирина Меркина

Ну и, конечно, шум. Громкая музыка, громкие голоса посетителей, их бесцеремонность, их глупые наивные лица, откровенный кадреж, временами граничащий с непристойностью. Запахи еды, звон посуды, зрелище жующих, кусающих, глотающих физиономий. Беата тщательно суммировала все, что может вызвать раздражение. Уж больно унылым и озлобленным выглядело письмо девушки-администратора.

Лично ей нравилось все, особенно веселые галдящие студенты, которые заваливались в «Годзиллу» большими компаниями или парочками. Она любила встречать их у входа и широким жестом хозяйки предлагать место у окошка, или за колонной под плакатом с динозавром, или у стены, поближе к розетке для ноутбука. Люди приходили в ресторан с разными целями, в разном настроении, и это навело Беату на идею, которую она решила воплотить попозже. Пока же надо было разобраться с рутинными обязанностями.

Обязанности были не такими уж сложными. Следить, чтобы все вовремя приходили на работу и не филонили, составлять расписание, затыкать дырки при чьих-то болезнях и прогулах. Наблюдать за порядком в зале. Иногда обсуждать с поварами меню – когда надо что-то добавить или убрать.

Татка побывала у нее и осталась довольна персоналом.

– Хорошие, профессиональные, исполнительные ребята. Вежливые. И еда неплохая. Ты их береги. Удачный коллектив – это большая редкость.

Но Беате не терпелось похвастаться главной достопримечательностью своего заведения.

– Ты лучше посмотри на народ. Где еще найдешь столько красивых девушек, столько умных глаз, столько энергии!

По поводу посетителей и их энергии Татка была настроена более скептически:

– Красивых девушек, я бы сказала, даже перебор. А ты себя не чувствуешь среди них бабушкой?

– Фигушки! – воскликнула Беата и сделала нахальный молодежный жест. – Наоборот! Я чувствую себя моложе.

– Врешь! И ни капельки не комплексуешь?

– Ни в одном глазу! Я же знаю, что я лучше всех.

– Ты, царица, всех милее... Смотри, общение с молодыми – это тяжелое испытание.

– Вот еще! А мы с тобой не молодые, что ли?

– Мы для них уже почти ископаемые. Как вот эти динозавры.

– Да ну, брось, Татка! Они нам завидуют.

– Чему завидовать? Вот если б ты была женой олигарха...

– Ой, да оставь ты своих олигархов. Думаешь, все молодые девки только об этом и мечтают? А нам они завидуют, потому что я, в моем возрасте, ужевыгляжу классно. А с ними еще неизвестно что будет.

– Ты оптимистка, Беатка, – вздохнула Тата. Она была в грустях после неудачной попытки возобновить отношения с адвокатом Витей. Тот со свойственной ему четкостью объяснил, что нуждается в более молодой подруге жизни. Поскольку молодые еще не набрались опыта и гонора и готовы слушаться старших. Неудивительно, что после такого облома молодежь вызывала у Таты только отрицательные эмоции.

– У него представление о молодых девушках, наверное, по советским фильмам, – фыркнула Беата. – Ты бы ему хоть «Маленькую Веру» дала посмотреть.

– «Секс в большом городе», вот что он смотрит, – отмахнулась Тата. – Отсюда у него и представления о взрослых женщинах.

Не надо было, конечно, Беате в этот тяжелый момент звать ее в «Годзиллу». Но уж очень хотелось поделиться с подругой новыми впечатлениями, а заодно отвлечь ее от тоски.

Но Татка не отвлеклась. Она сказала, что в «Годзилле» все очень мило, но видеться с Беатой она предпочитает в других местах. Здесь слишком шумно и тусово. И какая-то чуждая среда. Может, Беата на днях заскочит в «Папку»?

Беата сделала страшные глаза: кто же, работая в ресторане, идет отдыхать опять в ресторан? Да и когда? Ведь в «Годзилле» она занята чуть ли не до двух часов ночи. А утром – все сначала.

Ну а Татка отправилась в «Пресс-папье», где у Ванечки были какие-то новости по поводу инсценировки Беатиного сюжета про уборщицу и заграничного принца.

– Пока ты тут оттягиваешься, я работаю твоим литагентом, – сказала подруга на прощание.

* * *

– Беат, это твоя бывшая начальница? – спросила официантка Катюша, глядя вслед Тате.

– С чего ты взяла? – засмеялась Беата.

– Ну-у... Строгая такая. Разговаривала с тобой, как отчитывала.

«Бедная Татка, – подумала Беата, – уже начальницей обзывают. Надо с ней что-то делать».

Для нее самой «чуждая среда» молодежного ресторана была лучшей психотерапией после депрессии дома престарелых и смерти Ивана Федоровича.

Молодежный коллектив – это не только свежие лица и звонкие голоса. Здесь кипели такие страсти, что ими можно было заваривать чай. Беате порой казалось, что она руководит не рестораном, а реалити-шоу.

Студенческий ресторан, поняла она, это самое лучшее место для стремительного развития отношений. Достаточно пригласить сюда мужчину – и он заразится атмосферой бурного тропического цветения, где все влюбляются, держатся за руки, целуются, танцуют, вращая бедрами. Студенческий ресторан – это вечная весна с ее жаждой спаривания и размножения.

Проблема лишь одна – что под рукой нет мужчины, которого хочется заразить этой жаждой. Искать его совершенно некогда, разве что поскрести по сусекам старых знакомств. Но для Беаты это был недостойный запасной вариант.

Мы принимаем бой, решила она. Что-нибудь обязательно подвернется. Ведь это ресторан, а не школа или дом престарелых.

Но время шло, веселое время перед Новым годом даже не шло, а скакало вприпрыжку. И ничего не подворачивалось.

* * *

Официантке Катюше нравился студент Вася. Когда он приходил, Катя начинала трепетать, как лист на ветру, и выслушивала его заказ с таким видом, будто ей предсказывают судьбу. Другие официанты безропотно уступали ей столик, который занимал Вася с друзьями. Но и обслуживая других клиентов, Катюша, как подсолнух, поворачивала голову за своим солнцем.

И при этом она по секрету призналась Беате, что по-настоящему в Васю не влюблена. Вернее, может, и влюблена, но это не любовь, а просто легкие вдохновляющие эмоции, которые делают жизнь интереснее. В этом смысле, могла признаться Беата, ей тоже нравился студент Вася.

Васе совершенно не подходило его простецкое имя. У него было выразительное, что называется, скульптурное лицо, абсолютно греческий профиль, томные голубые глаза и шапка кудрявых волос. Он до невозможности напоминал мужественного красавца Давида, каким его изобразил великий Микеланджело. Беата даже предполагала, что, если копию Давида в Пушкинском музее возьмут на реставрацию, Вася сможет подрабатывать, стоя в фойе обнаженным с тем величественным и томным видом, с каким он обычно смотрел в монитор своего ноутбука, когда сидел за столиком один.

Другое дело, что в подработках Вася не нуждался. Девчонки шептались, что папа его ужасно крутой не то продюсер, не то медиа-магнат. При этом двойник Давида держался просто и без понтов, любил компании и кофейные посиделки. Вот только приходил он в «Годзиллу» все время с разными девушками, и это заставляло Катюшу если не страдать, то во всяком случае мучаться от неразрешенных вопросов. Правда, Василий со своими девушками не целовался и не прижимался плечами и коленками, а увлеченно и долго разговаривал, что еще больше накаляло атмосферу тайны, окружавшей этого героя.

Беата догадывалась, что никакой тайны тут нет. Некоторые мужчины действительно любят поговорить больше, чем что-то другое. И чаще всего этим грешат писаные красавцы, которые переживают, что женщины делают стойку только на их смазливую мордочку и рекламные бицепсы, а вот личности-то в них и не видят. А красивые женщины в схожей ситуации ничего такого не боятся и наоборот – стараются не тратить время на разговоры. Отсюда следует вывод: женщины благоразумнее и увереннее в себе, но – тс-с! – чтобы не услышали мужчины.

Катя подружкам-ровесницам не доверяла и сделала своей конфиденткой Беату, постоянно изводя ее предположениями, есть ли у Васи «что-то» с этой бритой в мотоциклетных очках или с той рыжей в норковом полушубке. Васин вкус, надо отдать ему справедливость, отличался большим разнообразием.

– Я думаю, у тебя есть шанс, – заметила однажды Беата, – независимо от всех его девушек.

Катя вытаращила на нее глаза:

– Шанс? Что ты имеешь в виду?

– Что Вася вполне может обратить на тебя внимание.

Тут Катюша так расхохоталась, что чуть не рассыпала чаевые, которые в этот момент пересчитывала.

– На меня? Внимание обратить? А зачем?

– Разве ты этого не хочешь?

– Не хочу! – вскинула голову Катя. – Ну, обратит он на меня внимание, дальше что? Будет у нас полтора свидания в койке. На машине покатает. И вся любовь.

– Ну а если не вся? Может же он тебя всерьез полюбить?.

– Не может.

– Почему же не может?

– Да потому что – кто он, а кто я? Я о-фи-ци-ант-ка! А у него – папа баксами набит до ушей.

– Но ведь и официантки выходят за...

– Ага! За сорокалетних олигархов, которые уже устали от капризных баб с Рублевки. За таких выходят, это правда. Только сорокалетние у нас в «Годзилле» не появляются. А их детки нас в гробу видали в белых тапочках. Им нужна подходящая партия.