Чумные - Максим Сиряченко

Вспомнив о маске, Ванесса сняла его перчатки со своих рук и положила на стол, не оглядываясь. В этом не было нужды, она торопится сделать все так, как он сказал. Он поймет, не сочтет это за ее грубость, не может не понять.

Только поднявшись к самой двери по лестнице, Ванесса поняла, какой все-таки снаружи свежий и приятный воздух. Таким он показался ей после тяжелого чумного смрада, к которому она уже успела привыкнуть. Щелкнул ключ в замочной скважине, со скрипом медленно открылась ставшая тяжелой дверь. От яркого света, ударившего в глаза после темноты каюты, выступили слезы.

«Да, Ванесса. Это должны быть твои последние слезы на сегодня. Держи себя в руках, Филипп прав — алхимикам нельзя лить слезы» — решила она про себя. И хотя она понятия не имела, почему, чем алхимики так сильно отличаются от остальных людей, что слезы для них — запрет, девушка дала себе слово спросить у Филиппа об этом. Только позже, когда они вылечат отца.

— Ванесса! Как ты?

Слева раздался голос Нила. Девушка оглянулась на голос и увидела юношу, который торопливо направлялся к ней. Их разделял только десяток шагов, но ей хватило времени, чтобы подумать, какой же он все-таки хороший. Пусть и неисправимый романтик, но о друзьях беспокоится больше, чем за себя. Конечно, он волновался за нее, только напрасно. Никто не сможет успокоить ее лучше, чем Филипп, теперь она знала это — просто потому, что добрые слова может говорить кто угодно, а спасти отца мог только лекарь.

— Ванесса.

— Я в порядке. — Ответила она ровным, ничего не выражающим голосом, таким, что даже усомнилась, она ли рыдала в ногах отца минуту назад. Ее, наверное, выдали покрасневшие глаза. — Отцу нужна помощь.

— Ты ее определила? Болезнь?

— Нет.

Голос девушки еле дрогнул, Нил это заметил. Он попытался взять ее за руку, удержать от перехода на бег. Девушка, как и Нил, была уже у трапа.

— Мне жаль…

— Не надо. Сейчас не лучшее время для этого. — Она одернула руку, но остановилась у самой первой ступени. — И не хорони его раньше времени… — Тут она запнулась, вспомнив свои собственные слова у кровати капитана. — Еще есть шанс. Филипп знает, что делать для того, чтобы Солт выжил. Я сейчас иду готовиться к его приходу вместе с отцом. И тебе советую выполнять все, что он скажет.

— Да, извини. Но ты уверена?.. В том, что…

— Уверена? В чем? — Перебила его Ванесса. — В том, что отца еще есть шанс?

— Нет, я не про это, ты не так поняла. Я верю, что Солт выкарабкается. Я про Филиппа. Ты в нем уверена?

— А ты ему не веришь, так?

Нил не выдержал взгляда Ванессы и отвернулся.

— Не верю. Я не считаю его человеком, которому можно доверять.

— Интересно, с чего бы такая антипатия? Ну ладно, мне до этого дела нет. Можешь считать его хоть вампиром, я ему верю.

— Но почему? — Спросил Нил с таким искренним удивлением, что внутри Ванессы полыхнул огонек злости.

— Почему? — Ее голос стал ледяным насквозь. Таким, что от одного тихо произнесенного слова Нил отшатнулся. — У тебя еще хватает глупости спрашивать, почему я ему верю!? Да потому что, дорогой, ты не будешь жеманиться и воротить нос от еды, протянутой тебе незнакомцем, когда ты подыхаешь с голоду! И уж тем более не будешь подозревать, что она отравлена!

— Ванесса, нам нельзя ссориться. — Вдруг заявил Нил.

Ванесса хотела еще что-то сказать, что-то ядовитое, и остановила себя только в последний момент, когда слова уже готовы были слететь с ее губ. Ее остановили не столько сами слова Нила, сколько воспоминание, которое они вызвали.

Какое-то дворцовое помещение, кажется, жилая комната. Она сидит на колене у отца, он обнимает ее обеими руками. У нее синяк на глазу — результат драки с одним своим другом, уже запудренный, но еще видный. Она плакала, то ли от злости, то ли оттого, что лиловый синяк не будет сходить еще очень долго. Отец что-то говорил юной Ванессе. Та отвечала: «Он первый начал!» Короткое воспоминание было очень свежим, точным. Реальным.

«Ну и какая разница, кто начал? — Говорил ее отец. — Во-первых, даме не к лицу драться кулаками. А во-вторых, пойди и помирись с тем мальчиком, хорошо? Не сейчас, так чуть попозже. Друзьям нельзя ссориться, я же тебя учил, что от каждой ссоры и грубого слова на твоей дружбе появляется трещинка. И чем больше этих трещин, тем проще ее разбить так, что собрать ее будет уже нельзя».

Ванесса так же стояла на месте, по-прежнему сверлила Нила пронзительным взглядом синих глаз, ее руки были сложены на груди. Она все еще злилась — безумно злилась из-за того, что Нил не понимал очевидного и воротил нос от лекарства, точно маленький ребенок, и искренне не понимал, почему она придерживается противоположного мнения. Это просто выводило ее из себя. Но Ванесса понимала, что Нил прав в другом — им нельзя ссориться. Не так уж много у нее друзей, чтобы ругаться с ними из-за каждой глупости. Он у нее всего один, и для нее он больше, чем друг. И пока у нее есть лишняя минута, нужно постараться сгладить эту трещинку на их дружбе, которую она так неосторожно надколола. Сейчас, за этот жалкий отрезок времени, пока не принесли носилки. Потом будет некогда, а еще позже — слишком поздно.

— Извини, сорвалась. — Ответила она тем же тоном. Грубым, но не таким холодным.

— Не злись, я… Просто волнуюсь за тебя. И за твоего отца тоже.

— Злюсь, сам видишь. — Ванесса тяжело выдохнула, все еще чувствуя легкую кипучесть внутри себя. Вымещать ее на Нила ей больше не хотелось, и Ванесса была этому рада. Однако злость теперь было некуда девать, и она плескалась внутри девушки, паля ее нервы. Чувство было мерзким. — Но я успокоюсь, если ты об этом.

— Хорошо. Скажи, а как он там? Что, неужели все так?..

— …Плохо. Он в бреду. С трудом меня узнал. — Ванесса почувствовала, как к горлу опять подступает горький ком. — Послушай, не бери в голову, ладно? После того, как я увидела, что с ним, я вся на нервах.

— Ничего, я понимаю.

— Ты хороший парень, и… — Она запнулась, поняв, что времени уже слишком мало, и что она может не успеть. — Давай потом встретимся и все обговорим, хорошо?

— Да, конечно. — На его лице промелькнула улыбка.

— Ладно, мне пора идти. Нужно приготовить все дома, отца вот-вот перенесут ко мне. И спасибо за заботу, в любом случае.

Нил кивнул ей, и Ванесса заметила, как расслабились его плечи. Девушка подумала, что они, наверное, разговаривали не больше минуты. Слишком мало, чтобы за это время можно было что-то решить, понять или обсудить. Но это было нужно. Хотя бы заклеить скол на их дружбе, пока было время, чтобы он не разросся в большую трещину. «Да уж, — подумала Ванесса, — сколько своих дружб я уже разбила, прежде чем научилась ценить последнюю из тех, что у меня осталась? Хотя нет… Дело вообще не в этом. Ведь те ушедшие из моей жизни люди не были мне дороги. Совсем. Мне было наплевать на них. А Нил… Я просто люблю его. Что тут еще сказать?».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});