Чумные - Максим Сиряченко

— Хорошо… Я подожду тут. Если он не спит, скажешь, что я приходил? Я просто волнуюсь за него, вот и все…

Филипп нарочито картинно кашлянул за его спиной. Более театральный и фальшивый звук трудно было себе представить. Нарочно или нет, однако у Филиппа он получился насквозь ядовитым, так что Ванесса представила себе огромную змеиную пасть с тысячей клыков с прозрачно-желтоватой жидкостью вместо слюны. Нил еле заметно вздрогнул, Ванесса не смогла сдержать улыбки.

— Непременно. — Она ободряюще хлопнула Нила по плечу, затем повернулась к лекарю, который уже держал в руке связку ключей. — Идемте, Филипп.

Открылась дверь, солнечный свет упал на ведущую вниз короткую лестницу. Филипп ступил на нее первым, Ванесса — следом, закрыв за собой дверь на замок. Нил остался снаружи и какое-то время просто стоял и слушал звук волн и гул толпы.

Юноша шумно выдохнул и прислонился спиной к стене рядом с дверью. Он не злился, скорее обижался — то ли на Филиппа, то ли на Ванессу, то ли на себя. В глубине души он знал, что Ванесса права, но лучше от осознания этого не становилось. Он хотел быть рядом с ней в трудный момент, — а в том, что он трудный, Нил не сомневался после слов лекаря, — хотел помочь по мере своих сил. Ведь он же любит ее, черт возьми! И кто знает, что она о нем подумает, что ей еще наговорит лекарь. Конечно, Нил не мог этого знать, но ему казалось, что он выставил себя посмешищем перед Ванессой, упал в ее глазах.

Пока Нил стоял у двери, Эрик спустился с правой лестницы, ведущей на корму. Он заметил Нила, который упорно старался не замечать никого вокруг себя и слиться с дощатой стеной, и, недолго думая, подошел к нему.

— Привет, парень. Ты друг Ванессы?

— Да, друг. А что? — Спросил Нил без особого интереса и желания продолжать разговор.

— Что, не пустили? — Участливо спросил Эрик.

— Не пустили. — Глухим эхом отозвался Нил.

— И хорошо. Никто, кроме этих двоих, Солту не поможет, а лишний там только себе навредит.

Нил кивнул, понимая, что помощник капитана прав, но все же обиделся. Не потому, что Эрик был одного мнения с Филиппом, а потому, что его назвали «лишним».

— Я просто хотел навестить его, увидеть, как он.

— Не на что там смотреть, парень, вообще не на что. У него такой бред, я сомневаюсь, что он и дочь узнает. Тяжело ей будет, бедной. Не заслужила она такого горя.

— Вот я и хотел пойти с ней… Если вдруг…

Нил запнулся, подумав, что этого не нужно было говорить, но Эрик понял его без лишних слов.

— Нет, сомневаюсь, что ты помог бы. Ванесса — девушка гордая, при чужих слезы лить не будет. Будет держать их. А когда девушка держит в себе горе, не давая ему излиться, это еще хуже для нее, чем рыдания. И уж самое худшее для ее мужа.

Юноша открыл было рот, чтобы возразить, но закрыл его, так ничего и не сказав. «Как бы ты за него не переживал, он мой отец, а не твой» — вспомнил он слова Ванессы. А ведь этот человек прав. Нил не ее родственник, не ее муж и не молодой жених, это верно. Он и не лекарь, поэтому его не пустили. Но что, если дело не только в этом? Какие бы чувства он к Ванессе не испытывал, какой бы он замечательной ее не считал, не может ли быть так, что она считает его всего лишь другом для веселья? Дружком, с которым можно поделиться книгами и поговорить о чем-нибудь, но неспособным на большее, да и который ни для чего большего не нужен? Что, если она считает его мимолетным мальчишкой, которому закружило голову романтикой? Именно таким, как выразился Эрик. Лишним. И потому она оценит его старания и заботу насмешкой и презрением?

Нил не заметил, что Эрик уже ушел, оставив юношу в грустной, мрачной задумчивости.

* * *

После того, как дверь закрылась за Ванессой, ей пришлось закрывать замок в абсолютной темноте. Уже слыша щелчки ключа, она думала о том, как будет спускаться по лестнице без света. Тьма была кромешной, она не становилась темнее, когда девушка закрывала глаза.

— Давайте руку. — Раздался рядом голос Филиппа. — Я провел здесь месяц, могу ходить хоть с закрытыми глазами. А лампа есть внизу.

Ванесса протянула руку куда-то вперед, на голос лекаря, но не нашла ничего, кроме пустой темноты. Потом чья-то рука в кожаной перчатке взяла ее под руку и повела вниз, поддерживая и не давая оступиться. Девушка чувствовала своим боком плащ и плечо алхимика, которое оказалось далеко не таким тонким, как казалось со стороны. Это немного уняло в ней страх, усиленный царящей вокруг темнотой. На секунду Ванесса попыталась представить, что алхимик, спускавшийся с ней по лестнице, одет в парадную белую одежду, под ногами у нее не поскрипывающие деревянные, а мраморные ступени, и все вокруг залито белым светом. Эта мимолетная картинка на миг вспыхнула перед ее глазами необыкновенно ярко, как будто существовала на самом деле, и так же быстро пропала.

После того, как идиллический образ исчез и реальность явственно предстала перед ней, Ванесса почувствовала, что именно отличает нынешнюю каюту капитана от прежней. Запах болезни, чумы, запах ядреный, густой и удушающий, ждал ее на конце спуска, как стелившийся по низинам туман.

— Одну минуту. — Сказал ей на ухо Филипп и отпустил ее руку, оставив ее одну в темноте. Сначала это ее чуть-чуть испугало, все-таки стоять одной в кромешно темной комнате с таким запахом… и раздававшимися у дальней стены хрипами было страшновато.

Однако минуту ждать не пришлось. Почти сразу вспыхнули искры трутницы, занялась лампадка, блеснули диким огнем в отступающей тьме не то глаза, не то стеклышки в маске лекаря. Ее огонь осветил прикрученный к полу стол, два сундука, шкаф с книгами и картами, тоже прикрученный. У дальней стены стояла кровать, на ней — накрытый белым покрывалом горб, который еле заметно вздымался и опускался в такт хриплому дыханию капитана. Ванесса, только увидев кровать со своим больным отцом, тут же устремилась к ней почти бегом.

Сильная рука лекаря схватила ее за локоть. Не грубо, скорее предостерегающе и укоризненно. С той же укоризной блестели и его глаза, а может быть, стекла.

— У вас есть перчатки? — Спросил он. Совсем как лектор перед вскрытием.

— Да, сейчас…

Девушка ползла в суму, звякнули бутылочки с препаратами. Рука Ванессы, вмиг ставшая негнущейся и холодной, нашарила пустой кармашек, в котором должно было лежать то, что она искала и чего не оказалось. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Филипп тут же снял перчатки и передал ей. В неровном свете лампадки его руки показались ей мертвенно-бледными.

— Берите. Вернете после осмотра, не теряйте времени.

Ванесса кивнула, стараясь взять себя в руки. Эти самые руки у нее похолодели и тряслись, как осиновые ветки с листочками от сильного ветра, этими руками она приняла у Филиппа перчатки. На мгновение коснулась его рук, холодных, но спокойных. Разумеется, он почувствовал, подумала она.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});