Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала - Автор неизвестен

И вдруг он заметил, что на поле тут и там не хватает растений. Может быть, завязи погибли? А может быть, какой-нибудь бедолага не удержался и украл пару клубней, чтоб утолить свой голод?

«Стоит ли беспокоиться из-за такой малости, когда весь урожай теперь мой!» — рассудил заяц.

На следующую ночь «покойница» Буки снова воскресла и снова до утра обжиралась самой сочной маниокой, самыми спелыми бататами. И так было все ночи подряд.

Как всегда, погубила гиену ее жадность. Она столько съедала и столько портила в спешке корней и клубней, что Лёк не на шутку встревожился. И решил он застать врасплох вора, который опустошал его поле.

Когда снова смерклось, забрался заяц под широкие листья бататов и затаился, чутко прислушиваясь и зорко приглядываясь.

Каково же было его изумление, когда он увидел перед собой покойную гиену Буки, ту самую Буки, которую он сам хоронил неделю назад! Как ни в чем не бывало, она выкапывала бататы и маниоку и жрала все подряд, давясь от жадности…

С трудом сдержал Лёк свою злость и не выскочил из-под листьев бататов. Но поклялся жестоко отомстить. Еще бы! Его, всем известного хитреца, провела такая глупая тварь!

Лёк дождался рассвета, когда Буки с набитым брюхом спряталась в свою могилу, и вернулся домой.

С утра раздобыл он шкуру красно-рыжей обезьяны, набил ее соломой и сделал чучело, во всем похожее на живую обезьяну. Привязал он чучело к толстенному колу, и днем, пока никто не видел, вбил этот кол как мог глубже на поле, недалеко от могилы Буки. Обмазал все чучело самым липким клеем и, весьма довольный, вернулся к себе и улегся спать.

В тот же вечер, едва стемнело, голодная, ненасытная Буки снова выбралась из могилы. Она уже принялась за сбор урожая, как вдруг заметила на поле обезьяну. Обезьяна смотрела на Буки с молчаливой усмешкой.

Не хотелось гиене, чтобы ее кто-то видел, но потом она подумала, что это вор, который крадет у нее маниоку, крадет ее бататы, — и чуть не задохнулась от ярости.

Бросилась Буки к обезьяне и зарычала:

— Эй ты, распроклятый Голо! Отныне и навсегда запрещаю тебе и всем твоим сородичам появляться на этом поле. Потому что это поле мое! Убирайся, да поживей!

Однако обезьяна стояла невозмутимо на задних лапах и презрительно молчала.

Разъяренная Буки подскочила ближе. Но рыжая обезьяна даже не шевельнулась.

— Ах, так! — рявкнула Буки. — Я еще не видела столь наглой обезьяны. Ну ты сейчас раскаешься!

И — пан! — Буки дала обезьяне пинок. Каково же было изумление гиены, когда задняя лапа ее прилипла к обезьяне!

— Ах, вот как? — захрипела она. — Ты посмел схватить меня за ногу, проклятый Голо? Получай же!

И — бах! — Буки дала обезьяне пощечину. И передняя лапа гиены тоже прилипла.

И — пан! И — бах! Все четыре лапы гиены приклеились намертво.

Обезумев от ярости, Буки впилась в горло обезьяны своими могучими челюстями.

И только тогда, когда она почувствовала под зубами солому и клей, поняла Буки, что попалась в ловушку. Но слишком поздно! Она не в силах была даже зубы разжать и еле дышала. Так и провисела гиена на проклятом пугале всю ночь, скуля и задыхаясь.

А наутро — нетрудно догадаться — заяц Лёк поднялся чуть свет.

Разбудил он своих соседей и всем сказал:

— Приходите ко мне на поле! Сегодня я собираю урожай. Для всех, кто придет мне помочь, я устрою большой праздник с угощением!

Отправились Лёк и его друзья на поле и застали там гиену Буки в самом плачевном виде.

— О господи! — вскричал заяц. — Посмотрите, рыже-красный дьявол уносит труп нашей Буки! Рассвет застал их не вовремя, вот они и застыли на месте…

— Чему же тут удивляться? — поддакнула зайцу лань М'Билла. — Дьявол давно уже должен был унести эту грязную пожирательницу падали!

— Что же нам делать? — спросила черепаха М'Боната. — Не можем же мы оставить этих зловредных духов возле самой нашей деревни.

— Да, надо их сжечь! — решил Лёк.

И вот звери начали складывать у ног Буки солому и хворост. А гиена Буки не могла уже даже стонать: язык ее прилип к чучелу, а ноздри забила солома. Все старались от души, но больше всех старался заяц. Он таскал солому и хворост, подскакивал и шептал на ухо гиене Буки:

— Ты думала, что Лёка можно провести? Ха-ха!

— Ты не знала, что Лёк всех умней и хитрей?

— Теперь ты увидишь, что никто не может справиться с Лёком-Сенэ, Лёком-Сенегальцем!

Заяц сунул в солому головешку и раздувал ее до тех пор, пока пламя не взвилось, опаляя шерсть гиены.

Огонь растопил клей на чучеле, и Буки рванулась из последних сил. Она кое-как разжала пасть, оторвала от чучела лапы и выскочила из пламени и дыма. Бросилась Буки к ближайшей заводи и с визгом прыгнула в воду.

В ужасе убежали все помощники Лёка в деревню. Но заяц особенно не огорчился. Спокойно собрал он весь урожай и сложил в отдельные кучи бататы и маниоку. Он был уверен, что даже воскресшая Буки теперь уж не явится требовать свою долю.

Вот с тех пор у всех гиен на теле черные пятна — подпалины.

И с того же самого дня гиена Буки решила никогда больше не возделывать землю. Никогда и ни за что! Особенно вместе с зайцем Лёком, какие бы превосходные советы он ни подавал!

Буки в яме

Как-то раз на закате дня бродила гиена Буки Н'Джур по саванне и принюхивалась: нет ли где падали. И внезапно свалилась в глубокую яму. Тщетно пыталась она выбраться; яма была слишком глубока и стены ее слишком круты. Взвыла гиена и принялась звать на помощь. Наконец услышала ее телка. Подошла она к яме, посмотрела на Буки и спросила:

— Ну, что ты там воешь?

— Вызволи меня отсюда, прошу тебя! — взмолилась гиена.

— Я не так уж глупа, — ответила телка. — Я знаю, как ты расправляешься с беззащитными телятами, когда они больны или слабы от голода. Так что сиди в этой яме, для нас же лучше!

— О дорогая, ты жестоко ошибаешься. Ты явно спутала меня с каким-то другим зверем. Наоборот, я ваш лучший друг! А тебя я буду защищать даже от львов и пантер, если понадобится.

Телка была простодушна и неопытна, и Буки ее быстро уговорила.

— Хорошо, — согласилась телка. — Я согласна тебе помочь, но не знаю как. Подскажи!

— Это очень просто, — молвила Буки, — ухватись за куст на краю ямы и спусти вниз свои задние ноги и хвост. Я уцеплюсь за твой хвост, и ты меня вытащишь. Ты ведь сильная!

Телка так и сделала. Ухватилась Буки за телячий хвост, телка вся напряглась, как лук, и потащила гиену из ямы. Держится Буки за хвост зубами, вцепилась когтями в задние ноги телки, царапает ее, рвет кожу. Несчастная телка вытащила гиену, но сама была вся изранена и измучена. И решила гиена Буки прикончить свою спасительницу и подкрепиться ею. И уже открыла свою пасть…

К счастью, поблизости был Лёк, он все это видел. Бедная телка обратилась к нему:

— Друг мой Лёк, беги, позови пастуха, моего хозяина, или даже Гайенде-льва, нашего повелителя! Я спасла этого ужасного зверя, а он меня жестоко ранил и хочет меня растерзать. Я так ослабла, что еле на ногах стою.

Забеспокоилась Буки. Она знала, что ни пастух, пи лев ее не помилуют. И решила она схитрить.

— Друг мой Лёк, — заговорила гиена Буки сладким голосом. — Эта телка все выдумывает! Послушай меня, я тебе все сейчас расскажу.

— Хорошо, я слушаю, — сказал заяц Лёк. — Всем известно, что я справедлив. Но я должен знать, как все было на самом деле. Лишь тогда я смогу решить, кто прав, а кто виноват. Самое простое — начать с самого начала. Ты, Буки, спустись обратно в яму, а ты, телка, займи свое место и уцепись за куст!

«Ладно, — подумала Буки, — сейчас я надую этого проныру, докажу ему, что я пи в чем не повинна!» И гиена спрыгнула обратно в яму. Расхохотался заяц Лёк и сказал глупой телке:

— Возвращайся-ка ты в свое стадо и больше не пасись одна! Впредь будь осторожнее. А ты, Буки, посиди здесь и подумай о том, что надо благодарить тех, кто тебя спасает. Да будет это тебе уроком!

А вы что думаете об уроке зайца Лёка, справедливого судьи?

Как Буки хотела снести яйца

Ранним утром, еще по росе, едва заяц Лёк отыскал в песке ямку посуше, к нему подбежала гиена Буки.

— Чего это ты от меня всегда прячешься? — спросила она с угрозой.

— А чего мне от тебя прятаться? — возразил заяц Лёк, хотя прекрасно знал десятки причин, почему он и все его родичи избегали гиену Буки.

Солнце еще не взошло, трава была мокрой, лапы зайца не высохли, а зубы гиены были слишком близко от его хребта. Поэтому заяц Лёк повторил:

— С чего мне от тебя прятаться, почтенная Н'Джур? Я просто нашел себе ямку, где прохладнее, чем в траве у тропинки.

— Ах, вот оно что! — прогнусавила гиена Буки. — А я вот вся промокла ночью, схватила насморк и кашель. Слышала я, будто парное молоко — лучшее средство от хрипоты. Слушай, Лёк! Тут неподалеку одна, без пастуха, пасется корова Нагг. Вымя у нее полнее, чем полный бурдюк. Пойди-ка поговори с Нагг, пока пастух не вернулся. А я подберусь сзади и пососу хоть немножко теплого молока!