Журнал «Вокруг Света» №07 за 1975 год - Вокруг Света

— Эх, сейчас бы в баньку сходить! А, мужики?

И вновь змеится Пинега в изворотах, вновь сошлись в разгульной пляске берега, прыгает катер на быстром течении. Река разливается, и берега ее при этом напоминают красно-зеленую чашу, в которую налита бирюзовая влага. На ярко-желтой отмели мелькают черные точки стрижей. Тишина вокруг такая, что слышен малейший шорох в лесу.

Вот уже сутки катер идет без остановок. Прошлой ночью Епифанов звонил из ближайшего лесопункта в Усть-Пинегу, и ему сказали, что караван из пятнадцати судов уже вошел в устье реки и полным ходом движется к верховьям. Танкеры и самоходки везут свой груз строго по графику, и если сравнить их скорость с нашей, то через "тридцать-сорок часов они настигнут катер и обойдут. Вот почему мы торопимся. Кроме того, водомерный пост в деревне Согра, конечном пункте нашего путешествия, сообщил угрожающие уровни паводка: 18 мая — 431 сантиметр, 19-го — 440, 20-го — 448.

При цифре 448 Епифанов даже подскочил:

— Ну и дела, ну и приключения!

За восемнадцать навигаций, что он провел на Пинеге, это одна из самых рекордных отметок. Теперь понятий, почему он отдал приказ нигде не останавливаться, строго экономить горючее, беречь машину.

Больше всего гидрограф боится за пойму в верховьях реки: «Вот где будет работенка! При такой воде, видно, все прошлогодние знаки унесло». Я трижды бывал на верхней Пинеге, но этого места себе не представляю. Речка, как речка, течет в высоких цветочных берегах, трава по пояс, жаворонки в небе, кой-где осина, ива, березняк; на горизонте бродят идиллические стада, а в тихих омутах удят рыбу деревенские ребятишки — окунь, сорога, елец...

Чем ближе к верховьям, тем уже русло и больше пены — верный признак того, -что вода еще будет прибывать. Катер идет вдоль огромных, нависших над рекой штабелей бревен. Скоро их скатят вниз, и бревна поплывут к запани, а оттуда в Архангельск на лесопильные заводы... Мимо пролетают берега — две тугие размашистые косы с вплетенными в них деревьями и кустами. Вылетают из-за поворота рыжие кручи, глухие ельники, зеленые пожни с тихими озерцами и одинокие замшелые избушки — приюты сплавщиков и пастухов.

Пойма открывается неожиданно. Я даже не сразу сообразил, что это и есть то самое место, о котором говорил Епифанов. Летом, когда я плыл на лодке, здесь были крутые песчаные откосы, увенчанные густыми шапками зарослей; на них приходилось смотреть, задрав голову.

Сейчас мы лавируем среди этих зарослей. И кругом острова, острова. По колено в воде стоят сумрачные ели и осинки, трещат голые верхушки ивняка — бьет, заливает его наша волна. На первый взгляд все остается на своих местах: и вода, и кусты, и деревья. Но где Пинега, где фарватер?

Капитан Морев в растерянности. Он впервые в верховьях и никак не может сориентироваться: нет прежних створных знаков. Штурвал принимает опытный Володя Визжачий. Не сбавляя скорости, катер обходит деревья и пни, таранит кусты. Нужно срочно найти пару подходящих лесин, чтобы прибить к ним навигационные знаки. Иначе, чего доброго, караван угодит прямо в лес.

На одном из островков, где посуше, мы вбиваем столб, укрепляем на нем два белых щита. Один обращен назад, к створу, который уже пройден; другой нацелен вперед, на избушку — там предстоит новая работа. Но это только издали кажется, что избушка, на самом деле нечто вроде старообрядческой часовни. Фундамент ее наполовину повис над обрывом, обнажая черные прогнившие бревна, и трудно сказать, какие силы удерживают ее на земле.

Но нам некогда рассматривать «богово место». Мы ставим новый столб со щитом, утрамбовываем землю вокруг него и спешим дальше — до «финиша» добрых шесть часов хода.

Взгляд тонет в сумасшедшем разгуле воды, Половодье не пощадило ни створы, ни совхозные поля с нежными заплатами озимых. Там, где раньше бродили стада, плывут ящики, бревна, лодки и даже сани. Залитый по кабину, стоит старенький «Беларусь». И кругом множество течений с резкими перепадами высот; иногда кажется, что мы плывем в гору.

В деревне Великая затопило баньки и амбары «на курьих ножках». Мы подплываем к какому-то складу, и я вижу, как два кладовщика прямо с крыльца бреднем ловят рыбу.

— Как жизнь?! — кричит им Володя Визжачий.

— Жисть — только держись! — смеются кладовщики, выхватывая из капроновой сетки здоровенных ельцов.

Ребята продолжают ловко орудовать топорами и баграми, и после нас, по пенному извилистому следу, остается стройный коридор белых и красных вешек. По этому коридору караван придет в Сотру.

Сильно трясет, холодно. Трех-четырехбалльные волны бьют в борта катера и, кажется, вот-вот опрокинут его. С надрывом ревет мотор, падает скорость. Но это длится недолго. Стоило нам войти в маленькую бухточку, как все стихает. Тайга, словно ожесточившись, снова подступает к берегам, и река чувствует ее крутую узду — сникает, тускнеет.

— Ну... — Епифанов вытирает потное лицо и улыбается. — Вот и все!

Катер стоит на приколе у здания сельсовета в Согре, покачиваясь на белых волнах разлива. А мы сидим в баньке, которую «спроворил» местный речник-путеец, и наслаждаемся заслуженным теплом. Вдруг тишину нарушил сильный, требовательный гудок. Мы бросились к окошку.

Раскидывая на стороны белоснежные хлопья пены, к разливу шел флагман каравана — могучая по здешним масштабам самоходка, за ней — танкеры, грузотеплоходы, буксиры, катера. В чистых широких окнах флагмана отражались деревья, избы, бегущие навстречу люди, застывшие на полях тракторы. И белая ночь над белой летящей рекой...

Олег Ларин, наш спец. корр.

Мудрость младшего сына

И отца было три сына: два умных, а младший Иванушка-дурачок. Так, во всяком случае, все думают поначалу. А затем выясняется, что младший брат во всех отношениях превосходит старших — он и умнее, и добрее, и благороднее. С помощью коня Сивки-Бурки он выходит победителем из всех испытаний, разбивает козни своих братьев-завистников, добывает в жены красавицу царевну.

Все эти сказки хорошо знакомы с детства. А взрослыми они давно уже записаны, изучены, каталогизированы и даже пронумерованы. Даже скучно становится: сказка об Иване-царевиче и Царевне-лягушке — сюжет № 402, сказка о Коньке-Горбунке — сюжет № 531, об Иванушке и Жар-птице — № 550 и так далее.

И не только в России, едва ли не во всем мире рассказывают сказки про младшего сына. На страницах «Сказок братьев Гримм» он такой же постоянный персонаж, как и в «Народных русских сказках» А. Н. Афанасьева. Только в качестве его верного помощника фигурирует не Сивка-Бурка, а обычно Кот в сапогах. И в европейских сказках несправедливо обиженный младший брат в конце концов всегда торжествует над старшими. Даже когда старшие братья из зависти убивают его или оставляют в подземном царстве, героя в награду за добродетель выручает волшебный помощник. Когда старшие братья приписывают себе подвиги младшего и хотят жениться на предназначавшейся ему в награду дочери короля, младший в последний момент является на свадьбу и разоблачает негодяев.

В мадагаскарских сказках роль Иванушки выполняет Фаралахи. Ему приходится особенно трудно. Он не только самый младший брат в семье, он еще болен — наполовину парализован. Братья незаслуженно обижают, его, издеваются, прогоняют, лишают родительского наследства. Но Фаралах с помощью духов добывает себе красавицу жену и богатство, наконец мстит обидчикам. Когда бедняки родители посылают своих детей искать пропитание, несчастный калека отстает от братьев, и те бросают его на произвол судьбы. Но братья попадают в плен к чудовищам-людоедам, и Фаралахи с помощью ума и хитрости вызволяет их из беды, становится самым богатым и как любящий сын берет родителей к себе.

В одной из вьетнамских сказок старший брат после смерти отца забирает всю землю себе. Младший с раннего утра, как только начинают кричать дикие петухи в джунглях, до поздней ночи трудится у него в качестве работника. Волшебная птица, прилетевшая на дерево, которое росло у дома младшего брата, переносит его на остров, где он находит множество драгоценностей. Старший брат завидует, уговаривает младшего поменяться жилищем и в конце-концов тоже оказывается на острове. Но он набирает так много драгоценностей, что на обратном пути падает с ними в море и тонет. Сказки — дело нешуточное. В них плохо быть жадным и хорошо быть добрым.

Китайцы рассказывают детям другую сказку. Старший брат предложил раздел имущества, себе взял корову, а младшему оставил овода. Дядин петух проглотил овода, и дядя должен был отдать петуха племяннику. Соседская собака съела петуха, и сосед отдал ее как компенсацию за убытки. А собака вдруг заговорила человеческим голосом и предложила младшему брату пахать на ней. Тот так и сделал, но старший брат выпросил собаку себе. Работать на старшего брата собака отказалась и за это была убита. На могиле ее младший брат посадил гранатовое дерево, на дереве выросли чудесные плоды, один упал на землю и превратился в великолепный дом. Добрый младший брат захотел раздать плоды беднякам, злой старший похитил их. Но из плодов выскочили овод, петух и собака и набросились на старшего, брата. Снова порок наказан, а добродетель торжествует.