Эсташ Черный Монах - Виталий Дмитриевич Гладкий

вырваться из объятий мохнатого чудовища, рвал голыми руками оскаленную пасть зверя, даже чуял его зловонное дыхание.

Усилие, благодаря которому он вытаскивал себя в реальный мир, было таким могучим, что казалось, еще немного, и порвутся напряженные до предела мышцы. Из-за этих кошмаров он спал при зажженном светильнике.

Нередко его пробуждение было похожим на воскрешение из мертвых. Какое-то время Эсташ чувствовал себя беспомощным ребенком. Он бестолково размахивал руками, все еще отгоняя злобное страшилище, которое постепенно таяло, становилось бесформенным и кусками расползалось по темным углам; не узнавал ни свою комнату, ни слуг, которые прибегали на крик. Юноша даже не мог вспомнить, где находится.

И только когда приходил сеньор Маурисио, приносил кубок охлажденного вина и едва не насильно заставлял Эсташа выпить, сознание юноши прояснялось, и он с облегчением откидывался на подушки.

Хозяин дома был обеспокоен. Он не мог понять, что творится с его постояльцем. Он даже намеревался вызвать знакомого лекаря, но засомневался, хватит ли денег у школяра, чтобы оплатить этот визит.

Единственным успокоением Маурисио было то, что Эсташ по-прежнему внимательно и подолгу выслушивал его байки. Только старый трепач не замечал главного – мысленно юноша находился очень далеко и от его россказней, и от жилища сеньора Маурисио, и от квартала, где находился дом, и даже от Толедо.

Только уроки колдовства, которые давал ему Абд Ар-Рахман, отвлекали Эсташа и хоть ненадолго избавляли от отчаяния. Мавр был хорошим учителем. Конечно, многие его «колдовские» штучки были всего лишь иллюзией, мастерски сделанным фокусом.

– Без этого в профессии колдуна никак, – объяснял, посмеиваясь, старик. – Люди большей частью верят тому, что видят. А настоящая магия не бывает зрелищна. Особенно та, которая касается здоровья человека. Магические силы невидимы и неслышимы; они окружают нас незримым кольцом, сложенным из частичек. Требуются большие познания, чтобы увидеть это кольцо, которое на самом деле сверкает, как ожерелье из ограненных адамасов, а затем взять в нужный момент требуемую частичку и применить ее по назначению. И главное – надо, чтобы люди поверили, что это настоящее колдовство. Только тогда получится наибольший эффект от усилий мага. Поэтому временами приходится уподобляться факиру, как франки называют бродячих фокусников Востока, чтобы поразить воображение человека «настоящим колдовством». Конечно, когда к тебе придет известность, такие ухищрения не понадобятся. Слава сама по себе обладает магическими свойствами.

Эсташ овладевал колдовской наукой с потрясающим упорством. Учись он с таким прилежанием в школе переводчиков, быть бы ему первым учеником. А когда отваливался от стола, на котором лежала гора манускриптов, то первым делом бежал разыскивать Рамона.

Конечно же, тот находился в одной из трех облюбованных им таверн. Эсташ заходил туда и с надеждой заглядывал в глаза махо. Рамон мрачнел и молча опускал голову; все было понятно без слов – очередной гонец, направленный на розыски Абаль, вернулся ни с чем.

Безутешный Эсташ садился за стол махо и начинал наливаться вином. При этом из него нельзя было выдавить ни единого слова. Рамон лишь скорбно вздыхал и старался всеми способами оградить своего юного друга от нечаянной ссоры с каким-нибудь заезжим кабальеро.

Увы, это удавалось не всегда. В гневе Эсташ становился страшен. Его «дестреза» представляла собой вихрь, ураган. Он мало заботился о внешней красоте, чем отличались махо Толедо; зато эффективность его действий была потрясающей.

И все же Эсташ старался не доводить дело до смертоубийства. Но «испанский поцелуй» его наваха оставляла на губах противника постоянно…

Так шли дни, недели, месяцы – пока не закончились отцовские деньги, которые сеньор Бодуэн Баскет дал сыну на обучение в школе переводчиков. От мараведи Робера де Брезе остались лишь сладкие воспоминания – часть их Эсташ заплатил Рамону, а остальные они пропили вместе.

– Якорь мне в глотку! – воскликнул Эсташ, вытряхивая из кошелька на стол перед махо несколько мелких монет. – Я нищий! Все, пора отправляться домой.

– На какие шиши? – лениво поинтересовался Рамон, допивая свой кубок.

Его кошелек тоже был пуст. Но его это мало волновало. Рамон всегда ухитрялся добыть несколько монет, пользуясь своим искусством махо.

– Не знаю… – Эсташ закручинился.

– Придется вам потрудиться, мой друг.

– Где? Как переводчик я полное ничтожество, переписывать рукописи точно не мое занятие – я просто сойду с ума в тесной келье; разве что идти на паперть перед храмом и просить подаяние.

– Некоторые идальго так и поступают. Когда у человека кошелек похож на вымя выдоенной козы, куда только девается его дворянская спесь. Не всем ведь выпадает удача записаться в королевскую гвардию. Туда берут кабальерос в полной экипировке, а для этого, опять-таки, нужны деньги.

– Спасибо, вы меня утешили… – буркнул Эсташ.

– Не стоит вешать нос! Человеку, который превосходно владеет всеми видами оружия, грешно быть бедным.

– На что вы намекаете? – насторожился юноша.

– Да какие тут намеки… Я же сказал – придется потрудиться. И здорово рискнуть. Иначе не видать вам Булони, как своих ушей.

Эсташ посмотрел на махо долгим взглядом, а затем сказал:

– Хотелось бы поконкретней…

– Извольте. Но для этого нам стоит покинуть это приятное во всех отношениях заведение. – Рамон артистичным жестом обвел руками помещение таверны. – И найти местечко, где нет чужих ушей и глаз.

– Что ж, я согласен!

Вскоре они оказались на берегу Тахо, неподалеку от одной из водяных мельниц. Шум падающей воды заглушал все посторонние звуки, и разговор можно было слышать лишь с расстояния в несколько шагов. К тому же в этот предвечерний час берег был пустынен.

– Мой любезный друг, вы согласны рискнуть? – спросил Рамон, пытливо глядя на Эсташа.

– О каком риске идет речь?

– Вам нужны деньги?

– Что за глупый вопрос? – рассердился юноша. – Без денег мне придется влачить в Толедо жалкое существование, прежде чем отец пришлет мне несколько монет на обратную дорогу. А я устал… чертовски устал от всего того, что обрушилось на меня в последнее время.

– Я вас понимаю. И сочувствую. Поэтому и предлагаю одно выгодное дельце, где нужна отвага и отменное владение мечом.

– И это дельце, конечно же, не в ладах с законом…

– А по-иному денег не достать. К сожалению, я пуст и ссудить вам не могу даже несколько веллонов.

Эсташ тяжело вздохнул, немного подумал, а затем решительно молвил:

– Чему быть, того не миновать! Говорите, я слушаю.

– Жаль, что из города смылся достопочтенный Хайреддин бин Абдуррахман аль-Джибрин. (Прошу меня извинить; ведь он мог быть вашим родственником. Однако из песни слова не выбросишь.) Так вот, сундуки Хайреддина были набиты золотом, но он их увез. Притом в неизвестном направлении. К сожалению. Тем не менее в Толедо есть еще несколько богатых