Вышел месяц из тумана… - Мэтью Арлидж

Когда она подняла глаза, Марк уже наливал себе бокал вина.

– А, пропади все пропадом!

Осушив бокал до дна, он с силой опустил его на стол. Снова поднял и еще раз впечатал в столешницу. Он колотил бокалом о деревянную поверхность, пока у того не откололась ножка и вокруг не брызнули осколки. Отшвырнув в сторону почти опустевшую бутылку, Марк провел изрезанными руками по волосам. Его гнев утих, уступив место горечи.

– Почему ты не поговорила со мной, прежде чем начинать разбирательство?

– Ты знаешь почему. Отступи я хоть на шаг от инструкции, дай тебе хоть намек на послабление… Из-за того, что я… что мы…

– Перед начальством выслуживаешься?

– Ничего подобного. И тебе это прекрасно известно.

– А я, дурак, думал, что чем-то тебя обидел. Наломал дров. Романтик… Потом решил, может, все дело в том, что ты мой босс? И уже жалеешь, что связалась с младшим по званию? Да нет, вряд ли… Просто ты сумасбродка. Прекрасная и непредсказуемая чудачка. Я почти убедил себя в этом. И знаешь почему? Потому что это я как-нибудь пережил бы.

К удивлению Хелен, он рассмеялся – коротким невеселым смехом. Она хотела ответить, но не успела.

– Я никогда, никогда не поверил бы, – продолжил Марк, – что все закончится вот так. Что ты с такой легкостью вычеркнешь меня из своей жизни. Ты ведь ни в чем не сомневаешься, правда? Ты на сто процентов уверена, что я рискнул работой, будущим, шансом остаться для своей дочери хорошим отцом и – черт возьми – надеждами на новую любовь ради паршивой взятки?

– А кто здесь говорил о взятке?

– Брось!

– О деньгах пока речи не шло.

Марк громко выдохнул. Опустил глаза. Посмотрел на свои кровоточащие руки.

– Значит, она тебе заплатила? Марк?

Долгое молчание.

– Ты делаешь большую ошибку.

– Она тебе заплатила?

– Я мог бы весь день и всю ночь сидеть здесь с тобой и объяснять, почему никогда не вступил бы с ней в сговор, никогда не взял бы от нее ни гроша, никогда, черт возьми, не сделал бы ничего подобного, но какой в этом смысл? Поезд ушел. Может, я так никогда и не узнаю, почему ты, не имея ни одного конкретного доказательства, позволяешь себе так со мной обращаться. Возможно, потому что ты – коп. И к тому же мой начальник. Понятия не имею. Но кое-что я тебе скажу. Я не намерен сидеть здесь, в своем собственном доме, и подвергаться допросу с пристрастием в отсутствие адвоката. Ты ведь действуешь строго по правилам. Так что давай, беги к Уиттакеру и передавай свое поганое заявление в отдел по борьбе с коррупцией. Я тоже стану действовать по правилам. Я не позволю, чтобы со мной обращались как с преступником. Я выдержу любой допрос, но в присутствии адвоката и представителя профсоюза. Я распутаю этот гнусный клубок. Вам не удастся навесить на меня это дело. В конце концов я сумею оправдаться. А ты предстанешь перед всеми законченной идиоткой.

Он резко отодвинул стул и, промаршировав к двери, распахнул ее настежь. Хелен медленно пошла к выходу. Что еще ей оставалось? Напрасно она сюда явилась…

– Мне сказать им, что мы с тобой трахались? – бросил ей в спину Марк. – Как думаешь, это поможет? Во всяком случае, объяснит, почему ты против меня ополчилась. Может, я разочаровал тебя в постели. Или ты пожалела, что опустилась до подчиненного. Решила отомстить. Как тебе такая версия?

Хелен уже стояла возле двери. Сейчас ей хотелось одного – оказаться как можно дальше отсюда. Но Марк еще не закончил:

– Знаешь, мне бы тебя возненавидеть. Но не получается. Мне тебя просто жаль.

Задев его плечом, Хелен вышла из квартиры и быстро сбежала по лестнице. Почему его жалость так ее задела? Кто он такой? Продажный коп, паршивая овца в стаде… Да кого волнует, что он там болтает? Она пыталась рассуждать здраво, но тяжесть на сердце не отпускала. Слова Марка задели ее за живое. И потом… Он так искренне возмущался, казался таким оскорбленным. Но ведь все свидетельствовало против него! Не могла же она так ошибиться.

Или могла?

Глава 66

Прекрасно помню тот день. Все, что случилось потом – страдания, жестокость, отчаяние, – уходит корнями в тот день. Конечно, плохого хватало и прежде, но я к нему привыкла. Но не к тому, что произошло тогда.

У нас собрались гости – отмечали день рождения моего дяди Джимми. Они пили с утра – кто-то из них сделал удачную ставку у букмекеров – и нагрузились сильнее обычного. Два раза приходили соседи, возмущались из-за шума, но этим все было по барабану. Еще больше разошлись – врубили на полную катушку «Спешиалс». Мы крутились возле них, клянчили сигаретку или банку пива, но нас прогоняли. Нет ничего тоскливее, чем смотреть, как скачут и вопят упившиеся мудаки, и я свалила спать. Мамуля к тому моменту уже вырубилась. Папуля с корешами и прежде не раз пользовались тем, что она в отключке, чтобы сыграть с ней очередную тупую шутку. Однажды он, а следом за ним и его дебильные дружки взяли и помочились на нее, спящую. Та еще картина. Ожидая чего-то в этом роде, я и ушла.

Сначала я подумала, что он ошибся дверью – до того наклюкался. И дико разозлилась, что он меня разбудил. Попробуй усни, когда рядом развалилась пьяная свинья. Но он не спать пришел. Ему захотелось кой-чего другого. От неожиданности я даже не шевельнулась. Просто обалдела. Он сжал мою правую грудь. Я попыталась сбросить его руку, но не смогла: он только вцепился еще крепче. Было очень больно. Теперь я уже отбивалась. Надеялась, что это глупая шутка, но в глубине души уже поняла, что ошибаюсь. В следующую секунду он забрался на меня, вдавив в узкую кровать.

Кажется, я его умоляла, просила меня отпустить, но его пальцы уже рвали на мне ночнушку. Пальцы были загрубевшие, руки волосатые. Когда он пропихнул в меня свой кулак, я взвыла от боли. В свои тринадцать лет я была девственницей. Другой рукой он вдавил мою голову в подушку. Я зажмурилась, надеясь, что умру и все прекратится. Но я не умерла, а он не остановился – так и продолжал, похрюкивая от удовольствия.

Наконец ему надоело или он просто выдохся. Вытер руки о джинсы, скатился с кровати и направился к двери. Я повернулась удостовериться в том, что он действительно уходит, и только тогда осознала, что у нас были зрители. Джимми и парочка его дружков наблюдали за происходящим, ухмыляясь и посмеиваясь. Отец, пошатываясь, прошел мимо них в коридор. Джимми пропустил его и принялся расстегивать ремень.

Я поняла, что теперь его очередь и что это было только начало.

Глава 67

– Прости. Мне не следовало так с тобой разговаривать. Я имела в виду совсем не то, что сказала. Я не хотела тебя обидеть. Мне жаль, что так вышло.

Слова лились из нее легко, без натуги. Джейк милостиво принял извинения, едва заметным кивком дав понять, что она прощена. Когда она только появилась, он засомневался, стоит ли ее впускать, но после секундного колебания смягчился. Не так уж трудно принять решение вычеркнуть кого-то из своей жизни, но когда этот кто-то возникает у тебя на пороге и просит о помощи, попробуй его прогони.

– Ну что, все по-старому? По-нормальному?

Несмотря на неуклюжесть формулировки, прозвучало вполне искренне, и Джейку подумалось, что у каждого человека свое понятие о «норме», порой довольно странное. Пожалуй, он поторопился зачислить ее в психопатки, хотя оскорбления, которыми она осыпала его в прошлый раз, возмутили Джейка до глубины души. Она, несомненно, много страдала в жизни, и если с его помощью ей становится лучше – что ж, он готов помогать. Его собственный жизненный путь был извилистым и нетипичным. Родители в общем-то не хотели ребенка и при всякой возможности отфутболивали Джейка к бесчисленным бабушкам и тетушкам, которые тоже не проявляли ни малейшего желания им заниматься. В конце концов он оказался на карусели патронатного воспитания, кочуя из одной приемной семьи в другую. Веселого в этом было мало, хотя ничего особенно ужасного с ним не случилось, но, если ты чувствуешь, что никому не нужен, это ранит, и больно. Он привык к этой боли, постепенно научившись держать ее под контролем и даже использовать. Со своими личными демонами он управлялся так ловко, что начал не только получать от боли удовольствие, но и доставлять его другим. Он пробовал себя в роли саба – подчиненного, и у него неплохо получалось, хотя на самом деле ему всегда хотелось держать палец на кнопке. Он понимал, что во всем виноваты его комплексы – неуверенность в себе и уязвимость, – но главное, что он научился с этим жить. Он стал доминатором, и только это имело значение.

Он сумел упорядочить свою жизнь, установив в ней строгие правила. Потому-то и не сомневался, что она вернется. Она его обидела, но уже горько раскаялась. Интересно, у нее кто-то есть? Вряд ли, подумал Джейк и впервые четко осознал, что она в нем нуждается. Оттолкнуть ее было бы не только жестоко, но и опасно.