Путь Ворона - Алексей Волков

И зачем оставались? Наверное, многим пожилым просто некуда было уходить, а молодежь в нынешнем дилетантстве знает о радиации по дебильным книгам о всевозможном метро и думает, будто так можно выжить в городе. А вот остальные места им представляются дикими, и что там делать, они даже не представляют.

Сам Воронов курил, пряча самокрутку в ладонь, стоял под прикрытием, чтобы заметить можно было, лишь подойдя вплотную. Веселым, как в подвале, мужчина отнюдь не выглядел. Несколько расслабленным с виду – быть может. Хотя расслабленность бывает весьма обманчива.

Темнота в низинах на глазах сменялась мраком. В нем исчезали улочки, дворы, сиротливо торчавшие уже неживые деревья. После бушевавших пожаров немногие растения сумели уцелеть, и Воронов сильно сомневался, что в дальнейшем весна в городе сумеет стать привычно-зеленой. Подальше, в тайге – наверное, да, но здесь, не столь далеко от эпицентра…

Легкий ветерок вдруг принес звук, который Воронов совсем не ожидал услышать. Тем не менее сомнений не было. Где-то очень далеко, на самой грани восприятия, работал автомобильный мотор. Нет, машин на ходу должно было оставаться навалом, странно было другое – откуда бензин? Или где-то все же сохранились заправки, и некто, прибравший их к рукам, пользуется последней возможностью поездить? Осенью ведь наезжали на свою беду лихие люди из города, просто их затем так давно не было, что все уже подумали: эпоха автомобильного транспорта в краю миновала.

Надо взять на заметку и обязательно доложить. А пока практически иметь в виду возможный вариант отхода.

Самокрутка кончилась. В запасе в старом потертом портсигаре имелось еще семь штук, только их требовалось максимально экономить. Негде нынче взять табак. Труба дело. И гул мотора уже затих.

– Ну что, дед? Не съели крысы? Или, может, ты пару штук зажевал? Все мясо на безрыбье.

– Типун тебе на язык! Стану я всякую гадость жрать! Заглядывала тут одна.

– Наверно, познакомиться хотела. Уверен, что самка?

– Тьфу!

– Ладно. Не сердись. Надо было камнем ее.

– Попадешь, как же! Проворные твари!

– Тогда – хрен с ними. Поверю на слово. Давай прикроем дверь, и отбой. День завтра трудный, а сидеть все равно толку нет. Чур, первый дежурю я.

Ночь прошла спокойно. Лишь иногда за стеной начинали шуршать крысы, только никаких лазеек для них не осталось. Дверь закрыта, в стене дырок нет, на единственном крохотном оконце под самым потолком уцелело стекло…

Вновь разожгли костерок, попили чайку с консервами, благо кое-какие запасы имелись, и наступила пора уходить. Мелькнула мысль: сделать подвал базой, однако дружно ее отбросили. Хоть имущества с собой – кот наплакал, еда да вода, потерять его будет жалко, а для возвращения может не оказаться времени. Невелика ноша, лучше носить с собой.

Окрестности людными так и не стали. Мужчины долго наблюдали, однако лишь несколько раз вдалеке мелькнули человеческие фигурки.

– Они что, никуда вообще не выходят? – риторически спросил дед.

– Кто их знает? Вдруг все рассказы о жителях – больше фантазии? Один человек превращается в десяток, десяток – в сотню… А то и действительно изменилось все. Магазины давно разграблены, есть что-то надо, вполне могли разбрестись по весне куда подальше. Ладно. Пойдем посмотрим.

С осеннего визита город изменился еще больше. Насколько мало требуется времени, чтобы довольно большой центр с населением в шестьсот с лишним тысяч вдруг пришел в запустение! Особенно если перед тем нанести по нему ядерный удар! Знакомые, по идее, улицы не всегда узнаешь.

Всюду валялся разнообразный мусор, какие-то прилепившиеся к асфальту и земле тряпки, железки, камни, игрушки, стекла, пустые консервные банки, просто грязь. По-прежнему вдоль обочин, во дворах, прямо на проезжей части стояли машины, многие – уже проржавевшие, со спущенными, а частью – с сожженными шинами. Но хоть нигде не валялись трупы. Зато хватало костей. Разумеется, никто не хоронил погибших. Может, в каких-то редких случаях родственники, друзья, соседи предали тела земле, однако гораздо чаще мертвецы стали поживой воронья и самых разнообразных зверей, от совсем уж мелких до одичавших собак.

С другой стороны, на окраине жертв было не так много. Первоначально, после-то люди умирали от облучения, от болезней, наконец, первые схватки между горожанами, согласно свидетельствам беглецов, произошли едва не на следующий день. Или – в тот же. Власти нет, словно никогда и не было, вокруг, не давая выбраться, полыхает тайга, и посреди разверзшегося ада группы людей, пытающихся воспользоваться ситуацией, половить рыбку даже не в мутной – в радиоактивной воде.

Как мало надо, чтобы налет цивилизованности покинул человека! Не зря с экранов четверть века твердили об индивидуальном успехе любой ценой. Хороших учеников оказалось чересчур много. А вот успешных – кто знает?

– Смотри, – дед Иван указал на небольшой скверик по правую руку.

Там, прямо посреди подобия лужайки, копошились люди. Кажется, что-то пытались вскопать. Или – выкопать в неоттаявшей толком мерзлой почве. Еще десяток человек старательно пилили обгорелые, но так и не рухнувшие деревья. Другие деревья валялись на земле, а вот было ли то плодами работы, или они валялись с тех пор, понять сразу было нельзя.

– Пойдем, взглянем поближе. Вдруг помощь понадобится? Да и поговорить не мешало, – Воронов повернул к скверику.

Перед былым местом отдохновения был воткнут знак с черепом, наверняка когда-то украшавший какой-нибудь электрощит. Мол, не хватай, ударит током. Здесь же знак смотрелся несколько странно. Даже если в земле проложены кабели, напряжения-то нет.

– Здорово, господа и граждане! – бодро приветствовал тружеников Воронов.

Те уже стояли, смотрели исподлобья на приближающуюся парочку, явно гадая, чего ждать от прохожих.

– Здорово, коль не шутите!

Слов в ответ прозвучало больше, отозвались многие, просто общий смысл выражался этой фразой.

– Чем занимаетесь?

– Твое какое дело?

– Любопытствую. Вроде землю копаете, а зачем – не пойму.

– Огород здесь будет, – мрачно оповестил какой-то мужик.

– Не рано ли? Едва мороз отпустил.

– В самый раз. Пока подготовим, оно как раз тепло настанет. Да и прогреется перекопанное быстрее. Если надо, во, дров сколько! И прогрев, и удобрение.

Спорить и что-то доказывать Воронов не стал. Не был он докой в делах огородных, а тут с постоянно хмурым небом – может, так действительно и надо? Он больше следил за поведением работников. Нападать вроде пока не собираются, радости от встречи у них тоже никакой. Повод немного передохнуть, постоять без дела.

Зато начал активно говорить дед, и пришлось вставить более важное, чем беседа о росте сельскохозяйственных культур.

– Слушайте, а что у вас за плакат? Вон стоит.

– Так это знак. Здесь Череп крышует. Откуда ты взялся, что не знаешь?

Взгляды людей стали подозрительны.

– Издалека мы. В смысле, жили здесь, но в момент Катастрофы нас не было. Лето же. В деревне нас все и застало, – охотно рассказал Воронов.

Легенду придумали заранее. Но в отношении деда Ивана многое было почти так. С той разницей, что квартиру в городе он уступил внукам, а сам уехал к дальним родственникам на природу доживать свои дни. Не перед самой Катастрофой, года за три до нее, но это уже мелочи. Чем проще версия, тем лучше. Скажи, выбрались уже позже, еще примут за удачливых беглецов. Люди разные. Кто обидится, а к чему конфликты?

– …Теперь пытаемся о судьбе родных проведать…

– А раньше – слабо?

– Слабо. Между прочим, помимо вас еще по Князе-Волконке долбануло. Про остальные места только слышал, а тут видел сам. Как видел, в смысле, людей, гриб зревших лично. Там пройти теперь… Да и после пожаров – не представляете творившееся на дорогах. Остатков машин – до хренища.

– Так им и надо. Нечего бегать, – с едва заметным оттенком злорадства произнес какой-то плюгавенький субъект. – Думали, самые хитрые, деру заранее дали, а эвон как обернулось…

– Тут лучше, что ли? – слышать плюгавого было неприятно. И, не заводя себя, перешел к другому: – Зимой же вообще не пройти. Снега по самое не балуйся, замерзнешь в пути. Как смогли…

– Кто у тебя, паря?

Парнем Воронова назвать было трудно даже с огромной натяжкой. Конечно, весьма многие в категорию взрослых переходить перестали, застряли в вечных гламурных детях. Тут случай был иным.

– Жена с сыном.

– Видно, не шибко ты любил, раз лишь сейчас приперся, – вздохнул мужчина в очках и шляпе, словно у пугала. Старый, чем-то смахивающий на бывшего интеллигента.

– Когда смог, – отрезал Воронов.

– Эй! Доходяги! Работать хто за вас будет?

Голос сзади, молодой, самоуверенный, заставил обернуться.

Там стояли четверо. Одеты тоже грязновато, со стиркой явно имелись проблемы у всех, однако получше «огородников», с некоторым намеком на крутизну. Все чуть побритые, не заросшие до конца. У одного на плече стволами вниз охотничье ружье. У остальных оружия не видно, но пистолет или обрез вполне можно спрятать под одеждой.