Дети всегда правы - де Виган Дельфина

Сидя перед экраном, Клара дочитывала два протокола с показаниями, которые сегодня утром попали к ней на стол, как вдруг ей позвонили из лаборатории. Клара слушала собеседника в течение сорока секунд, после чего повесила трубку, повернулась к Седрику и поделилась информацией: на полученном Мелани Кло ногте не нашлось никаких следов ДНК. Если на нем когда-нибудь была кровь, то ее тщательно отмыли.

Седрик задумался на мгновение.

— Клара, я вот чего не понимаю: этот тип так и не объявился с тех пор, как Мелани разместила видео. Он ведь знает, что мы ждем инструкций. Может, он над нами издевается, а может, ищет более надежный способ добраться до выкупа, который все-таки потребует. Мы отправили фотографию девочки во все комиссариаты, оба телефона родителей на прослушке, а Десятый округ патрулируют целых три полицейских машины.

Клара попыталась сменить тему:

— А у тебя есть новости от айтишников?

— Ничего интересного. С две тысячи девятнадцатого года комментарии под роликами с детьми на «Ютьюбе» отключены, чтобы там не появлялись сомнительные сообщения от педофилов. Некоторые рекламодатели угрожали отозвать финансирование. Мелани Кло говорит, что тратит каждый день какое-то время, чтобы удалить все негативные и даже агрессивные комментарии в «Инстаграме». Что же касается IP-адресов, дети смотрят ролики по сто раз, так что подозрительного пользователя не так легко найти. Однако айтишникам удалось сопоставить подписчиков со списком типов, которых уже задерживали за скачивание детской порнографии. Четверо из списка регулярно смотрят «Веселую переменку», уделяя особое внимание летним видео, когда дети легко одеты или в купальниках, — их уже уведомили и вызвали на допрос. Двое были в районе Парижа во время происшествия. Мы проверили их перемещения и историю звонков в день похищения. Похоже, оба вне подозрения. Мне вообще кажется, что с начала расследования ни одна версия не продержалась дольше трех часов.

— А что насчет Грегуара Ларондо?

— Ларондо с матерью был дома в вечер похищения. Женщина полчаса проболтала по домашнему телефону, а он в шесть тридцать вернулся с еженедельной вечерней прогулки, которая всегда проходит по одному и тому же маршруту: авеню генерала Леклерка, авеню Рене Коти и улица Безу. Соседи видели, как он выходил и вернулся. Я жду результатов с камер видеонаблюдения, однако маловероятно, что он нарушил собственный ритуал. Парень в депрессии, его жизнь протекает как по нотам. К тому же я не понимаю, что бы он делал с малышкой. В квартире ничего не нашли, что исключает вариант с сообщниками. Похоже, мы вернулись к тому, с чего начали.

— Похититель наверняка снова объявится.

— Он испытывает родителей на прочность, проверяет нас, а потом выставит счет.

— Думаешь, он и вправду потребует денег?

— Я на это надеюсь, Клара. Иначе мы имеем дело с настоящим психом, и это плохая новость. А что у тебя нового?

— Привела все в порядок. Отправила улики по делу Клерка судье, как ты и просил, составила промежуточные протоколы по делу Роше… А еще перечитала последние показания по делу Диоре. — Клара замялась, не зная, как продолжить, однако Седрик уже прекрасно изучил коллегу.

— И что?

Она улыбнулась и ответила:

— Я бы хотела просмотреть все сторис. Все, которые Мелани Кло опубликовала за последние месяцы в «Инстаграме». Они у нее в архиве. Я бы хотела получить сторис к себе на компьютер и спокойно отсмотреть одну за другой.

— Очень странная просьба…

— Мне нужно всего лишь скопировать кое-какие данные и специальная программа. Наши службы способны на такое… — Клара выждала две-три секунды и добавила: — Я просто хочу понять.

* * *

Каждая сторис Мелани Кло начиналась с обращения на камеру, снятого крупным планом. Недавно она снова сменила имидж и прическу — ассиметричная стрижка подчеркивала сережки. Ее страсть к цветочным мотивам, казалось, росла вместе с доходами и количеством спонсоров, одаривших Мелани множеством одежды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Со временем Мелани Кло превратилась в Мелани Дрим. В гламурном сказочном образе домохозяйки умело смешивались разные стили.

Но прежде всего, Мелани Кло была матерью Ким и Сэма, доброй феей, дарящей счастье. С утра до вечера она разрывалась между интернет-образом и заботой о детях и уже не могла отличить виртуальный мир от реального: просто рассказывала, как провела день в кругу семьи, создавая таким образом собственное реалити-шоу со скрытой или явной рекламой спонсоров. У каждого подписчика должно было возникнуть ощущение, что он — часть этого клана.

Клара начала с просмотра самых старых сторис — архив позволял прокрутить материалы до две тысячи шестнадцатого года, — а затем взялась за видео прошлой зимы и продолжила изучать ролики в хронологическом порядке.

День летел за днем, но каждый из них начинался и заканчивался одними и теми же словами, повторяемыми с завидным постоянством: «Здравствуйте, дорогие мои, надеюсь, у вас все хорошо», «На этом все, дорогие мои, желаю вам спокойной ночи и отправляю море звездных поцелуйчиков!».

Понемногу Клару стало затягивать: от одного откровения к другому, часто очень личному, голос Мелани начал ее завораживать. Клара понимала, что застряла в состоянии между восхищением и отвращением, а на сами ролики оказалось очень легко подсесть.

Через час она поставила сторис на паузу — нужно было абстрагироваться от происходящего на экране.

В последние месяцы ролики Мелани стали появляться чаще: снимать каждый день начинали с момента пробуждения, а поводов находилось все больше и больше. Малейшее движение, незначительное событие, самое банальное перемещение из одного пункта в другой — все это тут же попадало в сторис.

В постели, в комнате, на кухне, в гостиной, по возвращении из школы, у экрана телевизора, за уроками или игрой на планшете, на улице, в магазине, в машине, в парке, в бассейне — Мелани снимала Ким и Сэма повсюду. Она появлялась из ниоткуда с телефоном наготове и принималась комментировать происходящее.

Не было ни мгновения, ни места — кроме душа и туалета, — которые укрылись бы от объектива камеры. Мелани снимала все: школьные тетрадки, четвертные оценки, рисунки, незаправленные кровати. А когда не могла снять на камеру, рассказывала: словно специальный корреспондент, отправленный в свой собственный дом, она отчитывалась обо всем. Если по коварной случайности Мелани вдруг заболевала или просто уставала, если по какой-либо другой причине ее не было в Сети несколько часов, она тут же записывала извинения для подписчиков.

Как и видео на «Ютьюбе», этим роликам можно было не придавать никакого значения, и тогда они казались совершенно безобидными. А можно было принять их близко к сердцу.

Однако все они казались до тошноты одинаковыми.

Кое-что все-таки отчетливо прослеживалось в этой веренице сторис. За последние недели поведение Кимми изменилось. Иногда это было заметно по какой-нибудь детали, например по выражению лица. Иногда девочка пряталась или рукой отгораживалась от камеры. В некоторых роликах перемены мгновенно бросались в глаза. Несколько раз Кларе хотелось обнять девочку, спрятать ее от объектива — вызволить оттуда.

Все чаще и чаще Кимми натягивала капюшон или отворачивалась, в то время как Сэмми держался по-прежнему: механическая улыбка, большой палец вверх в знак одобрения. Казалось, Кимми хотела исчезнуть.

Сидя у экрана, Клара хотела лишь одного: крикнуть «Хватит!» и все выключить.

Однако она снова нажала на воспроизведение, и голос Мелани наполнил комнату. Не отрываясь, Клара смотрела лишь на девочку.

К концу лета в одной из сторис, снятой в магазине оптики, Мелани попросила подписчиков выбрать оправу для Сэмми. Она спросила мнения у дочери, однако очевидно изнуренная Кимми сидела на стуле и молчала.