Горе - Шиму Киа

свои вопросы, тем более от вас.

— Я рада быть вам полезной, — она встала вслед за мной, чтобы проводить.

— Удивительно, что вы так много знаете о тайнах Ньепсов.

— О них знает каждый, — смеялась хозяйка.

— Кроме меня.

— Вы кажитесь таким человеком, который знает обо всем и везде.

— Все обманчиво, — я улыбнулся а сам задумался.

Мы подошли к порогу. Я обернулся, чтобы попрощаться с Лилией, но на глаза попалась лестница в комнату Вайолетт. Я ведь ее не навестил…

— Что такое, мистер Ридл? — видя мое замешательство, сказала хозяйка.

— Нет, ничего. Доброго вам вечера!

— Вам тоже! — она счастливо махала мне рукой, провожая взглядом.

«Все обо всем знает…», — прозвучали слова Лилии в голове. Значит, вот каким меня видят? Ожидания других всегда ложны. Мы думаем о незнакомце одно, а получаем нечто иное. Невозможно прочитать человека до самых последних страниц, потому что те заклеены костлявой рукой скелета в шкафу. А я должен все знать… Почему должен? Я не обязан оправдывать ожидания- это и так ясно- но невольно стараешься угодить другим, когда речь заходит о ком-то близком…

Лилия, на удивление, рассказала мне все, что я так хотел узнать. Я получил ответы, которые искал, которые интересовали меня, а теперь… А теперь ничего… Это похоже на смерть, только пропало не что-то значительное, а маленькое, например, карандаш. Без него можно справиться, но на первых порах будет немного трудно. Так и здесь… Или не то сравнение? Я ведь потерял связь с Пивоварней, которая открыла мне главную свою особенность, язву, делающую ее особенной, отличающей от других городов страны. Она познакомила меня с Ньепсом, с его домом, с Лувром, с Вайолетт, чтобы дать мне возможность разгадать все загадки богатого семейства, а оказалось, что жена вечно изменяющего ей мужа, просто, как ни в чем не бывало, рассказала мне абсолютно все. Все, что мне представлялось туманом, окутывающим силуэт истинного облика города. «Это известно абсолютно всем». Абсолютно всем, но не мне… Неужели это просто игра, забава, чтобы занять мою душу? Неужели Пивоварня дала мне все это, чтобы просто развлечь меня, заставить еще немного остаться у нее, ведь каждый житель- на вес золота. Это тоже меркантильная игра?!

Я лег на кровать, стал смотреть в потолок и думать, думать, думать.

Одна домохозяйка испортила все мое старческое развлечение одним вечером. Она отблагодарила меня разрушением цели. Полярная звезда была украдена, ее стали видеть все. Казалось, будто я один знаю все, что творится на самом деле в Пивоварне, но какая-то жалкая Лилия взяла и порвала на части мою уникальность. Особенность, которая ставила меня выше других. Я знал Пивоварню- думал я- знаю, что у нее есть секреты, а остальные лишь кивали головой, зная это тоже. Они лгали… Это была ложь. Этот алкоголь- сплошная ложь, заставляющая лгать других. Если бы не рюмка спиртного, любая трезвая бабушка уже давно бы поведала мне все, но ведь пьянство у них- это кислород. Эти люди не могут быть трезвыми. Они не умеют быть трезвыми. Наслаждаясь вечно отуманенной жизнью, жители Пивоварни не собираются что-либо менять. Они живут в Раю, не замечая проблем вокруг них. Если же и замечают, то просто запивают горе, оставляя от него лишь плаксивые жалобы такому же пьяному незнакомцу. Все настоящие беды Пивоварни- в алкоголе. Один лишь алкоголь и табак рушат мирный городок, погружая ее в вечный сон. В него никто не приезжает, не потому что здесь нечего делать, а потому что люди не хотят стать пленниками райского уголка. Те, кто трезвеют, уезжают, остальные обречены на вечный сон.

Вот, почему Лувр ненавидит этот город…

XIII

Климента Ньпса похоронили вдалеке от городского кладбища- их разделяло обширное поле, которое полностью заняли опустившие вниз головы слуги- под небольшим деревом, вокруг которого рос кустарник. Рядом с могильной плитой стояли самые важные для погибшего люди: Люсия, Вайолетт, Пленка-1 и… я. Атан давно потерялся в библиотеке, и, кажется, уже давно умер, так как даже костлявые птицы его не подают признаков жизни. Лувр стал всеобщим изменником и ненавистником. Я же, как великий благодетель, который сделал ровным счетом ничего, мог лицезреть весь процесс похорон под хоровой плачь всех окружающих, который был искренним и горьким. Могильная плита чудом не треснулась под тяжелым весом жены, которая голыми руками собиралась выкопать мертвое и уже слегка сгнившее тело своего мужа. Вайолетт, обессиленная и маленькая, судорожно дрожала, потому что все слезы были выплаканы еще вчера. Пленка-1 ревел, как ребенок, а за ним, следуя примеру, завывали и остальные. Нас мог слышать весь город, да и не только слышать, но и видеть: поле, полностью засеянное стоящими людьми, трудно не заметить, но звуки мотора машин не задерживались и все время равнодушно пролетали мимо. Водители не замечали слуг, потому что те были невидимы для чужих глаз.

Сегодня утром ко мне пришел слуга в черном наряде и с грустным лицом, он молча отдал мне в руки конверт, а сам медленно, тяжело ступая на каждую ступеньку, спустился на улицу. В конверте было приглашение на похороны от тети Люсии. Она говорила, что я стал полноценным членом семьи Ньепсов и имею полное право быть главным гостем, к сожалению, на не самом веселом мероприятии похорон ее любимого мужа, для всех будет огромной радостью в этом темном дне, если я решусь все-таки стать участником настоящего горя и разделить его с остальными. Разумеется, я пошел. Здесь никаких целей не было. Все мои цели были просто стерты еще вчера- мне нужно было развеять скуку.

Я стоял возле могильной плиты Ньепса. Слева от нее росло дерево, укрывавшее могилу от особенно ярких солнечных лучей- погода, видимо, не разделяла всеобщего горя- справа расположилось большое пустующее местечко. Смотря на этот холодный мрамор, я вспомнил все свои похоронные процессы, в которых участвовал и понимал, что любая смерть до этого момента не являлась настолько опустошающей, какой оказалась эта смешная потеря цели. Я все еще думал об этом. Как странно, почему мои мысли были зациклены на этой потере нематериального, когда передо мной находилась настоящая трагедия, требующая к себе все внимание. Я был чужой в этом слезном дожде солнечного дня, потому что пустота моя куда меньше, чем у окружающих, но куда больнее. Это схоже с иголкой, которая продолжает неумолимо колоть твое тело, вызывая зуд, а ты все чешешься, чешешься, но это бессмысленно, потому что иголка, не переставая, продолжает нагло протыкать твое тело, пока не устанет. И было бы еще хорошо,