Основная операция - Данил Корецкий

— Стоять на месте! Не шевелиться! — резкая команда пригвоздила обоих к покрытому кафелем полу.

На пороге стоял лейтенант милиции. И грубый окрик, и выражение решимости на лице, и напрягшаяся в кармане шинели рука показывали, что он заглянул сюда не случайно.

— Что случилось, дорогой? Что мы такого сделали? Нас уже пятый раз останавливают! Или теперь в Москве такие порядки? — пошел в наступление Волк, но не зарываясь: говорил с почтением, резких движений не делал и даже изобразил довольно натуральную улыбку.

— Документы! — приказал лейтенант. Это был местный участковый. Только что какая-то женщина сообщила ему о двух подозрительных кавказцах, вошедших в подъезд номенклатурного дома. А от них всего можно ожидать — ориентировки пестрят сообщениями: квартирная кража, разбой, грабеж, изнасилование… И везде «лица кавказской национальности»! Надо действовать осторожно и держать ухо востро.

— И документы пять раз проверяли, — подчеркнуто смирно сказал Волк, доставая паспорт с вложенной справкой о регистрации. Он не очень испугался. Милиционер был один, к тому же обычный, а не омоновец, про которых ходило много устрашающих слухов.

Лейтенант раскрыл паспорт, посмотрел справку. Вполне легальный чеченец. Хотя рожа бандитская, но за рожу привлекать к ответственности нельзя. Да и проверяли его…

— Что здесь делаете? — контрольный вопрос должен был определить дальнейшие действия.

— К Пилотникову пришли, — пояснил Волк. — К Плотникову. Все время не правильно говорю.

— К Николаю Сергеевичу? — переспросил участковый. Он знал, что жилец из двадцать седьмой квартиры ответственный работник внешней торговли и часто живет за границей. Его гостем не мог быть всякий шалопай.

Волк кивнул.

— Мой отец с ним в Иране работал. Теперь послал, чтобы переводчиком устроил в министерство. Я шесть языков знаю.

«Образованный, еб твою мать! — раздраженно подумал милиционер. — Институт за бабки окончил, в министерство за бабки попадет и будет как человек по заграницам разъезжать. А по виду все равно: как был зверем, так зверем и остался…» Последней фразой он успокаивал сам себя, ибо попал в столицу по лимиту, жил в общежитии, поступить на юрфак не мог и был обречен всю жизнь тянуть лямку на низовой грязной и опасной работе.

— Николай Сергеевич в командировке, одна жена дома, — процедил лейтенант, возвращая паспорт.

— Вах, не повезло! — огорчился Волк. — Тогда мы пойдем. Она нас сильно не любит — и отца, и меня. Говорит, мы мужа спаиваем! А какой спаиваем, просто у нас принято выпивать при встрече. У вас ведь тоже такой обычай?

Участковый вспомнил вечно унылую физиономию жильца и чуть заметно улыбнулся. Оказывается, ему тоже свойственны человеческие слабости!

— До встречи, лейтенант. Мы еще придем к Николаю Сергеевичу, попозже.

Волк направился к выходу. Дунда шагнул следом, но участковый придержал его за рукав.

— А твои документы?

Дунда вытащил затертый паспорт.

— Братишка только приехал, зарегистрироваться не успел, — упреждая вопрос о справке, пояснил Волк. — Сейчас в гостиницу поедем, там документ выдадут.

Участковый не торопился отдавать паспорт. С одной стороны, вроде бы все в порядке, с другой — несмотря на гладкие байки, эти звери ему явно не нравились. Их следовало обыскать, доставить в отделение и тщательно проверить. Но… Кто знает, что у них на уме и что под одеждой… А он один, и рука, грозно засунутая в карман, сжимает собственные пальцы: после того, как сержант Петков по пьянке потерял пистолет, начальник приказал выдавать оружие только на задержания.

Пауза затягивалась, формально участковый инспектор лейтенант Хлынов выполнил свои обязанности и сделал все, что необходимо в подобных случаях. Если бы он был роботом, никто и никогда не смог бы обвинить его в нарушении установленных правил. Но лейтенант Хлынов являлся человеком разумным и обладал интуицией, чем давал роботу сто очков вперед. Он понимал, что проверка подозрительных лиц проведена поверхностно и если исполнять свои обязанности так, как положено, то надо довести ее до конца. Но, кроме интуиции, Хлынов имел чувство самосохранения и тем проигрывал роботу вчистую.

— Что столько смотришь, там все в порядке! — сказал Волк, и в голосе проскользнуло тщательно скрываемое напряжение. Дунда молчал, и это молчание тоже было напряженным. От обоих чеченцев исходили тяжелые биоволны угрозы, и Хлынов отчетливо понял: перед ним бандиты. И ощутил, что его жизнь висит на волоске. Ощутимо взмокла спина.

— Давай паспорт, нам идти надо! — тон Волка стал требовательным.

В Москве постоянно проводятся рейды, операции и спецмероприятия по обезвреживанию преступных элементов. В них задействуются сотни единиц автотранспорта, компьютерные сети, новейшие средства радиосвязи. Считается, что, увеличив техническую оснащенность милиции, можно существенно снизить уровень преступности. На самом деле это не так. Главное — человеческий фактор, как формализованно обозначил родоначальник перестройки личностные качества каждого отдельного гражданина огромной страны.

Лейтенант Хлынов был обязан защитить Наташу Плотникову, да и множество других женщин и мужчин, чьи жизненные пути могли в недобрый час пересечься с узкими кривыми тропинками Волка и Дунды. Для этого не требовались дорогостоящие компьютеры, видеокамеры, телевизоры, скоростные импортные автомобили, радиотелефоны, новые служебные помещения, дополнительное финансирование и десятки других позиций ежегодных заявок МВД, неисполнением которых оправдывают низкую эффективность милицейской работы. Требовалось совсем другое: готовность рисковать жизнью и высокий профессионализм, делающий этот риск оправданным. Окажись на месте Хлынова майор Васильев, капитан Королев или начальник УРа из провинциального Тиходонска майор Коренев по прозвищу Лис — и в приключениях двух бандитов была бы поставлена точка.

Но лейтенанту Хлынову не приходилось участвовать в смертельных рукопашных схватках, он не умел ломать противнику руки и ноги, перебивать переносицы и шейные позвонки, вдребезги разбивать яйца, вырывать кадыки и другими способами калечить врага. Его этому никто не учил — считалось, что выданной участковому форменной одежды и папки с бланками протоколов вполне достаточно для наведения порядка на закрепленной территории. Жизнь опровергала такое предположение трупами застреленных, зарезанных, забитых ногами и подручными предметами представителей закона, но выводы из этого делали только сами участковые.

Хлынову было двадцать четыре года, и он не хотел умирать, а потому вложил затасканный паспорт Дунды в уверенно протянутую корявую ладонь. В данном конкретном случае человеческий фактор дал сбой.

— Зарегистрируйтесь как положено! — хрипло сказал участковый) но ответа не получил. Настрой у проверяемых изменился, и они уже не старались изображать законопослушных гостей столицы. Хлопнула дверь, и лейтенант остался в тамбуре один. Минут пять он простоял, прижавшись к холодной шершавой стене и безуспешно стараясь унять дрожь в коленях. Он пытался убедить себя, что испугался беспричинно, но это не удавалось. Перед глазами застыла до жути реальная картина: распростертое на кафельном полу его собственное тело с проломленной височной костью.

Волк и Дунда быстро шли по улице.

— Я ему уже хотел в висок дать, — нервно оглядываясь, говорил Дунда. — Но тогда пришлось бы совсем уходить…

— Он почувствовал, — процедил Волк. — Такое всегда чувствуют. И испугался.

— Пойдем выпьем где-нибудь. А через час вернемся. Она одна — все в цвет, — гнул свое Дунда. Ему явно хотелось довести задуманное до конца.

Немного успокоившись, Хлынов решил предупредить жиличку из двадцать седьмой квартиры и нажал кнопки домофона.

— Это ваш участковый, — произнес он в решетку переговорного устройства, когда Наташа откликнулась. — Тут приходили двое, спрашивали мужа…

— Он в командировке, — спокойно отозвалась женщина.

Хлынов замолчал. О чем ее предупреждать? Что мужем интересовались явные бандиты, недавно приехавшие из Чечни? Она испугается и спросит: почему же он их не задержал? Правильный вопрос, между прочим. И она может повторить его кому угодно. Можно нажить неприятности. А ведь ничего, собственно, не произошло. И он ее уже предупредил.

— Будьте осторожны, не открывайте дверь незнакомым людям, — дал традиционный совет лейтенант.

— Хорошо, спасибо.

Наташа отключила домофон. Она привыкла к подобным предостережениям и не воспринимала их всерьез. Сейчас ее беспокоило одно — чтобы участковый не встретил Виталия. Тот только что позвонил из машины, он уже близко. А тут нелегкая принесла милиционера!

Стол был сервирован полностью. Цыпленок безнадежно остыл, но она мгновенно разогрела его в микроволнушке. Потом озаботилась: не пропитали ли кухонные запахи волосы и одежду? Мыться и переодеваться времени не оставалось, а забивать аромат жареной курятины очередной порцией духов Наташа считала дурным тоном. Конец раздумьям положил звонок в дверь. Со всех ног она бросилась в прихожую. Щелкнул замок, и не успела она потянуть за ручку, как дверь распахнулась сама собой.