Седьмой Совершенный - Самид Агаев

Все засмеялись.

— Или вина, имеющегося здесь, — продолжал халиф. — Это метафора, Азиз, тебе пора бы самому это понимать. Простому люду не объяснишь, что есть рай иначе, как облекая в доступные для него понятия. Точно также и понятие Бога. Из сидящих здесь, никто не достиг посвящения седьмой степени, это и понятно. Но некоторые из вас могли читать книгу седьмой степени. Там ясно сказано, что в основе структуры мироздания и в истоке бытия лежит непознаваемая тайна, которую можно определять коранической метафорой — АМР — ВЕЛЕНИЕ. — Это и есть Бог. Затем появился Разум — первопричина. Он создан без посредника, но через его посредство создано все сущее в мире. От Разума появилась Душа. Она творец небес и звезд и она же дух человека. Иса Масих сказал: «Иду к моему отцу». Он считал себя сыном Мировой души. Тот мир состоит из Разума и Души. Это и есть рай. Ведь, как был создан мир, — Душа стремилась к совершенству, и потому ощутила потребность в движении, а движение нуждается в физических категориях, чтобы отмерить свой бег. Тогда возникли небесные своды, за ними возникли простые стихии. Из сложных соединений минералов образовались растения, животные, человек. Душа соединилась с телами. Подобно тому, как небесные своды и стихии пришли в движение под воздействием Души и Разума, точно так же люди должны двигаться вместе с религиозными законами под воздействием пророка и восприемника, духовного завещания по семи периодам, пока не настанет последний период, наступит время Воскресения, отпадут обязанности, постановления и предписания. Седьмой период будет означать, что Душа достигла своего совершенства, а это и есть воскресение. В этот момент рухнут небесные своды и рассыплются звезды, небо и земля свернутся, как сворачивается письмо, и тогда от людей потребуют отчета об их прожитой жизни.

Убайдаллах замолчал и смочил горло вином. Картина, нарисованная им, произвела на гостей тягостное впечатление. Если кто из присутствующих и читал книгу седьмой степени, то запомнил из нее только то, что члены ас-сабийа, достигшие седьмой степени, освобождаются от религиозных обязанностей и предписаний шариата относительно купли-продажи, покровительства, дара, брака, развода, членовредительства, кровомщения, виры. Халиф и сам понял, что рассказ о конце света неуместен на пирушке. Он хлопнул в ладоши и приказал танцовщицам показать какое-нибудь представление. Рабыни заказали музыку и принялись исполнять танец верблюдов.

Генерал поднялся и, обращаясь к халифу, сказал:

— Убайдаллах, я, с твоего позволения, покину собрание. Есть дела неотложные в Кайруане.

— Нам будет не хватать тебя, но все равно иди, — разрешил халиф.

Генерал склонился в полупоклоне и вышел. Через некоторе время после ухода Абу Абдаллаха, халиф почувствовал усталость. Он воздел руки и громко сказал:

— Хвала Аллаху!

— Хвала Аллаху! — вразнобой повторили гости и, благодаря за угощение, стали расходиться.

Вскоре в зале остались только халиф и его племянник. Мухаммад стал наливать себе вино, но халиф остановил его словами:

— Не слишком ли много ты пьешь?

— А что такое? — дерзко ответил племянник.

— А то, что ты не умеешь себя вести. Зачем ты пристаешь к Абу Абдаллаху?

— Затем, что он выскочка и неотесанный мужлан.

— Этот неотесанный мужлан принес нам власть.

— Тебе власть, — поправил Мухаммад, — в то время, как завещано это дело мне.

— Не хочешь ли ты сказать, что я плохо справился с этим делом?

— Я сказал то, что сказал, — угрюмо ответил Мухаммад.

— Ты еще молод, — миролюбиво сказал Убайдаллах, — подожди, после меня будешь ты халифом.

— Я подожду, — нехотя согласился племянник, — но Абдаллаха надо убрать, он опасен, выгони его.

— Я потому и терплю его, что он опасен, — сказал халиф.

Мухаммад недоуменно посмотрел на халифа.

— Все рычаги в его руках, — пояснил Убайдаллах, — армия, казна, народ. Ты видишь, как любит его народ? А у меня еще ничего нет, кроме святости и божественного призвания.

Мухаммад скривился в усмешке.

— Так давай отравим его. Можно было сегодня сделать это, удобный был случай.

— Это слишком подозрительно будет выглядеть, нужно время. Я лишу его власти, постепенно. Нельзя, чтобы он заподозрил. Вожди котама затаили на меня обиду. Одного призыва Абу Абдаллаха будет достаточно, чтобы они вернулись. Нужно время. Ясно тебе?

— Ясно, — нехотя ответил Мухаммад.

— Хорошо, теперь иди поспи, и старайся держать себя в руках.

Оставшись один, Убайдаллах широко зевнул, раскинул руки и запрокинул голову, разглядывая разрисованный купол, из стен которого, сквозь цветные стекла проникал слабый свет. Стоявшие у дверей телохранители, четверо нубийцев, молча взирали на него.

— Выйдите, — сказал им халиф, — и стойте с другой стороны.

Когда его приказание было исполнено, он засмеялся. Как же неисповедимы пути Господни! Семь лет просидеть в тюремной камере, без малейшей надежды, умирая каждый день от голода, холода, грязи, зловония и вдруг чудесным образом выйти оттуда и сесть на престол! Хотя он всегда знал, что это случится. Правда, в тюрьме его вера пошатнулась. Это было последним испытанием.

Халиф повернулся на звук открывшейся двери. Вошел хаджиб и попросил позволения убрать стол.

— Не надо, — сказал Убайдаллах, — потом уберут. Я хочу отдохнуть.

— Может быть, повелитель желает пройти в свои покои? — почтительно спросил хаджиб.

— Нет, пусть принесут сюда постель и пришли мне рабыню, белую.

Хаджиб исчез. Халиф подумал об Абу Абдаллахе и помрачнел. Вначале он не хотел избавляться от полководца, но по всему видно, что тот не собирается довольствоваться ролью военачальника. Жаль, потому что Убайдаллах все-таки был ему благодарен за труды. Но совсем не прост этот полководец. Глупец, не сознает, что если бы не Убайдаллах, не было бы его самого, просто у каждого свое предназначение. Нет, он не довольствуется ролью исфах-салара. Абу Абдаллах из низов, простолюдин, а они без понятия. Сначало ковром стелятся, в лепешку расшибутся, чтобы угодить, но как только почувствуют возможность тут же показывают зубы.

Принесли постель и положили возле трона. Затем в зал вошла девушка. Вошла и остановилась.

— Сколько тебе лет? — спросил халиф.

— Одиннадцать, господин, — робко сказала рабыня.

Убайдаллах, скинув туфли, лег на постель.

— Подойди, — сказал он.

Рабыня приблизилась.

— Ты знаешь, кто я? — спросил халиф.

— Да, господин. Вы махди, посланник божий.

— Хорошо, сядь у изголовья.

Девушка повиновалась. Халиф положил ей голову на колени.

— Помассируй мне голову, — сказал халиф.

Девушка тотчас принялась массировать голову Убайдаллаха своими нежными пальцами. Халифу стало так хорошо, что он забыл о своем недавнем вожделении, вернее решил не торопиться.

* * *

Покинув Раккаду, генерал вернулся в Кайруан и занялся государственными делами, важнейшим из которых было принятие бюджета на будущий год. Когда документы были готовы, он выслал его с курьером в Раккаду. Бюджет вернулся в канцелярию генерала с этим же курьером неподписанным. В отдельном письме секретарь халифа сообщил, что отныне Абу Абдаллаху не надо беспокоится о финансах, так как этим займется вновь назначенный глава зимам, но в любом случае благородный Абу Абдаллах будет ознакомлен с бюджетом. Взбешенный Абу Абдаллах разорвал бумаги и бросил на пол. Издевка чувствовалась в каждом слове послания. Так продолжалось всю зиму. Убайдаллах сидел в Раккаде безвыездно, но деятельность его охватила всю страну. Его эмиссары наводнили всю Ифрикию. В каждой провинции находились люди, славившие махди. Взамен распущенной армии берберов, была набрана новая. Наемники офицеры из числа дейлемитов и ливийцев спешно муштровали новобранцев. Появилась личная гвардия халифа, состоявшая из наемников армян и частью рабов, коптов и греков. Всю зиму генерал получал для ознакомления приказы об административных назначениях. В свое время, заняв Кайруан, он практически разогнал всю администрацию Зийадата Аллаха ибн Абдаллаха, последнего эмира Аглабидов, оставив по два-три человека в каждом ведомстве для бумажной работы. Убайдаллах объявил о создании военного ведомства — диванаалал-джайш, состоявшего из двух палат: военных расходов и набора войск; дивана аннафакат — ведомства расходов, состоявшего из пяти палат; казначейства; ведомства печати, вскрытия печати, благотворительности, внутренних дел и так далее. Во главе всех этих ведомств, ставились исмаилиты. В какой-то момент генерал обнаружил, что уже не контролирует управление страной. Это произошло тогда, когда он попытался помешать введению более высоких налогов. Но это уже было невозможно. Молодое Фатимидское государство нуждалось в огромных расходах. Убайдаллах объявил о создании новой резиденции, для этого было начато строительство нового города Махдии на берегу Средиземного моря. Строительство потребовало колоссальных средств. Налоги пришлось увеличить и ввести новые, такие как налог с поливных виноградников, с искусственно орошаемых земель. Налогом была обложена каждая финиковая пальма, с каждого дерева взималось по четверти дирхема. За городскую землю, на которой стояли частные дома, была назначена арендная плата. Население, уже привыкшее к введенным Абу Абдаллахом кораническим налогам: земельной десятине, садаке налог в пользу нищих; закяту — налогу на благотворительность, подушному налогу с христиан и иудеев и т. д. было возмущено. В городе начались волнения. Но армия быстро навела порядок, кое-где пролилась кровь. Разгневанный генерал с небольшой свитой отправился в Раккаду.