Алые нити прошлого - Елена Голуб

Сейчас Ли был в хорошем настроении и, несмотря на жёсткий выговор со стороны начальства из-за «Сильвы», не хотел лишний раз трепать себе нервы, считая, что его работа — это всего лишь работа, какой бы опасной или неблагодарной она ни была. Такое отношение к делу Ромирез, лично для себя, считал поверхностным и легкомысленным. Но Медичи был не только его подопечным в команде, он был также и хорошим другом. Поэтому Доналд старался не обращать внимания на то, что порой, когда весь отдел находился, мягко говоря, «в запаре» по поводу того или иного случая, Медичи в это время всегда выглядел лёгким и жизнерадостным, словно всеобщая суета его ничуть не волнует.

Вот и сейчас, только он вошёл, как на красивом европейском лице с утончёнными чертами носа и губ, и изящным, восточным разрезом глаз вмиг засияла белоснежная улыбка безмятежного, довольного жизнью человека. В руке Ли дымился стаканчик свежезаваренного чёрного кофе с тремя кубиками сахара, как и любил Доналд. Ромирез отметил, что на его сослуживце появился новый, тёмно-бордовый галстук, прекрасно гармонировавший с тёмно-серым деловым костюмом мужчины. Безупречно выглаженная рубашка и сверкающие ботинки всегда были отличительной чертой в облике Медичи. «И когда только этот кот находит время для того, чтобы так выглядеть?», — подумал он. Сам Доналд ограничивался бритьём раз в две недели (из-за чего, впрочем, выглядел вечно небритым), и ежедневной стиркой очередной пары носков (да, Доналд был одним из тех редких мужчин, что категорически не переносят запаха несвежих ног). В целом, слегка помятый костюм и вымученная официальная улыбка довольно точно характеризовали этого человека как «хорошего копа». Чего не сказать было о Медичи, глядя на которого, можно было подумать, что он работает, как минимум, в Бюро Расследований.

— Ну как, Дон? Успел уже ознакомиться с новым «бестселлером» нашего отдела? Кормак вроде бы показания всех очевидцев туда внёс.

Ли поставил перед напарником стакан кофе. У него самого светло-зелёные глаза сверкали так, будто он уже всё это прочитал и получил несказанное удовольствие от процесса.

— За кофе спасибо, — Ромирез тут же отхлебнул огромный глоток и, кивнув другу, добавил:

— А чего это, собственно, ты так радуешься? Или сам ещё не читал?

— Не знаю как тебе, а мне вполне хватило того, что я увидел. К чему портить впечатления от просмотра? Конечно, я всю эту писанину полистал, но, сказать тебе правду, ничего нового я там не нашёл…

Ромирезу на секунду показалось, что ему удалось отвлечь Медичи от каких-то своих, вечно радостных мыслей, и заинтересовать его происходящим. Тот перестал улыбаться и над чем-то задумался, почёсывая у себя за ухом. Надеясь, что мысли напарника обратились к делу, детектив торопливо продолжил, на ходу листая отчёт:

— Нет, ты только послушай… Вот, нашёл, — он воодушевлённо ткнул грязным ногтем в один из абзацев и зачитал: — «Осуждённая подпрыгнула над землёй примерно на восемьдесят (восемьдесят!) сантиметров, одновременно зажимая правым и левым локтевым суставом шейный отдел позвоночника пострадавшего лейтенанта Уилсона. Таким образом, ограничивая движение мужчины, осуждённая упёрлась ему ногами в грудь, после чего совершила акробатический кувырок-сальто назад, одновременно разжав локтевые суставы, но нанеся при этом пострадавшему Уилсону жестокий удар по лицу правой ногой…». Это нормально?! Сам-то ты как считаешь?

Медичи показалось, что Ромирез смотрит на него чуть ли не умоляюще.

— Ну, я считаю, что Кормак неверно подбирает эпитеты. На его месте я бы лучше написал «взлетела на восемьдесят сантиметров». «Взлетела» звучит куда романтичнее, чем просто «подпрыгнула»…

— Э-э, ну и чёрт с тобой, Ли! Я тебя серьёзно спрашиваю, потому что не представляю, откуда у этой истории «растут ноги», а ты опять со своими шуточками…

Доналд расстроился, потому что мгновение, когда Медичи был «в деле» растворилось прежде, чем он успел получить хоть какую-то теорию из уст собеседника. Теперь его напарник вновь улыбался, и, казалось, он и не думал всерьёз размышлять над странностями происшествия с «Сильвой». Однако, неожиданно для Доналда, Медичи решил продолжить тему:

— Слушай Ромирез, я же тоже говорю серьёзно. То, что мы все там видели — это аномальное поведение человека, так? Я имею в виду, вся эта драка — такое не каждый день увидишь. Даже в кино. И то, что девушка «взлетела» (а по-другому я это не могу назвать) является само по себе фактом достаточным для того, чтобы записаться на приём к окулисту. Знаешь, проверить свои зрительные нервы, а то вдруг это массовая галлюцинация из-за какого-нибудь психотропного препарата, незаметно распылённого тем, кто сидел в тот момент в автомобиле? И раз это априори необъяснимое явление, зачем тратить на него свой умственный потенциал, а? Давай просто найдём этих девчонок и посадим их всех? И не будем заморачиваться над всякими там «летающими тарелками»? Это уже не наша работа, Дон. Пусть с этим разбирается ЦРУ — это их прямая обязанность, не наша.

По мере того, как Медичи говорил, сам он становился всё серьёзнее, а под конец на его лице даже появилась некая тень озабоченности происходящим. Доналд же не разделял такого одностороннего подхода к делу со стороны коллеги.

— А тебе не хочется понять, что движет этими девушками? Для чего им было идти на такой риск? Они же могли просто перебить всех нас как свидетелей, однако этого не сделали. Ведь им прекрасно известно, что мы будем вечно «дышать им в затылок» пока не найдём и не засадим. А может быть, им всем придётся отправиться на электрический стул…

— Что касается твоего определения «перебить», тут я бы поспорил. Грослин и Минерва, возможно, действительно думают, что Синайя уничтожила всех полицейских. Это было понятно по их лицам, когда они уезжали. К счастью, я успел упасть на землю прежде, чем получил удар, поэтому меня в общем «месиве» было не заметить. И я видел краем глаза, что происходило после того, как леди решили, что дело сделано…В общем-то, это я и записал в протоколе.

— Хм, да, ты — единственный, кто остался в сознании во время этого беспредела. Как всегда, счастливчик. Но твои сведения как очевидца, очень важны. Однако, тогда возникает другой вопрос…

Ли моментально подхватил мысль друга:

— Если двое из сестёр думают, что мы мертвы, а мы — живы, то зачем тогда младшей Кроу это было нужно? Ясно, что ей на руку, чтобы остальные девушки оставались в неведении, но с какой целью тогда было устроено это шоу? Может, если это и впрямь маниакальный синдром, то ей доставляет наслаждение мысль, что за ней будут гнаться те, кого она оставила в живых, но так унизила?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});