Переводы польских форумов за 2008 г. - Вячеслав Бобров

Не будем обсуждать высказывания форумчан. Агрессия, оскорбления, иногда ругательства характерны для интернета в любой стране.

Но текст Земкевича появился в газете, которая считается серьезной и влиятельной. К тому же, она на 50 % финансируется из государственных средств, о чём прекрасно знают в России. Для российской дипломатии это великолепный предлог, чтобы воспринять этот текст как антироссийскую провокацию и подготовить подобную реакцию в подчинённых Кремлю СМИ. Земкевич может об этом не знать, потому что он, вообще, мало что знает о России. Я, однако, удивлён тем, что в «Rzeczpospolita» не нашлось здравомыслящих людей.

Дело не только в России и «Rzeczpospolita». Газета — даже частично принадлежащая государству — не обязана руководствоваться пользой для польско-российских отношений, если у неё есть на то серьёзные причины. Она борется за свободу, права человека, защищает жертвы репрессий, например, в Чечне, на московских улицах, где оппозиция не может легально протестовать, в Ираке или в Тибете. Каждый из нас, журналистов, делает это каждый день, согласно собственным убеждениям. В нашей профессии нельзя быть покорным.

Но в тексте Земкевича не видно заботы о каких-либо ценностях. Это просто ругательства. Автор испытывает радость, выливая на русских ведро помоев. Бросает их в один мешок, не разбираясь, не видит в русских ничего хорошего. Wot, żurnalistika…

21 мая 2008 года

Рафал Стец

Дружба вместо войны перед финалом Лиги Чемпионов. Полупустые трибуны во время финала?

http://rafalstec.blox.pl/html

Rafał Stec Przyjaźń zamiast wojny przed finałem Ligi Mistrzów. Pustawe trybuny podczas finału?

Я не интересовался, сколько русские выдумали служб, но, болтаясь по Москве, я видел столько мундиров, эполет и головных уборов, что хватило бы на все армии и полиции Европы. Теперь я лучше понимаю, почему их так ужасает демографический кризис (наших соседей становится всё меньше, к середине века от 140 миллионов может остаться 100 миллионов) — организовать следующий финал Лиги Чемпионов им будет не по силам, потому что людей не хватит. Сегодня они, кажется, созвали всех. Никогда ещё я не видел около стадиона такого количества самых разных функционеров, хотя власти сообщили, что большинство охранников порядка будет патрулировать улицы в штатском. Если это правда, то по дороге в Лужники — особенно между станцией метро и стадионом — я, видимо, не встретил ни одного туземца, который не был бы при исполнении.

А те, что в форме, осматривали толпу — все до единого с одинаковым, мрачно-грозным выражением лица, как будто на них давила важность миссии. В конце концов, они защищают столицу.

Защищают от нашествия более чем сорока тысяч лондонско-манчестерских гуннов, потому что их предостерегли, что британские болельщики любят перед матчем напиться (сегодня у них было много времени, потому что матч начнётся в 22.45 по местному времени) и повеселиться (особенно за границей). Подготовительные маневры длились несколько недель, Москва готовилась к Третьей мировой войне, заключая временный союз — несмотря на скандалы вокруг смерти Литвиненко — с Великобританией. Болельщикам (тем, у которых есть билеты) подарили временные визовые льготы, а Островитяне со своей стороны ответили тем, что ещё в лондонских аэропортах вылавливают хулиганов, которым запрещен вход на стадион, а также послали своих людей в Москву. Говорят, бобби тоже гуляют по улицам инкогнито, впрочем, если бы они переоделись в здешние полицейские кафтаны, я бы их всё равно распознал. По одной простой причине — они умеют улыбаться и ещё пользуются этим навыком. Русский на службе — это русский с трауром на лице.

Во всяком случае, цель — пока что — достигнута. В центре города царит спокойствие, процветает дружба и британско-российская торговля. Гости, воспринимаемые как безвредное чудо природы, позволяют русским фотографировать себя, попозировав, принимаются покупать матрёшек в версии «Руни», «Гиггз», «Лампард» и т. д. Полной радости, однако, нет. Болельщиков-островитян отпугнули чудовищно высокие цены билетов на матч, перелёта, гостиниц и, вообще, московская дороговизна. Кажется, их прилетело около 25 тысяч, хотя каждый клуб получил от УЕФА по 21 тысяче билетов. Некоторые продают билеты знакомых, которые отказались от поездки. Поэтому цены на чёрном рынке упали — вчера у стадиона мне предлагали увидеть финал за 700 евро, сегодня — уже за 400. Грозят ли нам полупустые трибуны? Это был бы провал.

Возвращаясь к тотальной мобилизации русских: последняя проверка — я не хочу пророчить, что бой — должна произойти всё-таки ночью. Болельщики «Манчестера», которые приземлились в аэропорту Домодедово, и болельщики «Челси», которые прилетели в Шереметьево, после матча встретятся на Красной Площади (там нельзя пить, во всяком случае, теоретически). Я предсказываю: алкоголь польётся в охрипшие горла весёлой или горестной струёй (в зависимости от цвета шарфов), но совершенно мирным образом. Если бы гости вздумали устроить битву, им сначала придётся бросить вызов такой силе, что в истории войн трудно назвать что-либо подобное в смысле численной диспропорции. А если история и припомнит такое, то это, скорее всего, привело к немедленной капитуляции.

22 мая 2008 года

Ян Котляж

Две оккупации глазами математика

http://kotlarz.salon24.pl/75512,index.html

Jan Kotlarz Dwie okupacje okiem matematyka

Львов — прекрасный город, прекрасный не только архитектурой, но и — что редко случается среди современных столиц — прекрасный духом. До 1939 года он был городом польской культуры и одним из важнейших центров польской науки.

Это во львовском университете Яна Казимежа возникла польская математическая школа, здесь преподавали такие знаменитости польской науки, как хирург, пионер операций на открытом желудке профессор Людвик Рыдыгер; старший брат Владислава Грабского (дважды премьера и реформатора польской валюты) — Станислав; создатели топологии Станислав Банах и Гуго Штейнхаус. Расцвет польской науки был прерван Второй Мировой войной. Львов заняли Советы, а потом — немцы. Эти две оккупации описал в своих дневниках Штейнхаус. Их чтение наводит на многие мысли.

Западный город.

Вскоре после 17 сентября среди местного населения распространилась весть, что «Советы занимают Польшу до самого Сана». Штейнхаус описывает естественные в такой ситуации терзания: остаться в городе или бежать. С первых дней можно было заметить специфику русского взгляда на Львов. Советы, занимая Львов, входили в западный город. Быстро оказалось, что советская пропагандистская машина, много лет рассказывавшая о толпах безработных на Западе, заставляла их ожидать совсем другого, нежели цветущий Львов.

— У вас даже крестьяне и рабочие — паны, — говорит один из красноармейцев, видя квартиры рабочих, их одежду, бельё.

Что интересно — поляки быстро начинают ориентироваться, что для того, чтобы не выделяться в оккупированном городе, надо, согласно советской «моде», сделаться серым, незаметным.

Штейнхаус описывает некую робость Советов и их сознание, что они овладели городом, находящемся на более высоком уровне цивилизации, чем Россия. Сразу же было приказано красноармейцам во Львове появляться на улицах только при полном параде, запрещены беспорядки. Памятники Мицкевича и Яна Казимежа — как «свои» — остались нетронутыми. Семья Штейнхауса, будучи владельцами особняка, участвовала в специфической ситуации. У них официально отняли дом, оставив им одну квартиру, а в самых лучших помещениях расположились красноармейцы. Через несколько дней в квартиру Штейнхауса постучали. Двое солдат в парадных мундирах попросили назначить плату за квартиру. Затем они поторговались относительно суммы и исчезли, чтобы никогда более не появиться. Вся эта сцена имела свой очевидный смысл: они показали, что знают, что в цивилизованном мире за аренду квартиры следует платить и хорошим тоном считается поторговаться! Штейнхаус описывает аналогичные ситуации в случаях выселения польских семей. Каждый красноармеец непременно старался проследить, чтобы поляки не забыли взять с собой… пасту и зубные щётки. Это затем, чтобы никто не подумал, что они понятия не имеют о предназначении этих приборов.

С другой стороны, те же самые офицеры, которые чувствовали своё несоответствие западной цивилизации, знали о тех ужасах, которые творились в подвалах НКВД. Потом об этом узнали немцы и возложили ответственность на «евреев из НКВД».

Одной из проблем польских учёных была судьба польского университета. Через несколько дней после вступления войск в актовом зале была организована встреча профессоров с новыми властями. Руководил этим мероприятием «представитель интеллигенции Советской Украины» — пан Корнийчук. Он открыл собрание словами: