Ванька-ротный - Александр Шумилин

Одно дело, когда командир роты в наступлении продвинуться вперед не может. Говорит, что несёт большие потери. Другое дело — когда немец взял и сам убежал. Кто из штабных полезет вперед под огонь проверять, почему не выдвигается рота. Может и в самом деле головы нельзя поднять. А когда немец сбежал, и рота осталась лежать на месте, тут уж извини! Получай! |Втык и потом не говори: "Воевал, воевал, и ни какой медали нет!"|

Интересно получается! Если вот так подумать. Один на смерть идет, вместе с солдатами с немцами сражается и ни каких наград. Другой сидит в тылу, из блиндажа по телефону покрикивает и увешан весь. Один за землю свою жизнь отдает, воюет. Другой только думает как бы уберечь себя и для потомства сохранить.

Солдаты войны! Сколько вас безызвестных жизнь свою за землю нашу отдали!

Идешь иногда по переднему краю, глядишь, сидит скорчившись солдат, привалившись к земле. Остановишься, глянешь на него, то ли спит, то ли убит?

Солдат, он сквозь сон улавливает, звук пустого котелка, разрывы снарядов, посвисты пуль и шипение немецких ракет. Другого солдат во сне не разбирает и не слышит. Если немец светит ракетами, да постреливает из пулеметов, стало быть, на переднем крае все тихо и спокойно.

Подойдешь к солдату, тронешь его слега рукой за плечо, а он сидит, молчит и не шевелится. Может и правда убит? Подергаешь еще. Смотришь, шевельнулся. Кулаком глаза протер. Смотрит на тебя.

— Спишь, что ли?

— Об жизни задумался!

Идешь дальше, пожмешь плечами.

— Ишь ты, задумчивый какой!

О какой жизни? Разве у солдата жизнь есть?

Идешь вдоль переднего края, выглянешь поверх земли. А там, в свете белых ракет размытые тени бегут по земле. Деревья и кусты кругом черные. Скоро рассвет. Самый подходящий момент для немцев смыться на новый рубеж.

Через некоторое время стрельба на переднем крае почти прекратилась и стихла. Солдат, дремавший в овраге, зашевелился, поднялся на ноги, выглянул за кромку оврага — кругом ни света ракет, ни выстрела из пулемета. Бывалый солдат такие фокусы знает. Прозевать отход немцев никак нельзя. |Ладно сидим и не двигаем вперед! А тут другое дело. Немцы драпанули. Нужно срочно сообщать! В полку будет истерика. Что там в полку!|

Тут в дивизии все взбеленятся. Сам Капустин заорет по телефону.

— А, кто такой Капустин?

— Капустин?!

— Капустин, это кличка командира дивизии Квашнина. Квашнин по кличке "Капустин" будет требовать, |держа в одной руке телефонную трубку, а другой свою Клавку за сиську. А закончится война и станет Клавка, так сказать, генеральшей Клавдией Григорьевной. Распутство на глазах у солдат. А что на глазах? Ни солдат, ни младших офицеров до конца войны не останется, всех дай бог перебьет. А те, что повыше чином, сделают вид, что так, мол и надо. Любовь! Куды ты свой нос в их дело суёшь?|

По телефонной связи запрещено называть — начальник штаба, командир полка. Командир дивизии приказал и тем более фамилию Квашнин. |Капустин распутством на глазах у солдат занимается! Запомнил это?| Командира полка мы звали — "Первый". Начальника штаба — "Второй". А командира дивизии просто — Капустин.

Дремавший солдат забеспокоился и встрепенулся, крикнул чего-то своим спавшим дружкам. Солдаты поднялись на ноги, разбудили сержанта.

— Иди, мол, ротного надо растолкать!

Кругом стоит необычная тишина. Немцы исчезли, как будто вымерли и испарились. Ни стрельбы, ни ракет, крутом темнота. На войне тоже моменты бывают, когда ни стрельбы, ни пулеметной трескотни, завались и спи. За тихий спокойный сон можно и на медаль махнуть, которой всё равно пока живой не получишь. А солдату что? Солдату всё одно. |Солдату нужно поесть, развалиться, вытянуть ноги, раскинуть руки, передохнуть и забыться. А то спишь урывками, на посту, во время дежурства, согнувшись, скорчившись.| Разве это жизнь? Только и жди от ротного тырчка в бок или пинка под задницу. А ругаться что? Кричи не кричи! Тут разговаривать громко нельзя. Немец подумает что русские кричат, поднимая солдат в атаку. Ну, пхнет, пырнет. Не чужой, какой. Свой же ротный, за дело. А свои, те не шибко. Так для острастки, чтоб почувствовал солдат. |Свои что? Свои ничего!| Все помаленьку на передовой спят вповалку.

Лежишь себе на боку, а кругом покой и тишина. Пока сержант к ротному сбегает, туды и сюды обернется. Слышно, как звенят комарики, надрываясь, стараются кузнечики, как по дну оврага меж камней журчит ручей. Не к добру это внезапное затишье! Оно как божий знак перед новой кровавой бойней.

Разбуженный ротный командир, запыхавшись, бежит вдоль оврага. Бежит, озирается, оглядывается, по сторонам. Вот он высунул голову над оврагом, посопел, повертел головой, пошмыгал носом, чего-то соображая, поддернул съехавшие вниз штаны и побежал звонить по телефону. Нужно срочно доложить комбату на счет немцев и необычной тишины. После нескольких вздохов и брошенных в телефонную трубку фраз, он повернулся к сержанту, своему заместителю, и велел подымать солдат.

— Поднимай всех на ноги! — сказал он, вылезая на край оврага. Солдаты стали подниматься и подались вслед за ним.

— Пошли! — сказал он, когда увидел, что рота вытянулась в цепь вдоль всего оврага. Солдаты тронулись, шагнули вперед и исчезли в ночной темноте за краем оврага.

Полковая связь ожила. Телефонисты спросонья, хриплыми голосами орут, вызывая друг друга. По проводам идут команды, вопросы и ответы. Полковые тылы зашевелились, зафыркали лошади, забегали ездовые, по каменистым россыпям заскрипели телеги и передки полковых пушек. Они все это время прятались в лесу и в кустах, на открытых пространствах их нигде не было видно. Теперь они в темноте осторожно подвигались вперед за ушедшей куда-то пехотой. Полковые пушки нащупали дорогу и по ней скатились в овраг. По открытой местности они не пошли. Открытой местности они всегда боялись. Ночь. Впереди ничего не видно. Нарвешься на немцев — расхлебывай потом.

Разведчики после ночного поиска были на отдыхе. За каждого взятого пленного им законный отдых был положен. Пехота в предрассветных сумерках обошла обрыв и бугор и по дну широкого оврага спустилась к берегу реки Царевич. В кустах около брода пехота стала окапываться.

Наши на левом берегу. А на той стороне, на всех скатах высот в готовых окопах сидели немцы. Наша пехота подошла к Царевичу в темноте и не имела потерь. До рассвета оставалось немного. Утром все встанет, все займут свои места и война снова начнется. Немцы по ту сторону. По эту сторону наши. Между ними нейтральная полоса.