Новый Мир ( № 2 2008) - Новый Мир Новый Мир

— Это мы с тобой кореша. — Прикурил. — А с ним просто дела общие. — Он прищурившись глядел в небо. — Но вот ведь фигня, с тобой мы раз в сто лет видимся, а с ним… что за ерунда? — Он еще о чем-то подумал, выбросил бычок. — Ну ладно, он, в общем-то, тоже мужик ничего… — и завалился спать.

Петька подумал было про всех этих бизнесменов — куда им столько денег? Ну, заработали — и живите, зачем еще-то? Но тут же и забыл об этом, потому что клевало везде, куда ни забрось. Крупные густера, окуни, лещи, небольшие сомята. Сначала Петька складывал в садок всю рыбу, потом вывалил ее в воду, оставив ту, что покрупнее. Потом совсем перестал ловить на червя и поставил блесну. На блесну ловился судак. Почти каждый второй-третий заброс он вытаскивал мерного килограммового клыкастика с глупыми прозрачными глазами. В садке уже не было места, а он все ловил и ловил. Сажал их на веревочный кукан. Солнце приятно пекло, он разделся до пояса и ловил. Временами мимо проплывали местные рыбаки на длинных бударах. Те, что шли снизу, были перегружены рыбой. Еле ползли. И он с завистью на них смотрел.

Так он рыбачил часа два, уже и устал, когда услышал запах сигаретного дыма. Он повернулся и увидел, что Леха проснулся, сидит и смотрит на него.

— И куда ты ее? — спросил, позевывая.

— Слушай, я вот тоже думаю, а засолить негде? Смотри сколько! — Петька с трудом поднял кукан с золотисто-зелеными, мокро блестящими на солнце судаками. — Это вообще!

— Ты знаешь что… — Леха посмотрел на часы, — ты их сейчас выпусти, пока они живые, а завтра вернемся на базу, там то же самое ловится, а еще проще — у рыбаков за бутылку возьмем.

— Да не-е, — поморщился Петька, — так я не люблю, я люблю сам поймать…

— Ну и поймаешь еще, а сейчас уже ехать надо.

Петька с сожалением выпустил рыбу, большая ее часть поплыла по поверхности кверху брюхом. Леха на носу отвязывался от тростника.

Они загнали лодку на место своей ночевки, быстро перегрузили в кулас оружие, патроны, еще какую-то мелочь.

— Давай переходи, — торопил Леха, — на лавочку садись ближе к носу.

Петька с сомнением смотрел на убогую плоскодоночку, в которой, кроме сетки с чучелами, максимум мог поместиться еще один человек. Он толкнул лодчонку шестом, та закачалась на поверхности, будто пушинка. Никак она не должна была выдержать Петьку с его ста десятью килограммами.

— Слышь-ка, Лех, может, я здесь, в катере, останусь, не выдержит она нас…

— Давай не бзди, выдержит. Опирайся на шест. Да быстрее давай, гуси ждать не будут, — заорал он в полный голос и, довольный, рассмеялся: — здесь неглубоко, если что.

И Петька шагнул. Кулас чуть было не ушел вбок из-под его ноги. Он с трудом устоял, держась за шест, аккуратно сел и прихватился руками за борта. Под Лехиным весом лодочка еще притонула, покачалась, но выдержала. Леха уперся шестом, и кулас двинулся неожиданно легко, даже вода тихо зажурчала по бокам.

Они проплыли небольшой мелководный плес с чистой водой и въехали в заросли огромных лопухов, покрывавших большое водяное поле. Это был лотос. Желто-коричневые, засохшие до звона полуметровые лопушины торчали над водой на метр и полностью скрывали кулас. Один Леха да Петькина голова высовывались поверху. Стебли были прочные, толщиной в палец, покрытые мелкими-мелкими колючками. Они громко скребли по бортам, гремели кубышками с семенами, похожими на желуди, цеплялись за сетку с чучелами, но Леха все толкался и толкался, направляясь на гусиный гогот.

За лотосом снова было небольшое зеркало чистой воды, а дальше — стена сплошного камыша. Гусиный базар был где-то за ней, совсем уже недалеко. Петька подумал, что можно попробовать пробиться сквозь эту стенку, но Леха неожиданно направил кулас в сторону.

— Там в углу почище вроде. Может, пролезем?

И правда, здесь было не так густо. Кулас, раздвигая камыш острым носом, медленно продвигался вперед. Петька сидел низко, и ему непонятно было, чтбо впереди. Он осторожно обернулся — за куласом оставалась узкая полоса темной воды с поломанными зелеными стеблями. Впереди вдруг активно, громко загомонили гуси, Петьке показалось, что они уже где-то совсем близко, вроде даже слышно было, как они плещутся. Он повернулся к Лехе.

— Где-то рядом! — зашептал.

— Да, блин, рядом-то рядом, метров сто, может, но как туда попасть?! — Леха вытер пот со лба и снова навалился на шест.

Вскоре камыш стал пореже, кулас пошел легче, и они выползли в узенький лотосок. Впереди показалась чистая вода. В центре небольшого ильменя плавало с десяток гусей, других не было видно, но хорошо было слышно, как они кормятся в лотосе по краям этого камышового озерца.

Леха опустился на одно колено — их совсем не стало видно — и осторожно двинулся под лопухами прямо на ильмень. Первой недалеко от куласа вылетела и с громкими воплями потянула над камышами кряковая утка. Леха перестал толкаться, а Петьке показалось, что на озерце все замерло. Гуси, те, что были в середине, застыли, вытянув шеи. Петька глазами показал Лехе на ружья, лежащие на дне куласа. Но Леха покачал головой и строго сдвинул брови.

И тут в пятнадцати-двадцати метрах от них взлетели гуси. С таким гоготом и шумом, что мужики невольно вздрогнули. Следом стали подниматься другие. Когда все стихло, Леха вытолкнулся на середину озерца и загнал кулас в небольшой камышовый колочек.

— Шикарное место! Они нас не видели и обязательно вернутся. Заламывай камыш… вот так, по плечи, чтобы не мешал стрелять, а я пока “музыку” соберу. — Леха открыл небольшой ящичек с электронным манком. — Вот, в мастерской ребята сварганили. Лучше любого западного.

— Слушай, а… что-то я подумал, — Петька ломал камыш, — а у тебя та мастерская цела еще?

— Какая?

— Ну, та, с которой ты начинал…

— А-а, эта, — Леха разматывал провод с динамика, — куда я тебя директором звал?

— Ну.

— А куда она денется. Это ты репу чесал, придумывал всякие причины, чтобы дело не открывать, — то бандиты, то налоговая… Зря ты, кстати, тогда не пошел. У меня сейчас восемь мастерских, а хороших начальников мало.

— Да какой из меня начальник… Вот так достаточно? Или там тоже надо поломать?

— Ага, все нормально… А что касается начальника, то я тоже не думал, а как-то получилось. У меня сейчас почти триста человек работают. Три магазина же еще… склад, ну и там… Вот так. — Леха включил манок. Из динамика послышался призывный гусиный крик. — Порядок! Теперь давай заряжаемся… Нет, сначала по пятьдесят грамм, за фарт. Доставай-ка, у тебя сбоку вон бутылка.

— А мы с мужиками за фарт никогда не пьем — плохая примета, — сказал Петька, передавая коньяк в красивой коробке.

— Вот у вас фарту и нету, — Леха вынул пузатую бутылку, — а мы пилюем на эти приметы, и у нас есть. Фигня все это. Прет тому, кто прет.

Они выпили из горлышка. Петька поморщился, чем бы закусить, а Леха только крякнул от удовольствия. Он внимательно осматривал горизонт.

— Обязательно будут. Место козырное. Тут вообще-то нельзя — заказник, но я всегда здесь охочусь.

Петька внимательно посмотрел на Леху.

— Не боись, будут проблемы, будем решать, вон гуси идут. Во-о-он, смотри, далеко еще. Сюда идут. Давай готовься. Стрелять по моей команде.

Петька присмотрелся, но гусей не увидел. “Ну, по твоей так по твоей”. Ему помнилось, как он ловко сшибал сегодня уток. Он переломил ружье, проверил патроны и снова стал искать гусей по небу. И вдруг увидел. Они летели одной шеренгой и совсем невысоко. Быстро приближались. Как будто спешили куда-то. Петька, что с ним нечасто бывало, заволновался, пригнулся, чтобы голова не торчала. Потом снова осторожно высунулся.

Гуси летели почти касаясь верхушек тростника. Они уже были в ста метрах, все увеличиваясь и увеличиваясь в размерах, и Петьку пробрала такая дрожь, что ружье затряслось в руках.

— Совсем рядом уже, — зашептал неожиданно для самого себя.

— Тихо, тихо, я скажу. — Леха не отрываясь следил за гусями и, казалось, был спокоен, только указательный палец нервно поглаживал спусковой крючок.

— Да, блин… — Петька готов был вскочить…

— Тихо, ёп… — зашипел Леха.

Но какая-то дурная сила уже вынесла Петьку во весь рост. Гуси шарахнулись в сторону. Он приложился, поймал на мушку переднего и нажал спуск. Гусь не дернулся. Петька судорожно выстрелил еще раз. Большие, огромные птицы невредимые уходили в сторону и набирали высоту. Петька обернулся на Леху. Тот стоял, опустив ружье, и глядел на Петьку.