Война внутри - Алексей Иващенко

Но в Красных Песках приспособились по-своему. Тут гремлины закапывают тело жертвы живьём, оставляя только голову, и осторожно жрут, чтобы человек как можно дольше не перешёл в реинкарнатор. Именно по их примеру и действуют чумные каннибалы. Только те ещё напихивают человека молодыми ветками чу и гоняют по его телу сок, излечивая страшные раны.

Тем временем, несмотря ни на что, странный человек борется, отчаянно пытаясь оттянуть неизбежное и отложить свои мучения ещё на пару мгновений. Вот над поверхностью показывается нога, мелькает в воздухе и вновь исчезает.

Солнце серым пятном в чёрном небе и взлетающие тучи алой пыли.

Гремлины принимают каменные ступни за камни, никакой логики в движении валуна по пустыне нет, но, судя по всему, этими мелкими тварями не двигает что-то, хоть отдалённо напоминающее человеческую логику. Монета успевает в последний момент, словно герой пьесы с дурной драматургией. Он всаживает свой нож возле локтя пойманного и резко тянет того за шиворот вверх. Получается не очень удачно: человек судорожно цепляется и чуть было не сбрасывает в песок самого Монету. Археолог даёт человеку оплеуху и предпринимает ещё одну попытку, на этот раз более удачную: ставит свободную ногу незнакомца на свою ступню, выдёргивает нож и втыкает его возле словленной ноги, судя по всему, цепляя и спасаемого, но выбирать не приходится. Монета уже не думает, что минуту назад был готов оставить этого мужчину умирать, – им двигает некий азарт спасителя, он хочет довести до конца начатое дело.

Человек, видимо, отходит от первого ужаса погони и уже просто старается сохранять равновесие, судорожно цепляясь за хамелеонку Монеты.

– Шагать придётся одновременно, вместе поднимая и опуская ступни. – Монета скептически осматривает правую ногу незнакомца. – Если подумаешь упасть и меня за собой потянуть, брошу тут, так что смотри в оба!

Смертельно бледный человек молча кивает. Только что уйдя от неизбежного, он не собирается опять делать глупости.

Солнце игриво кидает вниз жгучие лучи, почти полностью рассеянные чёрными облаками, заботливо поддерживая общую бессодержательность пейзажа. Две фигуры, обнявшись, словно пара влюблённых, неуклюже двигаются к концу брода. Гремлины, раззадоренные происшедшей драмой, носятся вокруг, создавая вздыбленные горки багровой пыли. За фигурами людей тянется тоненький кровавый след, почти неразличимый на алом песке.

***

Городок, сбитый из жестяных листов и прочего хлама, – очередной мусорник из людей. Над горизонтом возвышается громадина треснувшего корабля. Словно мёртвый, начавший разлагаться кит, смотрит он в небо развороченными внутренностями. Рядом с кораблём башня из неестественно чёрного отполированного камня в форме тянущейся к небу длани. Пыль повсюду. Ветер несёт её с равнины, забивая горло, глаза. Всё, чтобы только досадить городку. Немногочисленная растительность – и та покрыта чёртовой пылью. Солнце тоже немилосердно варит всё живое под собой. Жить тут – настоящее мучение. Но Порт живёт. Человеческое упрямство, замешенное на жажде наживы, побеждает и пыль, и адскую жару.

Клизмач деловито копается в своих колбах и прочем хламе со стеллажей. Обширная полуземлянка завалена доверху тем, что обычные люди назвали бы барахлом. Вонь уже давно стала привычной для любого жителя: вода чересчур ценна, чтобы разбазаривать её на что-то, кроме питья. Но аромат хибарки Клизмача – особенный. Монета отряхивает, как может, мужчину, а затем и себя. Привычно сдвигает плотно прилегающие защитные очки на макушку и раскупоривает застёжки очистительной маски, массивно переходящей на плечи. Та всё равно не спасает от ЭТОГО.

– О, давай-давай, тащи его сюда, кто это такой? – В руках Клизмача тут же возникает электронный блокнот.

– Бросай своё рукоделие и помогай. – Тон Монеты не терпит возражений.

– А-а-а… – глухо тянет хозяин хижины, не находя ничего лучше в ответ.

Клизмач – врач-недоучка из какого-то крупного города, непонятно почему подавшийся в Порт. Монета уверен, что тот спит и видит, как бы добиться признания общества через раскрытие тайн Красных Песков. Небось представляет, как все ползают перед его несравненным гением, вытащившим человечество из текущего положения вещей. Клизмач скупает любую информацию об опасностях равнины и порождениях, обитающих на её территории. Такому дай волю – он и мать будет резать, только чтобы узнать больше о том, как охотится какая-то гадость. А ещё Клизмач подрабатывает, латая больных и раненых в Порту. Монета считает Клизмача самым положительным из местной публики. Кроме того, у археолога с Клизмачом схожие увлечения.

– Да не его. Меня сначала почини, в левой – цикада, можешь потом себе оставить – как плату.

Вместе они сбрасывают человека с раненой ногой в угол, и Клизмач семенит за баночкой тухлого мяса ментотаракана. Выманить цикаду не так и сложно, главное – не перестараться. Монета считает, что его руки – это не то, чем можно спокойно разбрасываться. Потом перерождаться и новые печати у Тофу покупать – всё влетит в копеечку. Монета достаёт дезактиватор, смачивает тряпку и одной рукой тщательно проходится по своему обмундированию. Снимает хамелеонку, армейский бронежилет с накладками на плечи и сдвигает комбинезон до пояса, оставаясь в небольшой системе трубок с нюхачом, прижатым к телу. Клизмач делает надрез на руке в месте цикады, плотно прикладывая туда банку. Скользкая капля вылезает из раны, шевеля вместо ножек множеством крошечных человеческих пальцев. Клизмач захлопывает сосуд, отставляет и начинает заниматься открывшейся дыркой. Зашив края, Клизмач отходит за бинтом. Монета смотрит на неприглядно стянутое отверстие в стежках, трогает красный край.

– Не лезь, куда не просят. – Возвратившись, Клизмач заканчивает перевязку. Руку дёргает тупой болью. Закончив с Монетой, Клизмач принимается за принесённого.

В сумке у Монеты ещё полбанки спиртного, но двигаться сил не хватает, накатывает «отходняк». Это чувство знают все археологи – оно неизменно превращает в кисель твоё тело и мозги после недель, проведённых в Красных Песках под руку с инородными ужасами, – когда всё заканчивается и ты наконец-то понимаешь, что снова жив и можешь нюхать весь этот гадюшник. У Клизмача даже есть теория, что все искатели подсаживаются на это чувство и потом не могут покинуть из-за него Порт.

Монета, обнявшийся с рукой и впавший в ступор, пропускает весь процесс того, как тучный врач колдует над вторым пациентом.

Приблизительно через час хозяин хибарки присаживается рядом с Монетой, глотает из грязной глиняной бутылки и протягивает её гостю.

– Будешь? Глотни, не помешает. – Монета со стеклянными глазами присасывается к посудине и закашливается.

– Всё удивляюсь, как ты можешь сосать такую кислоту. – Монета вытирает слезинки с глаз. Всё-таки дрянь помогает прийти в себя – от такой даже парализованный затанцует. Клизмач довольно хмыкает. Он гордится тем, какую гадость способен пить его закалённый организм.

– Ты лучше скажи, нарыл ли что-то новенькое?

– Да. – Тяжело вздыхая, Монета делает паузу, давая время огню спуститься по своему желудку, и продолжает с лёгким энтузиазмом в голосе: – Думаю, тебе понравится. Я прошёлся от того места на восток. Шесть дней топал. Пока не увидел вот это. – Монета с трудом поднимает комбинезон и залезает в нагрудный карман, выуживая оттуда аккуратный кусок промасленной бумаги. Протягивает его Клизмачу. Врач осторожно разворачивает – внутри гравированный элемент шлема, науш. Не несущий ценности хлам. Для обычных обывателей. Но у Монеты с Клизмачом другое мнение и одна общая тайна.

– Легион Вас то-са. Всё сходится. – Клизмач вертит в руках науш. Говорить не о чем. – Я лучше спрячу это у себя. Пошли глянем. – Врач безжалостно поднимается и потягивается своим полным телом. Смотрит на вяло карабкающегося вверх Монету и помогает ему подняться. Всё-таки старик не так и плох. Для Порта – так вообще святой. Монета на всякий случай ещё раз бросает взгляд на тело принесённого им человека – судя по всему, тому сейчас не до них – и ковыляет за пожилым приятелем.

Завешенная тряпьём, третьей комнатка является лишь условно. А по вони – ещё и даёт сто очков вперёд. Монета считает, что этот смрад охраняет хлам Клизмача надёжней вечно спящего Хомяка. Чем тот и занимается в данный момент. Даже самый последний вор в своём уме не полезет сюда – если ему и хватит снаряжения пробыть тут достаточно долго, то после всё равно найти такого полоумного не составит большой сложности. Единственным во всей Вселенной, по мнению Монеты, кто может переносить эту вонь стоически, является Хомяк, чем и заслуживает непоколебимое уважение. Вон, дрыхнет, как всегда, зараза, всё нипочём. Клизмач когда-то спас Хомяка от множественной смерти. Выкупил, поставил на ноги. Не по доброте душевной – оставил себе парня вечным охранником. Стрелять Хомяк умеет отлично. (Чего только на Пески полез? Тут это умение не в числе первых.) Хомяк на самом деле и не против – денег особо у него никогда не водилось, зато теперь сыт и крыша над головой. Мотаться никуда не нужно – сидишь в хибаре, вот и всё. Комфорт, вернее, отсутствие дискомфорта Хомяк ценит больше всего. А ещё Хомяк мечтает о подвигах, валяясь в бздящей землянке Клизмача с налитыми сумасшедшими глазами.