Моя дикая страсть - Юля Гром

и смотрят с любопытством. Внизу ждет меня Батур, чей взгляд медленно проходится по моей фигуре и теряется где-то на бедре, там, где заканчивается высокий до неприличия разрез. В его глазах безошибочно читаю восхищение, похоть и искры ярости.

Принимаю его руку и мило улыбаюсь.

— Что ты творишь? Я же просил тебя, — рычит мой мужчина, с силой сжимая мою ладонь.

— Тебе не нравится, муженек? Жаль, я старалась, — аж зубами скрипит от злости. Это он еще не знает, что я без белья.

Перемещаясь по залу с Батуром, здороваемся с многочисленными родственниками. Они все присутствовали на свадьбе, но от волнения я даже имен не запомнила. Стараюсь быть со всеми милой и поддерживать беседу. Батур держит меня мертвой хваткой и не отпускает ни на шаг. Рука с моей талии медленно перемещается вниз, пока никто не видит, и сжимает ягодицы. Отшатываюсь и отдергиваю его руку.

— Мне показалось или на тебе нет белья? — то, как он смотрит на меня, заставляет трепетать каждую клеточку в теле.

— Это платье не предполагает его наличие, — иронично улыбаюсь и хлопаю ресничками.

— Дикая, не провоцируй меня, — его лицо становится жестче. — Я же наплюю на всех и утащу тебя в спальню. Ты уже не отвертишься.

— Тебе не хватило вчерашнего секса с горничной? Ты правда думаешь, что я с тобой лягу в одну постель после этой девицы?

Нашу перепалку прерывает пожилой мужчина, который просит мужа уделить ему пять минут.

— Я отлучусь ненадолго. Надо дела обсудить, — Батур отпускает мою руку. — Ты ведь ничего не натворишь?

— Не волнуйся, я найду, чем себя занять.

— Этого я и боюсь, — его жадные горячие губы находят мои. Поцелуй настырный и нетерпеливый.

Легкая игривая улыбка появляется на его серьезном лице. Быстро киваю, ничего не ответив. Смотрю на удаляющегося мужа и невольно любуюсь его шикарной фигурой. Даже в костюме угадываются рельефные мышцы, упругие ягодицы, широкая спина треугольником. Ох, меня аж в жар бросает. Мне все сложнее становится держать оборону, я уже готова сдаться под напором его обаяния.

Беру бокал с подноса, чтобы охладиться, и со скучающим видом брожу по гостиной. Мило улыбаюсь гостям, благодарю за поздравления, а в душе лишь одно желание — поскорее отсюда уйти. Денис с Мелек стоят в обнимку, смеются и выглядят счастливыми.

Замечаю, как любовница мужа с пустым подносом удаляется из гостиной. Пока все увлечены беседой, тихо пробираюсь на кухню, следуя за горничной.

— Тебя Алла зовут, я не ошибаюсь? — стараюсь быть милой, а у самой кулаки за спиной сжимаются от злости.

Она вздрагивает и оборачивается, в глазах легкий испуг и смятение.

— Не ошибаетесь, — отвечает с вызовом. Не прерывая зрительного контакта, наступаю на нее, она делает шаг назад и упирается в столешницу. Разглядывает мой шрам.

— Я привыкла уже, что при знакомстве люди всегда рассматривают мой шрам, им очень интересно, откуда он, — я подхожу еще ближе и, заметив на кухонном столе ножницы, беру их.

Кручу в руках, переводя взгляд на Аллу.

— Мне не интересно, и я вас не рассматривала, — она сглатывает, мотает головой.

— Обманывать нехорошо. Тебе интересно и даже очень, — ее глаза с застывшим в них страхом быстро бегают от меня к ножницам. Дыхание учащается.

— Мне было девять. Отец отвозил нас с братом в деревню к бабушке на лето. Мы сдружились с деревенскими мальчишками. Часто залезали в соседские огороды, воровали яблоки, груши, даже велосипед однажды украли. И вот однажды я сидела на дереве, откуда бросала мальчишкам яблоки. Из дома выбежал сосед с ружьем. Мальчишки, конечно, разбежались. А я начала слезать с дерева, в ствол был забит гвоздь, которым я распорола всю щеку.

— Мне очень жаль, правда, — ее голос дрожит. Она уже не такая смелая, как в кабинете Батура.

— Врач был единственный на всю округу, да и тот пьяный. Он очень неаккуратно зашил рану. Отец запретил мне делать операцию и убирать шрам. Сказал: «Марина, каждый день, смотря на себя в зеркало, ты будешь знать, что воровать и брать чужое это плохо и за каждое свое действие ты понесешь наказание». Как ты думаешь, мой отец прав?

Алла поджимает губы и мотает головой. А я подношу ножницы к ее лицу.

— Ты говорила, что новая форма неудобная. Давай ее подправим.

Отрезаю несколько верхних пуговиц, выставляя напоказ ее грудь в кружевном белье. Отрезаю подол платья так, что длина юбки едва прикрывает ягодицы.

— Теперь тебе удобно?

Алла каменеет и лишь открывает рот, хватая больше воздуха.

— Ты можешь взять поднос и идти в зал.

— Не пойду, меня же сразу уволят, — впиваясь пальцами в столешницу, она отрицательно мотает головой.

— За каждый плохой поступок мы должны получить наказание, Алла. И впредь будешь знать, как спать с чужими мужьями, — сама не понимаю, откуда во мне берется столько смелости.

Вручив женщине поднос, оттесняю ее на выход в гостиную. Она мгновенно привлекает всеобщее внимание, как только появляется среди гостей.

Мне даже становится ее жалко, возможно, я слегка погорячилась. Ее щеки багровеют, она прикрывает грудь тяжелым подносом с напитками и озирается по сторонам. Среди гостей проносится удивленный шепот, все прерывают беседу и вытягивают шеи, чтобы рассмотреть происходящее.

— Господа, прошу всех к столу, — Берна пытается исправить положение и отвлечь всеобщее внимание от неприятного конфуза.

Она хватает за локоть горничную и тащит ее прочь из гостиной. А я безошибочно нахожу в толпе гостей единственную пару глаз, прожигающих меня насквозь. Я даже не пытаюсь скрыть своего триумфа и бросаю взгляд победителя на Батура. Он быстро идет ко мне, его сжатые челюсти и нахмуренные брови не сулят ничего хорошего.

Глава 26

От страха пересыхает в горле. Короткими перебежками