Точки над «i» - Джо Брэнд

– Ага. Как звали того, от которого ты подцепила бородавки?

– Генри, – вспомнила Марта. – Точно, у него отличная тачка. Давай, звони ему.

Ромашка слегка обалдела, поняв, что Марта дошла до стадии, когда от всего свалившегося на нее за последнее время у нее поехала крыша и она была готова на все.

– Я не знаю номера Генри, – ответила Ромашка и услышала, как Марта начала всхлипывать.

– Я не поеду на сраном автобусе, – донеслось до нее сквозь рыдания.

Джуниор, услышавший движения в квартире, вылез на балкон полюбопытствовать.

– Что там у вас происходит? – поинтересовался он.

– Блядский ребенок вот-вот родится, а у меня нет ни ебаных денег, чтобы добраться до ебаного госпиталя, ни ебаных соображений, где их достать, и меня, блядь, достало все, и я не хочу рожать в этой ебаной крысиной дыре, – вкратце изложила Марта суть ситуации.

– Офигеть, – удивился Джуниор, – я-то был уверен, что обычно девки кроют все матом, только когда ребенок уже, типа, выходит, – от этой картинки ему так стало тошно, что он присел.

– Да сделай же что-нибудь, Джуниор! – заорала Ромашка, потеряв контроль и не осознавая, что слишком многого требует от четырнадцатилетнего подростка.

– Ага, – ответил тот, – щас вернусь.

Джуниор выскочил на улицу и спер БМВ, в этом-то он знал толк. Подъехав к парадной, он принялся сигналить, пока Ромашка не выглянула с балкона и не увидела, как он машет из машины, показывая отчаянно знаками, чтобы они побыстрее спускались.

– Где твоя сумка? – спросила Ромашка.

– Там, – Марта указала на уродливую сумочку.

– Не эта, глупая, другая, та, что ты собрала для больницы со всем необходимым для ребенка и халатом.

– Ты что, думаешь, что я ебаная домохозяйка? Конечно я ни хрена не собрала. Есть намного более интересные вещи в этом мире, чем выбирание халатика и размышления о том, какой из них будет наиболее привлекательно выглядеть с разбрызганной по нему плацентой.

– Господи, Марта, – опешила Ромашка и стала носиться по квартире, как обезглавленная курица, бросая в пластиковый пакет все что ни попадя.

Снизу раздался еще один гудок. Джуниор увидел патрулирующую район полицейскую машину и подумал, что арест был бы нежелательным исходом в данной ситуации.

– Все. Пошли, – сказала Ромашка.

Марта лежала на полу и выла:

– Я не хочу, чтобы он родился! Что я буду делать? У меня нет ни денег, ни постоянной работы, и я не смогу справиться.

– С тобой все будет в порядке, – успокоила ее подруга бесцеремонным тоном санитара из психушки – ее начало раздражать происходящее, и она удивилась тому, что она, хиппи-соцработник, не могла этому противиться.

Марта, ощутив перемену в ее голосе, решила взять себя в руки, схватила сумку, нашла ключи и направилась к двери в сопровождении Ромашки.

Та на ходу говорила по мобильному.

– Да, она уже рожает, нет, не буквально, Чарли, из нее еще ничего не вылезло, но нам срочно нужно в больницу. На машине Джуниора. Нет, Чарли, мне не нравится Джуниор, и я его никогда не хотела и не захочу. Я позвоню тебе, когда у меня будут новости.

Джуниор буквально зашвырнул Марту на заднее сиденье головой вперед, и Ромашке пришлось бегом догонять резко тронувшуюся машину. Полицейских видно не было, но они попали в час пик и еле двигались. Джуниор оказался между молотом и наковальней. С одной стороны, он был черным четырнадцатилетним подростком, который только что угнал БМВ, с другой – ему хотелось как можно быстрее доставить Марту в больницу, потому что он знал – его стошнит от вида крови, а роженица к тому же издавала ужасные звуки, из-за которых он не мог слышать радио.

Зазвонил мобильный Джуниора. Это была его мать, единственный человек, который старался, чтобы Джуниор не стал еще одним малолетним гангстером. Ромашке было слышно, как она на него орет.

– Мама, я не могу сейчас говорить. У меня дела, – запротестовал он.

– Не вздумай отключать телефон…

Он отключил.

Прибытие в больницу было хаотичным безумием, поскольку сначала они не туда въехали и перегородили дорогу машине, в которой находился серьезно больной человек, и, если бы Джуниор не вступил в перебранку с водителем «скорой» о том, у кого больше прав на проезд, они бы попали на место в два раза быстрее. В конце концов Марта с облегчением ощутила, как ее погрузили на каталку, и лежала с закрытыми глазами, пока ее везли по многочисленным коридорам. До ее носа донесся запах сигаретного дыма, и она поняла, что умирает, как хочет покурить. Открыв глаза, она увидела морду Мистера Рака всего в нескольких дюймах от лица.

– Дай покурить, – сказала она и, забрав у него сигарету, крикнула «Пошел! Пошел! Пошел!» Джуниору, и тот погнал ее, пыхающую сигаретой, словно толстый паровоз, дальше по коридору, до самой родильной.

Джуниор чувствовал себя брошенным женихом, в то время как Ромашка объясняла, что он не является отцом ребенка, суровой акушерке, которая не верила ни единому слову, считая, что женщина в возрасте Марты не будет особо разборчивой в выборе партнеров, для того чтобы забеременеть. В качестве альтернативного варианта акушерка предположила лесбийскую связь с Ромашкой – стервятником в одежде, как она ее определила про себя.

Следующие двенадцать часов оказались для Марты полными сюрпризов, учитывая, что ей пришлось делать какие-то немыслимые вещи. Естественно, была боль, и она вполне отдавала себе отчет, что это часть процесса деторождения. Однако способы обезболивания были не настолько удовлетворительными, как ей рассказывала сестра и некоторые из друзей. Попробовав кислород и газ и найдя их столь же эффективными, как парацетамол при мастектомии, она поэкспериментировала с петидином(ерунда) и епидуралом, который действовал, но совсем не так, как ожидалось.

Ромашка превратилась в размытое лицо, которое периодически мелькало у Марты перед глазами и отдавало указания, которые она послушно выполняла. Она дышала, когда ей говорили дышать, и тужилась, когда говорили тужиться, и в 3.30 утра родильную огласил вопль здоровенного засранца-младенца, вышедшего из ее вагины и покрытого слизью и кровью. Суровые черты лица акушерки слегка смягчились, Ромашка зарыдала, а Марта, издав крик, в котором смешались огромная радость, боль, печаль, усталость и удивление, уснула.

Проснувшись через несколько часов и открыв глаза, она увидела очередь, в которой были: Ромашка и Чарли, Преподобный Брайан и Пэт, Сара с синяком и Билли, а также Жирный Тед, отец говнюка.

Глава двадцать третья

Марта не знала, с кого начать. Ей представились кегли в боулинге, которые надо сбить, и, естественно, она решила начать с отца.

– А ты-то что здесь делаешь? – спросила она.

– Ну, я был в Лондоне на конфе… – начал было он, но Пэт его перебила:

– Прекрати. Неужели ты думаешь, мы бы не приехали отметить рождение первенца нашей дочери?

Марта почувствовала, что это хороший момент, чтобы дать волю чувствам, которые она долгое время держала под спудом, прикрывшись расшалившимися гормонами Только Что Родившей Ребенка Женщины, которые сделали ее неконтролируемо честной. Она представила, как Пэт объясняет это Преподобному по пути домой, в то время как того распирает от злости. Это была возможность, которую она не собиралась упускать, а присутствие друзей даже было кстати.

Она жестом попросила всех сесть в плетеные кресла, стоявшие вокруг, и с удовольствием отметила про себя то, что ее положили в отдельную палату. Она не вполне понимала, почему так случилось. Возможно, подействовали угрозы акушерке после рождения ребенка – угрозы, которые должны были прекратиться после родов, но в случае с Мартой ставшие только громче и нецензурнее.

– Ну и как ты собираешься назвать ребенка? – глумливо поинтересовался Преподобный, и этот тон был ответственен за ответ Марты.

– Иисус, – сказала она.

Преподобный был в шоке, да и Пат слегка ошалела от такого поворота. Раздались смешки. Жирный Тед оглушительно расхохотался, запрокинув голову, и только Сара со злобой продолжала смотреть в пол.

– Это святотатство! – взревел Преподобный. – Даю тебе двадцать четыре часа на то, чтобы ты передумала, и, если ты после этого все еще будешь настаивать на этой непотребной идее, я никогда не стану с тобой разговаривать или видеться. – Он вложил в эти слова столько мелодраматизма, сколько смог наскрести, а Пэт шепотом пыталась его успокоить, не понимая, что спустя столько лет завести его стало еще легче.

«Двое сбоку – ваших нет», – подумала Марта и решила ударить правдой по остальным присутствующим в палате.

– Тед, а что ты здесь делаешь? – спросила она.

Тед появился из-за спин впередистоящих с большим букетом цветов. Сквозь эту красоту просвечивает уродство, подумала Марта и с любопытством попыталась вспомнить, вычитала она это где-то или только что придумала сама.