Служители ада - Юлиан Шульмейстер

— А не лучше ли поручить это дело украинской полиции? — многозначительно улыбается Катцман. — Тогда евреи воспримут гетто как великую милость, понесутся туда в спринтерском темпе.

«Снова лезет со своим мнением, не желает смириться с ролью начальника отдела дистрикта, чувствует себя наместником Гиммлера. Не пошел в прок урок, придется его повторить!» — Затянувшейся паузой Ляш подчеркивает бестактность начальника СС и полиции, не удостаивает ответом, с некоторой долей иронии продолжает развивать свою мысль:

— Почему переселение евреев в еврейский район должен производить юденрат? Я полагал, что всем ясно, но, очевидно, все же нужны пояснения. Прежде всего ту грязную работу, которую могут выполнять сами евреи, незачем перелагать на других. Во-вторых, кому евреи больше всего поверят? Своим же евреям, значит, проводимое юденратом переселение совершится с наибольшей покорностью, не возникнет необходимости в привлечении дополнительных сил. В-третьих, до совещания мы обсудили с коллегой Катцманом проблему еврейского труда и пришли к выводу, что он еще весьма необходим для дистрикта. А много ли уцелеет евреев, если переселение поручить украинской полиции?

— Уцелеет столько, сколько я прикажу! — вклинивается Катцман в безупречный строй губернаторской речи.

— Я уже все пояснил! — отвечает Ляш невеже. — К сказанному могу лишь добавить, что решил не обязывать переселяться жителей второго и третьего районов — наиболее зажиточных евреев, членов юденрата, еврейское духовенство. Пусть думают, что за хорошую службу им сохраняется почти довоенная жизнь. Увидя, как евреям живется в гетто, станут еще усерднее проводить нашу политику.

— Им только дай повод — начнут друг друга вытаскивать из гетто, жульничать, совершать махинации, — хмыкнул Катцман.

Игнорируя замечание Катцмана, Ляш напоминает присутствующим:

— Акция на стариков прекрасно продемонстрировала правильность нашей политики. Кстати, эта политика проверена на многих покоренных народах. Всюду дает хорошие результаты, ибо гипертрофированные инстинкты самосохранения и страха — отличительные качества всех неполноценных людей, особенно евреев. Итак, часть евреев временно остается в городе. Все равно до выселения поляков и украинцев из гетто всех евреев туда не воткнешь. Одновременно с переселением евреев мы должны решить и другую проблему, не менее важную, — очистить еще одну часть Лемберга от украинцев и поляков. Примерно половина третьего городского района стала жилой зоной СС и полиции. В ближайшее время еще восемь улиц — самых лучших, благоустроенных и фешенебельных — должны стать исключительно немецкими. И совершить это надо без лишнего шума. У вас, герр бригаденфюрер, имеются предложения?

— Конечно! — обрадовался Катцман возможности дать отповедь зарвавшемуся аристократу. — Поручим это дело шупо, они знают волшебное слово, после которого все украинцы и поляки без всякого шума покинут третий район.

По кабинету пронесся смешок, Катцман уверен: вызван его остроумным ответом.

«В который раз убеждаюсь, что правильно оценил мыслительный аппарат начальника СС и полиции. Что ж, для его деятельности не требуется много извилин». — Ляш понимающе усмехнулся, не скрывая издевки:

— Догадываюсь, что шепнут ваши шупо украинцам и полякам. Конечно, они после этого выселятся, — но станут ли так же усердно служить? А в третьем районе проживает немало украинцев, работающих в УЦК[32] и украинской полиции, поляков, служащих в криминальной и железнодорожной полиции. Итак, преимущество плана начальника СС и полиции в том, что он предельно прост. Мой план посложнее, по его преимущество в том, что украинцы и поляки сами очистят третий район и еще будут весьма нам благодарны. Приманкой для них станут еврейские квартиры с продаваемым за бесценок еврейским имуществом. Еврейские квартиры должны стать всепобеждающей страстью, эпидемией польского и украинского населения — надеюсь, штадтгауптман умело привьет этот вирус. И переселять надо так, чтобы в городе были созданы два изолированных района — украинский и польский. Пусть друг другу завидуют и пусть еще больше ненавидят друг друга. Допускаю, что не всех охватит страсть захвата еврейских квартир, в этом плане мало надежд на зараженных еврейским духом интеллигентов. Так они не служат в полиции и в УЦК, их можно переселять под предлогом военной необходимости. В итоге наступающий год заложит основу немецкого Лемберга. Немецкого не только по языку и культуре — по крови! В самые ближайшие годы немецкий Лемберг будет расти — дом за домом, квартал за кварталом, улица за улицей, а украинско-польское население города постепенно займет место еврейского и так же исчезнет. Такова перспектива, на которую надо работать сегодня. Теперь о задачах, связанных с организацией гетто. Начальника отдела труда Умбека прошу разработать предложения о новом порядке использования еврейской рабочей силы на предприятиях города: переселение и проживание в гетто не должно нарушать ритм работы. Вас, доктор Сегал, прошу доложить ваши соображения о порядке снабжения гетто. Надо этих евреев как-то кормить, чтобы работали и подыхали не сразу. Бригаденфюрера Катцмана прошу подобрать подходящего коменданта для гетто, унтерофицера или офицера СС, но с понятием, чтобы мог разумно контролировать юденрат. Контролировать, а не дезорганизовывать его деятельность. Надеюсь, вы меня поняли?

— Подберем коменданта! — обещает Катцман, удовлетворенно подумав: «Чуди, как тебе угодно, комендант будет действовать так, как я захочу».

— Как должны соотноситься деятельность коменданта и юденрата? — взглянул Ляш на Катцмана, будто угадал его мысль. — Более сложно, чем пастухов и собак, направляющих стадо. Юденрат отвечает головой за порядок в еврейском районе, но для этого должен иметь необходимые силы и средства. Прошу вас, бригаденфюрер, проконтролировать организацию юденратовской службы порядка, состоящей из пятисот полицейских. Оружие им ни к чему, хватит плеток и палок. Но все должно быть чин-чином: форма, офицерские звания. Евреи любят власть, пусть тешатся призрачной властью и исправно несут службу. Какова же роль коменданта гетто? Он — кукловод! Если имеются вопросы, прошу задавать, — усаживается Ляш в свое кресло.

— Не совсем понял свои задачи, — обращается к Ляшу начальник строительного отдела Тринске.

— Вы со штадтгауптманом должны позаботиться об отделении гетто от города надежными стенами. Эту работу выполняют евреи и, конечно, на свои средства. Порядком и сроками переселения попрошу заняться доктора Лозакера, согласовав это со штадтгауптманом, начальниками отделов и, конечно, с начальником СС и полиции. Все, господа, больше вас не задерживаю.

Откинув надоевшую зажигалку-фигурку, медленно кружит по кабинету: не выходит из головы стычка с Катцманом. Казалось бы, незначительная, но не первая. Пусть рычит в свое удовольствие, не с его мыслительным аппаратом под него, Ляша, подкопаться, и зацепок для этого нет. Отсрочку переселения евреев из второго и третьего районов согласовал с генерал-губернатором, евреи заплатят за решение, необходимое на данном этапе для нормальной деятельности экономики Лемберга. Все это так, но Катцман может ухватиться за контрибуцию, собираемую евреями. Не ухватится: контрибуции и конфискации без конца налагаются на еврейское население — невозможно понять, когда кончается одна и когда начинается следующая. Все предусмотрено, контрибуция рейху и та, для него… последуют одна за другой. А Ротфельд со своими евреями будет вести себя правильно, ибо платят за жизнь вне гетто, за власть над гетто. Предадут его, Ляша, — сами погибнут, это должны уяснить. За верность погибнут попозже, но об этом не знают, верят в спасение. Жаль бедняг, но их гибель от него не зависит. А сейчас самое время побеседовать с Ротфельдом, и так, чтоб не предал ни при каких обстоятельствах. Встреча может быть только одна, вторая станет уликой. Сегодня он, губернатор, может проявить любопытство и побеседовать с евреем, от способностей которого в немалой мере зависит многообещающая операция «Лемберг — город немецкой крови».

Снял Ляш телефонную трубку, скомандовал подчеркнуто сухо:

— Граббе, доставьте ко мне председателя юденрата!

2.

Гетто еще нет, но уже есть комендатура гетто — небольшая двухэтажная вилла на улице святого Мартина.

Доволен своей виллой и своим кабинетом комендант гетто штурмфюрер СС Ганс Силлер — двадцатичетырехлетний розовощекий крепыш с улыбчивым ртом. Доволен своими евреями: прекрасно оборудовали комендатуру, со знанием, вкусом и надлежащим размахом. Нечему удивляться, скромно сидящие у его письменного стола Адольф Ротфельд и Генрих Ландесберг — птицы большого полета. Надо этих важных и солидных господ сразу поставить на место. Бригаденфюрер, инструктируя, как обычно, язвил, но толково заметил: «Ротфельд и его банда должны знать, что комендант гетто — не желторотый юнец, а хозяин их жизней, и каждый прожитый день они должны заслужить!» После бригаденфюрера его, Силлера, принимал штадтгауптман доктор Куят, человек умный, обходительный, как говорят, с большим политическим опытом. В его компетенции — отделение улиц гетто от города, расселение жителей города по национальным районам, изъятие еврейской собственности и организация снабжения гетто. Многое узнал во время беседы со штадтгауптманом, говорившим без поучений, на равных. Это льстило, но понял, насколько далек от сложных и запутанных дел, как не подготовлен к своим новым обязанностям — почетным, но приятным не во всех отношениях. Еще понял, что без Ротфельда и его банды не справится со своими обязанностями, и тогда конец всей карьере. Чтобы банда усердно работала, мало страха. Очень понравился совет штадтгауптмана: «Будет у вас успех, если сумеете превратить Ротфельда в лошадку с завязанными глазами, бесконечно бегущую по кругу за сеном. Подкармливайте лошадку: она должна не только чуять приманку — получать сено. А кнутик держите за поясом, на виду! И тогда станет ваша лошадка исправно работать, сама не захочет спять с глаз повязку». Мудрый совет — нужен страх, но только страхом не заставишь этих важных господ добросовестно выполнять работу, хорошо им известную и совершенно ему незнакомую.