Тень Белого Тигра - Ксения Хан

самым важным видом Ли Хон. – Я вспомню его в будущем.

Советник Лю благодарно поклонился, остальные напряглись. Перетянуть короля на свою сторону пытались все члены кланов, участвующих в государственных советах, и Ли Хон не первый день наблюдал, как они строят интриги друг против друга. В то самое время, когда за стенами Хансона гибли люди, когда воины генерала Хигюна держали Ульджин ради будущих военно-морских свершений короля. Когда генерал драконьего войска вёз в Империю предателя, не зная, чем завершится его путешествие. Когда простые жители Чосона умирали на завоёванных землях.

– Значит, вы допускаете мысль, что генерал Мун мог не выполнить ваш приказ? – спросил советник Ким во всеуслышание. Этот человек не верил Дракону, почти ненавидел его, кажется.

– Я точно знаю, что генерала Муна могла задержать в пути только чрезвычайная ситуация. Или смерть.

О последнем думать не хотелось, конечно же, но Ли Хон всё равно допускал вероятность, что по дороге в Империю или в самой Империи Нагиля могла поджидать такая опасность, с которой он не справился. Дракон не был всесильным. К тому же Ли Хона сильнее беспокоила судьба Сон Йонг, от которой он не получал никаких вестей. Возможно, она как раз пострадала, и Нагиль бросился ей на помощь, позабыв о приказе. Стал бы Ли Хон винить его в этом? Разумеется, нет. Но позволил бы король Чосона подобное? На этот вопрос у Ли Хона ответа не было – он знал правильный и не хотел его озвучивать даже себе.

– Или женщина, которую он защищает, – проговорил едва слышно советник Чхве, но Ли Хон услышал его и напрягся. Звякнул меч на поясе Чунсока: пуримгарра схватился за оружие.

В стенах дворца слухи ходили давно и разные. Что-то было полнейшей выдумкой, у каких-то сплетен имелись реальные основания. О том, что сыта-голь, женщина со звёзд, в чьём теле живёт змей, на самом деле жива, знали немногие. Но практически все, от слуг до чиновников высшего ранга, спорили о ночи, во время которой чудовище исчезло. Ли Хону доносили слухи Чунсок и его люди: многие верили, что Сон Йонг не сгорела в западном крыле Чогёнджона. И почти все считали её монстром. Повлиять на это Ли Хон не мог.

– Покрывать позором мёртвого, советник Чхве, всё равно что драться с ребёнком, – сказал Ли Хон. – Постыдное дело. Мёртвый не может ответить.

– Простите, ваше величество, – склонился тот в подобострастном поклоне. – Я ни слова не сказал о той женщине. Я говорил о генерале Муне.

Ли Хон глубоко вздохнул. Кажется, этот Совет не принесёт никому пользы, ни крестьянам, страдающим от повышенных налогов, вступивших в силу с начала нового года, ни воинам Чосона, погибающим на полях сражений во имя свободной страны. Ни Ли Хону, молодому и неопытному королю несчастного государства. Был бы рядом Нагиль, эти прихвостни-советники вели бы себя разумнее.

– Чунсок, – позвал Ли Хон, устало проводя рукой по лицу. – Закончим на сегодня. Я чувствую, что толку от наших разговоров нет.

Чунсок хмуро кивнул и дал сигнал об окончании собрания, не обращая внимания на возмущённые возгласы толпы советников.

Чуть позже, когда Ли Хон гадал, сидя на стуле в своём кабинете, сможет ли он сегодня поспать, Чунсок пришёл к нему без приглашения и постучался в двери без объявления со стороны главного евнуха.

– И евнух Сан пустил тебя просто так? – удивился Ли Хон, наблюдая, как Первый Коготь преодолевает расстояние от бумажных дверей кабинета до письменного стола.

– Он отошёл по делам, – буркнул Чунсок, смерив короля внимательным взглядом.

– Что? Выгляжу неважно, но не стоит обращать на это внимания. Скажи лучше… – Ли Хон подался вперёд, отодвигая бумаги с приказами, – от Нагиля приходил ли хоть один голубь? Ворон? Синица?

– Ни голубей. Ни воронов, ни синиц, ваше величество, – покачал головой Чунсок. – Более того, от Ильсу тоже нет никаких вестей. Боюсь, не случилось ли страшного.

– Что может быть страшнее бед, что уже свалились на всех нас, – высокопарно проговорил Ли Хон и сам же себя поправил: – Много чего. Страхам человеческим нет конца, а ужасы, что одна страна навлекает на другую из жадности, могут быть хуже смерти.

«Тогда ты должен быть рад, что она умерла, а не стала жертвой японских захватчиков и злых людей Чосона», – подумал вдруг Ли Хон и поморщился. Он запрещал себе оглядываться в прошлое и вспоминать то, что уже прошло. Такие мысли, неожиданные и коварные, проникали в его голову, как дождевая вода просачивалась в трещины в крыше Кынчжона.

Чунсок ничего не ответил, застыв перед столом Ли Хона каменным чансыном [47]. Пришлось спешно отшутиться: пуримгарра, при всём своём угрюмом виде, был впечатлительнее Нагиля, и эта разница, в числе других причин, порой заставляла Ли Хона жалеть о том, что он приказал генералу самолично доставить в Империю проклятого шпиона.

– Ладно, теперь займёмся действительно важными делами… – Ли Хон воровато огляделся, заслужив смешок от Первого Когтя, и хлопнул по столу. – Я заметил, что фракции сменили стороны, ты тоже? – Чунсок кивнул. – Кажется, советнику Лю больше не хочется заиметь в родственники его величество короля. Либо он пытается отодвинуть от меня Нагиля, чтобы получить ещё больше влияния на молодую неокрепшую голову.

– Пока рано делать выводы, ваше величество, – осторожно сказал Чунсок, но Ли Хон, погружённый в подобные размышления не первый час, только отмахнулся.

– Что довольно странно, ведь у семьи Лю пока нет достаточных поводов считать себя моей роднёй. Подписанные мной обязательства всё ещё имеют силу, и я от них не отказываюсь, – быстро добавил Ли Хон, заметив, как вытягивается от удивления лицо Чунсока. – Но советник Лю забегает вперёд, считая, что ему позволено давить на меня. Не знаешь, как выглядит его дочь?

Пуримгарра подавился воздухом – от удивления или возмущения, Ли Хон не понял – и замотал головой.

– Жаль. Хотелось бы знать, на что рассчитывает Лю Соннён.

– Как внешность его дочери может повлиять на… – начал Первый Коготь и замялся. – Простите, ваше величество. Я заговорил не подумав.

– Всё в порядке. Не секрет, что браки королей заключаются исключительно в политических целях и любви там не место, – закивал Ли Хон. Скрестил пальцы, опёрся на них подбородком и продолжил: – Редкие представители моей династии умудрялись полюбить своих жён. Сёстры их советников, дочери влиятельных семей… Большинство законов, уточняющих, что жена короля должна происходить из клана аристократов, были написаны не ради просвещения нации и преумножения знаний, которые супруги могут подарить друг другу, если получили должное своему положению образование. Чаще всего законодательная система, устанавливающая правила ведения боя внутри дворцовых стен, руководствовалась только выгодой. Брак короля – рычаг давления со стороны Совета и чиновников, желающих продвинуться вверх по политической лестнице.

В кабинете воцарилось молчание. Ли Хон