Музыкальные диверсанты - Максим Кравчинский

Говорят, что именно ему принадлежит авторство главного лозунга НТС: «Смелые находят пути борьбы против коммунизма!»

Глава 10. ПЕСНИ С АКЦЕНТОМ

«Что не весел, Ваня?

В хоровод не встанешь?

Шапки не заломишь?

Песни не затянешь?»

Н. Некрасов, «Русская песня»

Покидая бурные шестидесятые, нельзя хотя бы на пару мгновений не пришвартоваться в гавани, где повсюду, от портового кабачка до лучших концертных залов, звучит русская песня с акцентом. В эту пору Европа переживает подлинный бум русского фольклора.

В чартах Австрии, Финляндии, Германии, Франции, Швеции и Голландии на верхних строчках оказываются еще вчера никому неизвестные, славянские имена: Иван Ребров, Борис Рубашкин, Виктор Клименко, Татьяна Иванова, Теодор Бикель…

Они не эмигранты. У Реброва (которого по паспорту и вовсе зовут Ханц Рольф Рипперт) — русская мать и немец-отец. У Рубашкина наоборот — отец русский, а мать родом из Болгарии. И лишь у Клименко оба родителя — казаки, оказавшиеся в самом начале войны в Финляндии как перемещенные лица.

Иван Павлович Ребров, урожденный Ханс Рольф Рипперт(1931–2008)

В глазах послевоенного поколения имидж СССР очень привлекательный. Во-первых, это страна — победитель фашизма, во-вторых, советские — первые и в космосе, и в балете, и в спорте. А эпатажные выходки Хрущева в ООН и Карибский кризис хоть и страшат, но лишь Добавляют образу страны очарования. Загадочная тайна русской души по-прежнему остается неразгаданной, и что, как не песня, может стать заветным ключом к ней. И тут на авансцену мирового шоу-бизнеса выходят колоритные бородачи в атласных рубахах с голосами как минимум в три октавы. А то, что поют они с сильнейшим акцентом, иностранцев нисколько не волнует. Они все равно ничего не понимают, зато лихо отплясывают под «Казачок», поднимают рюмки с криком «На здоровье!» под «Две гитары» и грустят под «Вечерний звон».

Исполнитель русского фольклора Саша Зелкин (р. 1938) теперь живет в Канаде

Пластинки Реброва, Рубашкина, Клименко и многих других продаются огромными тиражами, неоднократно становятся «золотыми» и даже «платиновыми». К источнику успеха пытаются прильнуть все новые и новые исполнители «а-ля рюс».

Саша Зелкин из Франции отращивает окладистую бороду и записывает в 1969 году диск с русским фольклором. Он надеется, что такая лубочная демонстрация любви к России поможет ему установить тесные контакты с советскими чиновниками и начать выгодный бизнес в СССР. Но посольские, едва заслышав Сашин мощный бас, выводящий с акцентом «Что мне горе, жизни море нужно вычерпать до дна…», сломя голову устремлялись от него прочь. Невдомек было Зелкину и его коллегам, что Советы не желали с кем бы то ни было делить славу русской песни. Тем более с какими-то, по их твердому убеждению, недобитыми белогвардейцами. В Советском Союзе даже на песни распространялась монополия государства.

Ярче всего эту ситуацию иллюстрирует пассаж из книги с лаконичным названием «Песня» главной советской звезды Людмилы Зыкиной [25], где она описывает свои немецкие гастроли в марте 1968 года:

«Во время гастролей в Западной Германии, где живет Реброву мне пришлось часто его слушать… Многих интересует, что я о нем думаю, как оцениваю этого певца?

Случались в карьерах артистов и казусы.

В 1970 году на концерте в Германии местные неонацисты решили, что Рубашкин прибыл прямиком из СССР агитировать своими песнями «за советскую власть» и принялись швырять в него яйцами и помидорами.

Когда один из «снарядов» алым пятном расплылся на белоснежном казачьем наряде, Рубашкин подал знак своему оркестру и те, побросав инструменты, вступили в бурную, но короткую рукопашную схватку.

Не выдержав казачьей удали, провокаторы ретировались и концерт продолжился

А кроме всего прочего, в последние годы пошла мода на Ивана Реброва и других “эмигрантов”, - обладание их записями, подобно увлечению стариной, стало для некоторых чуть ли не правилом хорошего тона… Монопольным правом в области ознакомления других стран мира с русской музыкой и песней завладели эмигранты, осевшие на Западе, русского, полурусского и совсем не русского происхождения типа Бикеля, Бриннера, Рубашкина и др. Особое место в этом ряду занимает Иван Ребров, который поражает своим действительно незаурядным голосом почти что в три октавы. Для западной публики он “кондовый славянин” с окладистой бородой и архирусским именем. Его концертный костюм непременно включает в себя соболью шапку и броский, яркий кафтан с расшитым золотом кушаком. Популярность Реброва складывается, на мой взгляд, из нескольких компонентов: хорошие вокальные данные (на Западе басы всегда были в большом почете), экзотический внешний вид, сценический образ этакого кряжистого русского медведя, акцент на меланхоличные и грустные русские песни, находящие особый отклик среди сентиментальной западной публики. <…> Его репертуар — удивительная мешанина из старинных русских песен (кстати, в убогой собственной обработке)… Модно петь “Подмосковные вечера” — пожалуйста, мелодии из кинофильма “Доктор Живаго” — извольте!

В песнях Реброва слышатся и отголоски белогвардейской обреченности, и интонации мелодий расплодившихся на Западе бывших донских казаков (ведь надо как-то зарабатывать на жизнь!). Своими записями Иван Ребров явно старается потрафить мещанскому вкусу обывателей, знающих — вернее, не желающих знать — больше Россию только по водке и икре. Показательны уже названия его песен: “В лесном трактире”, “В глубоком погребке”, “ водки”. И сама пластинка называется “На здоровье!” — Ребров поет о водке и вине. В общем, Ребров — типичный представитель коммерческого “массового искусства”, хозяев которого вполне устраивает, что не знающий ни родины, ни ее языка певец повествует о “русской душе”… Любопытно, что Иван Ребров бывал в Москве как турист и при посещении ВДНХ даже пел — не удержался! — с ансамблем Мицкевича, выступавшем в ресторане “Колос”».

Если в Германии лучшим был Ребров, а в Австрии — Рубашкин, то в странах Скандинавии пальма первенства, безусловно, принадлежит Виктору Клименко (р. 1942)

Исполнители, несмотря на лояльный (хоть и «псевдорусский» по выражению Зыкиной) репертуар, никак не внушали доверия советским бойцам идеологического фронта. Ход чиновничьих мыслей примерно таков…

Вот исполнитель нашумевшего «Казачка» Борис Рубашкин. Он — сын ушедшего в Гражданскую за кордон казака Семена Чернорубашкина. В интервью не устает повторять, что его «коллективным учителем стала белогвардейская эмиграция». Именно от бывших дроздовцев, корниловцев и алексеевцев будущий артист, оказывается, и впитал русские обычаи, танцы и песни, которые напел потом на пластинки. Так «Казачок»-то, выходит, засланный![33] Нам такого не надо!

Или молодой певец из Финляндии Виктор Клименко. Вроде бы что с него взять? Он оказался на Западе не по своей воле, родители увезли его младенцем. И поет хорошо, даже на Евровидение его отправляли. Но вот беда — оркестровки для альбомов ему делает старый «белоэмигрант» Жорж Годзинский. То самый, кто еще в финскую кампанию помогал записывать антисоветский пасквиль «Нет, Молотофф» и прочую дрянь.

Да и все прочие перечисленные Зыкиной Бикели да Бриннеры тоже недалеко ушли. С ними надо ухо востро держать, не давать слабины. Враг, он не дремлет.

Изданный в 1972 году для служебного пользования слушателей Высшей Краснознаменной школы Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР имени Ф. Э. Дзержинского «Контрразведывательный словарь» [26] не оставлял и тени сомнений будущим стражам интересов советского народа:

Зарубежные эмигрантские организации выходцев с территории СССР стоят на враждебных Советскому Союзу позициях. Многие из них берут начало от белоэмигрантских антисоветских организации, преследуют те же цели — свержение Советской власти и реставрацию капитализма…

Их роль заключается в том, что они:

— проводят деятельность, направленную на подрыв морально-политического потенциала СССР (осуществление акций идеологической диверсии, ведение антисоветской пропаганды, попытки создания антисоветского подполья);

— организуют за границей враждебные акции, направленные на подрыв международного авторитета СССР, и провокации в отношении находящихся за рубежом советских граждан и учреждений СССР…

Безусловно, пик холодной войны пришелся на шестидесятые: Кариб-ский кризис, Шестидневная война, «Пражская весна»… Про следующее десятилетие в учебниках пишут как о периоде «разрядки международной напряженности», но в реальности проблем только добавилось: растущая гонка вооружений, высылка Солженицына и Галича, ввод войск в Афганистан… Не зря сам товарищ Л. И. Брежнев [27] на XXIV съезде КПСС заявил: