Музыкальные диверсанты - Максим Кравчинский

Из статьи «О свободах подлинных и мнимых» (И. Александров, «Правда» от 21.02.1976):

…О подлинном облике людей, именуемых на Западе «инакомыслящими», со всей очевидностью свидетельствует тот факт, что, оказавшись за рубежом, они поступают на службу в антисоветские центры, контролируемые империалистическими секретными службами. Так, Галич, Коржавин, Шария подвизаются в радиоцентре «Свобода» — одном из главных органов подрывной деятельности против СССР и других социалистических стран, а Штейн — в антисоветском издательстве «Посев», — все они содержатся на средства иностранной разведки…

Обложка книги «Разведчики разоблачают». (Политиздат, 1977)

В богемных кругах Москвы, Ленинграда и Тбилиси, где артиста хорошо знали и помнили, пластинка произвела эффект ядерного взрыва. Одни восхищались и восторженно задирали кверху большой палец, другие осуждали и обвиняли в предательстве, но слушали и переписывали запретную песнь все без исключения. До рядовых меломанов запись доходила в десятой копии, потеряв в пути и качество звука, и даже имя исполнителя. Потому неудивительно, когда даже в век Интернета удивленные посетители музыкальных сайтов, скачав раритет, пишут: «Слушал эти песни еще у отца на бобинах и никогда не знал, кто исполняет… Спасибо!»

Взглянем и мы на трек-лист этой музыкальной «листовки»!

Четыре песни Высоцкого («Корабли», «Антисказка», «Я не люблю», «Зека Васильев и Петров»), две — Алешковского («Товарищ Сталин», «Советская пасхальная»), одна — Клячкина и остальные — народные («Не печалься, любимая», «Колыма», «Приморили»).

Если на пластинках первой и второй эмиграции обязательно как гром вслед за молнией появлялись запетые «Две гитары», «Бублички» и «Гори-гори», то на дисках музыкальных диверсантов семидесятых столь же неизменно будут возникать композиции Алешковского (без «Товарища Сталина» не обошлась, наверное, ни одна такая пластинка), Высоцкого (там было, где разгуляться) и некоторых их собратьев по гитаре и перу вроде Клячкина. Конечно же включались туда и сочинения безвестных мастеров — «Колыма» (это же бренд не хуже ГУЛАГа, а про «Ванинский порт» западным людям еще надо как-то разъяснить), «Не печалься, любимая!» (она же, как матерый уголовник, скрывалась за именами «Эшелон» и «Спецэтап»), «Приморили», «Таганка», «Постой, паровоз!»…

К этим репертуарным совпадениям мы еще не развернемся.

В начале 2000-х «Песни советского подполья» переиздали на лазерном диске, а сам артист стал все чаще наведываться на родину, в Грузию.

Встречавшийся с ним в начале девяностых в Мюнхене, незадолго до переезда редакции радио «Свобода» в Прагу, журналист Дмитрии Добродеев вспоминал:

«…ресторанчик Шухер-Келлер. Нугзар — дородный двухметровый грузин, ярый антисоветчик и русофоб. Но он, смывшись в начале 1970-х, успел узнать в загранке и Орсона Уэллса, и Юла Бриннера, и Алешу Димитриевича. Это придает ему особый статус.

Нугзар Шария. Кадр из фильма «Абесалом и Этери». 1968

Он берет гитару и напевает романсы. Забавляет эзотерическими намеками — мол, доктор Живаго у Пастернака так назван потому, что он живой.

Напоминает гостям, что был другом Гамсахурдиа… На стенах — фотографии Нугзара со съемок, тбилисские мотивы и даже грузин в буденовке — дед самого Нугзара. И тут же — автограф Гамсахурдиа.

Нугзар готовится в Америку. Он не поедет в Прагу. Мучительно худеет — уже на двадцать кило. <…>В Америке он хочет открыть грузинский ресторан — в Майами.

Его мечтам не суждено сбыться. Пятнадцать лет спустя Нугзар вернется на родину, немолодой, чтобы снять фильм о грузинских святых Нине и Кетеван. По заказу самого патриарха Илии Второго. Но кто реальный спонсор этого проекта? Мы этого не узнаем. Оно нам и не нужно…»

Творческая карьера артиста сложилась на Западе если и не блестяще, то вполне удачно. Эмиграция явно не стала для Нугзара Спиридоновича потерянным временем. В интервью еженедельнику «“АиФ” — Тбилиси» (2005) он вспоминал:

«Как-то в Москве мне подарили пластинку Алеши Димитриевича и Юла Бриннера. Позже, во Франции, я взял в руки гитару и спел в дуэте с Димитриевичем знакомый репертуар. С этого началась моя вокальная карьера. Спустя несколько лет Бриннер услышал, как я дублировал его на русском в “Великолепной семерке”, и потребовал, чтобы па следующий же день ему организовали встречу со мной, ведь сам Юл был русским, притом княжеского происхождения. Мы познакомились и начали работать вместе в театре и на телевидении. А знакомство с Дюком Эллингтоном стало новой страницей в моей жизни. Его племянник написал музыку к мюзиклу о Пушкине, а меня попросили написать либретто, лейтмотив и хоралы. За этим последовало музыкальное оформление спектакля “Дядя Ваня”, который поставил ведущий сегодня американский режиссер Майкл Николс в театре на Бродвее. Там же мы познакомились, и начали работать с греческой актрисой Иреной Напас… Больше всего мне довелось играть на немецкой сцене и в кино, за что и наградили званием народного артиста Германии. В 1998 году я ушел на пенсию и перебрался жить во Флориду».

Глава 13. КУЛЬТУРТРЕГЕРЫ

«Мы барды, менестрели, акыны и ашуги,

Мы песнями взлетели, вздымая крылья-руки

Мы шансонье, мы зингеры,

Мы скальды, миннезингеры,

Мы песенки из сердца

И для души поем…»

Р. Фукс, «Памяти Вертинского»

Стоит обратить внимание и на то, что в каждом подобном проекте песни, как правило, переводились на язык страны издания или как минимум на английский. Шария и вовсе перед каждой песней зачитывал на корявом английском ее краткий перевод. И неслучайно среди создателей альбома значится имя Миши Аллена. Для тех, кто в теме, имя его овеяно легендами. И вполне заслужено.

Уроженец Литвы Михаил Юрьевич Каценеленбоген попал на Запад в годы нэпа. Обосновался в Канаде и взял фамилию попроще — Аллен. Его отец всю жизнь интересовался фольклором, занимался переводами литовских сказок и песен. Увлечение передалось по наследству.

В годы Второй мировой молодой человек служил в армии. По долгу службы ему не раз доводилось бывать в лагерях, где содержались «остарбайтеры» и «Ди-Пи».

По вечерам бывшие «осты» собирались около своих бараков и пели какие-то песни со знакомыми мотивами, но незнакомыми словами.

Первый переводчик песен Высоцкого на английский коллекционер Миша Аллен (1911–2001) вместе со своим кумиром. Торонто, 11 апреля 1979.

Фото из архива Марка Цибульского

Магнитофонов тогда практически не было. Заинтригованный Миша принялся все тщательно заносить в тетради и собрал довольно внушительную коллекцию.

Когда «рекорд-машины» стали доступны каждому, Аллен столь же истово принялся собирать магнитиздат. Уже в начале шестидесятых всеми правдами и неправдами он выискивает пленки с записями первых советских бардов.

Он ценил и любил их всех: Окуджаву, Галича, Ножкина, но Высоцкий сразил его буквально наповал.

С подачи Миши летом 1968 года в «Новом Русском слове» был напечатан первый материал о Высоцком. По незнанию издатели ошиблись с именем и назвали его Виктором, но тем не менее опубликовали несколько текстов, расшифрованных с фонограмм.

Зимой 1970 года в приложении к газете «Оюб энд Мэйл» вышли четыре песни Владимира Высоцкого в английских переводах Миши Аллена. Ими стали ранние вещи поэта: «ЗеКа Васильев и Петров ЗеКа, «Уголовный кодекс», «Свой первый срок я выдержать не смог» и не принадлежащая Высоцкому «Рано утром проснешься…». Вслед за этим последовали десятки статей в русских эмигрантских и западных СМИ.

В журнале «Тайм» (сентябрь 1970) выходит его статья «Музыка инакомыслия», где автор так объяснял западному читателю происходящее:

Распространенная в России практика samizdat-a (само-издания) хорошо известна на Западе. Посредством самиздата русские бесконечно перепечатывают и нелегально распространяют произведения таких запрещенных русских писателей, как, например, Александр Солженицын. При всевозрастающей доступности магнитофонов другая практика, именуемая magnitizdat (издание с помощью магнитофона), становится даже более популярной, чем самиздат. С помощью магнитиздата артисты записывают песни, неприемлемые для официального распространения. Записи затем переходят из рук в руки со скоростью молнии, поскольку каждый делает копии для своих друзей.

В отличие от самиздата, который запрещен, магнитиздат не был объявлен противозаконным… Все же… советские власти на деле вовсе не восхищены этой тенденцией. Недавно советскими таможенниками были конфискованы записи, приобретенные в России несколькими западными туристами. Правительство также попыталось отвлечь внимание народа от острых новых баллад с помощью переиздания на пластинках старых любимых песен, таких как дореволюционные цыганские напевы, которые до последнего времени осуждались как декадентские…