Изумруды Кортеса - Франсиско Гальван

Глава XIII,

в которой рассказывается о находке, сделанной Сандовалем на отмели, о том, как он отправился обратно в Койоакан с печальным известием о бегстве Тристана, и о прибытии брата доньи Каталины в Новую Испанию в сопровождении Киньонеса

Бегство Тристана несказанно опечалило Гонсало де Сандоваля: храбрый капитан и доблестный солдат Кортеса корил себя за то, что не смог выполнить приказ своего начальника, тем более что речь шла о деле крайне серьезном, касавшемся загадочной смерти доньи Каталины и коварного заговора против губернатора Новой Испании и самого императора.

Стоя на берегу, Сандоваль беспомощно наблюдал, как шлюпка причалила к каравелле и как вслед за тем корабль скрылся за горизонтом. Он обернулся к убитому слуге Тристана: мертвое тело было простерто на песке, голова запрокинута, в груди зияла кровавая рана — след страшного удара: казалось, клинок пронзил бедолагу насквозь. Сандоваль подошел к мертвецу и взглянул на его лицо в надежде опознать убитого. Но тот был ему незнаком: Сандоваль никогда его раньше не видел. Рядом с телом валялась небольшая котомка — по всей видимости, та самая, которую упоминал негр, когда рассказывал о Тристане. Однако по своему виду она совсем не напоминала вещь знатного сеньора и скорее могла бы принадлежать какому-нибудь нищему бродяге. Сандоваль вытряхнул на песок ее небогатое содержимое — кое-что из одежды и несколько писем, написанных, как и то, что было получено в гавани, на каталанском наречии. Сандоваль забрал письма, оттащил тело слуги и найденные при нем вещи в траву под деревья, чтобы скрыть следы происшествия. Преклонив колена, он вознес краткую молитву, покаявшись перед Господом, что не смог как должно похоронить убитого по-христиански, поскольку слуга Тристана, судя по всему, исповедовал христианскую веру.

Более мирно протекала миссия Киньонеса, который путешествовал по морю в компании Хуана Суареса и его матушки. Они прошли мимо Табаско, оставили позади Сан-Хуан-де-Улуа и вскоре прибыли в Веракрус — первый город, заложенный Кортесом в Новой Испании. Воздвигнут он был не без труда, да к тому же и расчеты его основателя не вполне оправдались, поскольку место было выбрано неудачное, круглый год тут стояла влажная жара и духота. Воздух в городе был таким тяжелым, что пассажиры, вынужденные ожидать отплытия несколько дней, предпочитали удалиться из Веракруса в Халапу или другие ближайшие селения, невзирая на то, что обитали в этих местах преимущественно индейцы.

Брат покойной доньи Каталины не подозревал об истинных причинах, побудивших Кортеса пригласить его в Новую Испанию. Он был в добром и спокойном расположении духа, и единственное, что омрачало его думы, это смерть сестры — такая утрата, конечно же, не могла не печалить всякого человеколюбивого христианина.

Так, в полном неведении относительно уготованного им приема, дон Хуан Суарес и его мать прибыли в Койоакан. Их поразило, во-первых, что дон Эрнан не встретил их, как подобает родственнику, у городских ворот, а также то, что Киньонес отвез их не во дворец Кортеса, но в простой индейский дом в энкомьенде губернатора.

Киньонесу и тут удалось сохранить истинную цель приглашения дона Хуана на материк в тайне, несмотря на упорные расспросы Суареса, страх и недоумение которого все возрастали. Ночь они провели в энкомьенде, но дон Хуан не мог сомкнуть глаз, поскольку его терзали страшные догадки, что так неуважительно с ними обращаются неспроста и неужели он позволил Кортесу заманить их в ловушку, поддавшись льстивым обещаниям родственного примирения и гостеприимства, которые от имени губернатора щедро расточал Киньонес во все время путешествия.

Ранним утром Суарес с матерью сами поспешили во дворец, но по дороге столкнулись с Киньонесом, который был послан, чтобы доставить их к Кортесу, и при этом снова не сказал им, каковы же на самом деле намерения губернатора.

В то время как в Койоакане происходили все эти события, в первый день декабря месяца 1522 года от Рождества Христова Гонсало де Сандоваль готовился отплыть обратно в Новую Испанию. Он рассчитывал сесть на корабль в гавани Сантьяго и, желая сохранить инкогнито, заранее не скупясь заплатил золотом капитану каравеллы. В течение десяти дней Сандоваль скрывался в хижине негра Хинеса, которого также пришлось щедро вознаградить за его услуги. Сандоваль старался не показываться в людных местах и всячески избегать встречи со сторонниками Веласкеса, которые, узнав в нем человека Кортеса, вполне могли на этом простом основании обвинить его в гибели слуги Тристана. Труп убитого был обнаружен по прошествии двух дней местным индейцем, который собирал в прибрежной роще съедобные коренья и поразился огромной стае стервятников, что упорно кружила над зарослями.

Негр Хинес принадлежал сеньору Андресу де Дуэро. Хотя Дуэро был секретарем Веласкеса, он, однако, сочувствовал Кортесу и в свое время служил под его началом.

Он командовал одним из отрядов кораблей, направленных на завоевание Новой Испании, и весьма отличился в этой экспедиции. Позже он старался примирить дона Эрнана и Нарваэса, а я уже упоминал в своем рассказе о вражде между ними. Однако последний никак не склонялся на уговоры, так что Дуэро пришлось разорвать отношения с его людьми, в том числе и со мной, поскольку я остался с Нарваэсом.

В обязанности Хинеса входило снабжать дом хозяина хворостом и вообще всем необходимым, чтобы знатные господа не чувствовали ни в чем недостатка. Негр нашел своему господину лучших портных — не тех, что дороже всех берут за работу, но таких, которые не согласны продавать свое высокое мастерство за ничтожную плату, что совсем не одно и то же. Дон Андрее не был чванным и надутым гордецом, стремящимся выставлять напоказ свое богатство или набивать себе цену, пускаясь в пустопорожние рассказы о том, откуда привезли ему то да это, что получено в дар от такого-то или доставлено прямо от двора его императорского величества.

Поскольку дон Андрее де Дуэро был господином щедрым и добрым, не слишком радел о своем хозяйстве и не проявлял чрезмерной суровости к слугам, лишь бы они должным образом исполняли его распоряжения, у негра Хинеса было достаточно времени для того, чтобы заняться и своими делами. Так, он смог, например, отнести письма, которые ему дал Тристан для Киньонеса; точно так же он сумел разыскать капитанов кораблей, что скоро должны были отплыть из Сантьяго, и договориться о том, чтобы Сандоваль мог неузнанным подняться на борт и тайно покинуть Кубу. Это было нелегкой задачей: несмотря на немалые суммы, которые Сандоваль сулил капитанам, почти никто не решался пойти на подобную сделку. Все опасались, что речь идет о страшном преступнике, за бегство которого потом придется отвечать.