Мой капитан - Жанна Раскита

гостиную.

16

Мы приехали во дворец, когда сумерки сгустились над городом.

Слуги в ливреях поспешили помочь нам выбраться из экипажа.

Дворец был ярко освещен. Я скинула капюшон накидки и оглядела здание, восхитившись его величественной красотой

Отец властно повел к входу.  Мне так и не удалось еще раз порадовать глаз безупречной архитектурой.

Мы вошли.

Белоснежный холл, мраморные колонны, красные ковры на лестницах, блестящий паркет, все было именно так, как я помнила. Слезы умиления замерли на ресницах.

Мимо прошествовали две княжны, и окинули меня взглядом, весьма пренебрежительным. Я подобралась, девушки неожиданно развернулись, будто случайно заметив меня, и одна произнесла:

– Боткина? Анна Петровна? Боже мой, какая встреча!

– Я слышала, – вступила вторая, – вас похитил горец? Долго вы пробыли в его плену? Вам понравилось?

Княжны переглянулись, и захихикали.

– Как вам не стыдно, барышни! – заступился за меня граф, явившейся из неоткуда, – Анна Петровна лишилась на Кавказе сестры!

Он галантно подхватил меня под руку, и отвел в сторону.

– И еще кое-чего лишилась! – услышала я в след едкое замечание.

Граф стал свидетелем моего унижения, покраснел и ускорил шаг.

– Желаете выпить? Сегодня дают чудесное вино…

– Не надо, Алексей Владимирович… – выдохнула я.

– Не понял, – смутился он, – что вы имеете в виду?

– Не стойте рядом. Это только мой позор.

Михайлов молча взял с подноса два бокала красного вина и подал мне один.

– Я готов поддержать вас, сударыня. Как и обещал еще до начала нашего путешествия…

Я благодарно улыбнулась ему, и поискала глазами отца.

Трудно было не заметить, как от него откровенно шарахались бывшие друзья. Меня просто сторонились, графа едва замечали. Мы были явными изгоями, и уверена, я была не одинока в своем мнении.

Целенаправленно, к нам, огибая притихшую публику, павлином шел министр. Он учтиво поклонился графу, мне и подошедшему отцу, сообщил, что монарх нас ждет.

Мы чинно последовали за министром. Присутствующие любопытно вытягивали шеи, провожая нас глазами.

Но только один взгляд обжег меня. Я не смогла его проигнорировать, оглянулась. Ноги едва не подкосились, инстинктивно сжала руку графа. Тот проследил за моим взглядом, и сдержанно констатировал:

– Он здесь.

Я старалась вести себя естественно, но ужас заползал в мою душу. Мне показалось, что в зале стало холодно и темно, а где-то кричит Наири…

Казбек пристально наблюдал за мной.

Двери за нами закрылись. Я, наконец, выдохнула. Мне действительно казалось, что все позади…

Мы миновали длинный коридор, и вошли в малый тронный зал.

Император сидел на возвышении, в кресле с позолоченными ножками. Он казался уставшим и сутулым.

Царь взглянул на нас, и я разглядела в его глазах странную печаль.

Мы почтительно склонились.

Самодержец не сводил с нас глаз.

– Ну, здравствуй, Петр Николаевич… – протянул он.

Отец почтительно отозвался.

– И чего это тебе не по душе мое правление, а, Боткин? Не уж-то князю дурно живется? – скучно сказал император.

– Нет, ваше высочество.

– А чего ж тебя потянуло? Ладно, не говори. А то чего лишнего скажешь, казнить придется…

Моё сердце сжалось. Он говорил так безразлично, что я почти поверила в его слова.

– А это дочь твоя, стало быть?

Я порывисто присела в реверансе.

– Наслышан. Белов  рассказывал… какова… сколько тебе лет, барышня?

– Двадцать два, ваше высочество.

– Замуж пора, – безапелляционно заявил император,  – больно характер твой… неспокоен. Впрочем, Ессенский  отозвался о тебе положительно, отправилась за батькой в дикий край! Похвально.

Я понурила голову. Значит все правда. Кирилл действительно все доносил царю. Интересно, а о фальшивой свадьбе тоже рассказал?

– Кстати, о капитане Ессенском. Слышал, Петр Николаевич, что обвиняешь ты моего вояку в убийстве своей активистки – Калугиной… эй, Петр, позови-ка сюда Кирилла Сергеевича.

Сердце мое упало. Я устремила глаза в пол. В зале воцарилась тишина. Скрипнула дверь, потом шаги по блестящему паркету.

– Ваше высочество, – произнес любимый голос.

Я не могла взглянуть на него, словно все тело мое было обездвижено. Душа рвалась на части. Мне казались невероятными все те подлости, что мой отец приписывал Кириллу. Но пока, все подтверждалось.

– Ну, так вот, – меж тем, продолжал царь, – твои обвинения, князь, необоснованны… у меня, как минимум два свидетеля того, что капитан невиноват в страшном преступлении.

Отец посмел вопросительно вскинуть бровь.

Монарх оглянулся куда-то себе за спину. Из полумрака, за троном, показался низкорослый бородач.

Я взглянула на него, судорожно соображая, где могла его видеть. Такой знакомый человек…

– А кто второй? – подал голос папенька.

Ну, кто же это? Очень знакомый…

– Второй – твоя дочь.

Я удивленно взглянула на царя и тут же узнала в коротышке карикатурного сподручного Ессенского, в день восстания.

Отец оглянулся на меня.

– Это правда? Я не могла поверить, что отец осмелился проверять слова императора.

– Что именно вас интересует? Да, капитан в день восстания увез меня с площади и запер в каком-то подвале…

– И в какое время это происходило? – уклончиво осведомился монарх.

– Не могу сказать…

– Примерно.

– На закате, часов в шесть – семь. Заперли меня еще позже…

– Ваше высочество, эти показания настолько приблизительны, – перебил отец, – кроме того, не требуется доказательств того, что капитан скрыл от меня службу у вас. И именно по его вине мирный митинг был расстрелян!

Кирилл молчал. Он ни словом, ни жестом не пытался защититься. Словно считал это ниже своего достоинства. Ну почему ты молчишь? Почему не скажешь, что не виновен? Я бы тогда не стояла здесь, и не пересчитывала узоры на подоле своего платья.

– Успокойся, князь, – холодно произнес император, – не ты, не я ни хотели, что бы все кончилось столь плачевно. Но капитан здесь ни при чем.

Почему царь его так защищает?

– Я требую, чтобы ты, Петр Николаевич, пожал руку капитану, и не смел боле, обливать его грязью за спиной, слышишь?

Отец кивнул, и обернулся к Кириллу. Мне стало не по себе, когда их глаза встретились.  Я кожей ощутила ненависть родителя.

Скрепя зубами, папа пожал руку капитану.

Царь довольно кивнул.

– Что ж, славно, а теперь, Петр, давай обсудим кое-что с тобой наедине…

Монарх сделал знак министру, и тот красноречивым жестом, предложил нам удалиться.

Граф повел меня под руку, спиной я ощущала присутствие Кирилла.

Гости вновь внимательно изучали нас, должно быть, ожидая немедленного оглашения нашей судьбы. Их любопытство никто не поощрил. Граф подвел меня к небольшой кушетке, я присела. Повисло ледяное молчание.

Кирилл смотрел поверх меня, словно меня и не было здесь, с ним рядом.

– Граф, мне бы хотелось на воздух… – неожиданно нашлась я, желая побыстрее скрыться от сотен любопытных глаз.

Михайлов извинительно кивнул Кириллу, и повел меня в сторону террасы.

Только сейчас я краем глаза заметила предмет интереса капитана. Он сверлил взглядом Казбека. Между ними ощущалось напряжение, словно между двумя хищниками, что случайно нашли  обездвиженную жертву.

Я поспешила покинуть зал. Граф шел рядом, бережно поддерживая мою руку.  Мы вышли на террасу, от которой вели каменные ступени в небольшой парк.

Мои щеки горели, я приложила холодные пальцы к лицу.

– Так значит, капитан действительно шпионил, – выдохнул граф, – признаться, я был уверен, что он помогает вам