Мой капитан - Жанна Раскита

как ты вцепилась в лицо Юрки, вспомнил нашу первую встречу, – он говорил это, не сводя с меня глаз.

Мне тоже вспомнилась наша первая встреча. Это был день крушения – моей прошлой жизни, моей семьи, моей судьбы.

– Ты тогда, – продолжал он, усаживаясь, – мне, так же, как и ему, исцарапала лицо… и, мне все стало ясно.

– Что ясно? – не унималась я.

– А почему ты вышла за меня? – вдруг спросил Кирилл.

Я многозначительно взглянула на мужа и произнесла:

– Когда расцарапала лицо Мартынову, все поняла…

Кирилл усмехнулся. Я тоже улыбнулась в ответ. Его глаза, объятия, поцелуи, кричали о любви. Но в слух он об этом ни сказал, ни разу.

– Как ты оказался тогда на площади?

Ессенский внимательно на меня взглянул.

– Мы долго готовили этот митинг.

– Мы?

– Да, мы с твоим отцом. Это должна была быть мирная демонстрация. О выводе войск я узнал слишком поздно, всех предупредить не успел. Да что там, я подоспел, когда дали первый залп. Знал, что твоему отцу грозит опасность, но Петр Николаевич был непреклонен, а когда заметил твой экипаж, потребовал, чтобы я увез тебя немедленно, иначе… одним словом, я сделал, как он велел. И потерял его из виду.

– Зачем ты разыскиваешь его? Это ведь опасно? Неужели твоя репутация стоит жизни?

Кирилл устало вздохнул и взъерошил волосы.

– В тот день в нашем штабе был убит человек, я ведь говорил? Калугина Надежда Андреевна. Все уверены, что это сделал я…

– Почему?

Мой простой вопрос, казалось, загнал его в тупик. Кирилл взглянул на меня, и ответил.

– Должно быть, потому что меня не было на площади?

Я снова откусила забытое яблоко. В общем все сходилось, но я очень сомневалась, что отец сможет доказать невиновность Кирилла. И моему мужу могла грозить смертная казнь.

– Скорее всего, среди наших есть шпион, – сказал капитан, – я хочу найти твоего отца, чтобы вычислить его. Накануне митинга, он казалось, догадывался о чем-то…

Все же в моей голове не укладывалось, как мой отец, раненный, смог бежать в такую даль, на Кавказ? Даже при помощи брата?

– Перестань мучить себя,  – тихо сказал Кирилл, – мы близко. Я чувствую…

Мне был чужд его оптимизм.

Ессенский выбрался из постели и шагнул ко мне.

– Могу я поцеловать свою супругу, сударыня?

– Можете, сударь, – улыбнулась я, подставив ему губы.

Из домика мы не выходили три дня. А когда кончилась еда, пришлось покинуть наше уютное убежище, и вернуться к остальным.

Я снова была одетой, но теперь более счастливой. Кирилл каждые десять километров останавливал повозку, и мы целовались.

Мы свернули на лесную тропу, что вела к домику, когда землю сотряс страшной силы взрыв.

14

– Татьяна! Таня! Танечка!

Граф Михайлов, весь в саже, бился в истерике  вокруг полыхающих бревен, что всего полчаса назад были домом.

Я спрыгнула с повозки и кинулась к графу, тот оказался совершенно невменяемым.

– Таня, там Таня, – повторял он.

У его ног лежала тушка зайца, в паре метров – карабин. Взрыв заставил его поспешно вернуться с охоты.

– Она сказала, что у нее болит голова…осталась дома… на речку не пошла…

Я взглянула на останки дома. Который раз огонь забирал моих близких. Он снова безжалостно и равнодушно слизывал все следы жизни вокруг.

Еще одна смерть из-за меня. Пока я предавалась любви, моей кузине и графу каждую минуту угрожала опасность.

– Где Мартынов? – крикнул Кирилл, выплеснув ведро воды  в пламя, что уже принес с речки.

Но огонь, словно от масла, взмыл в небо.

– Я не знаю, не видел его три дня… когда вы уехали, он исчез… даже не попрощался с нами…а теперь и Танечка ушла…

Кто мог взорвать дом? Зачем? И куда пропал Мартынов? Его исчезновение пугало меня куда больше, чем взрыв. Он слишком много знает…

Когда я, почти насильно уложила графа в повозку, опоив коньяком. Дом окончательно погас. Теперь это была всего лишь груда черных балок.

Я подошла к Кириллу, который хмуро изучал последствия пожара.

– Что это значит, как думаешь? – осторожно спросила я.

– Думаю, наши враги знают больше, чем мы ожидаем. Поэтому твой отец не появляется.

– А Мартынов?

– Его исчезновение очень кстати, не находишь?  Как и неожиданная страсть к тебе… ох, не нравится мне все это, Аня, не нравится…

Я проследила за его взглядом.

На поляне, в метре от дома валялся осмоленный клок белокурых волос. Локон Татьяны.

Эта картина неожиданно отрезвила меня. Я вдруг осознала, что моя кузина погибла. Из-за меня. Что я теперь скажу ее матери? Как взгляну в глаза ее семье?

Кирилл посмотрел на меня и обнял.

Я была ему благодарна. Чувство близкой опасности вернулось ко мне. Мне стало страшно.

Ессенский повел меня к повозке, и мы вернулись в деревню. Всю дорогу по моим щекам катились слезы, и я ничего не могла с этим поделать. Кирилл не мешал мне оплакивать сестру.

Мы снова отыскали хозяина нашего домика, и тот с радостью позволил нам снова его арендовать.

Кирилл и я уложили убитого горем графа на постель, а сами двинулись за продуктами.  Все наше имущество, кроме того, что было у нас с Кириллом, взлетело на воздух. Мы с капитаном ходили между рыночных рядов и тихо переговаривались, разглядывая овощи и фрукты.

Когда я отчетливо ощутила на себе чей-то взгляд.

Осмотрелась. Все были заняты своими делами. Торговые ряды походили на жужжащий улей.

Я взглянула на Ессенского. Он внимательно за мной наблюдал, потом приобнял и тихо спросил:

– В чем дело?

– Не знаю. Показалось, наверное…

Мои слова его не успокоили. Я ощутила, как он весь подобрался.

Должно быть, он тоже ощутил что-то.

Мы быстро взяли все необходимое, и покинули рынок.

Граф по-прежнему пребывал в забытьи. Я принялась чистить картофель, кожей ощущая беспокойство мужа. Где-то в глубине души я понимала, что мы достигли той опасной черты, когда обратного пути нет. Совсем скоро все разрешится. Хотелось надеяться, что смерть Татьяны не останется глупым недоразумением. Я не смогу жить с мыслью, что на ее месте должна была быть я.

Стараясь не шуметь, я отварила картофель на керосинке. Мы с Кириллом поужинали в полной тишине.

Он поцеловал меня в лоб, в знак благодарности и вышел на улицу. На улице уже мерцали первые звезды.

Я убрала со стола и вышла вслед за мужем. Он сидел в паре  метров от леса, на поваленном бревне. Кирилл, при виде меня, улыбнулся. Я подошла к нему, муж подал руку, и усадил меня рядом, крепко обнимая за плечи.

Прохладный весенний ветерок окутывал меня, но теплые руки Ессенского не давали мне замерзнуть. Это было так странно – быть чьей-то женой. Совсем иначе…

Мой капитан был подавлен. Я это чувствовала, словно ощущала его печаль. Смерть Татьяны шокировала и его.

Я погладила его лицо. Мне очень хотелось облегчить его боль.

– Ты мой спаситель, – прошептала я, – мой капитан…

Кирилл завладел моими губами.

Стояла пугающая тишина. И когда наши губы разомкнулись, я произнесла:

– Я люблю тебя…

Кирилл улыбнулся,