Якут - Сергей Калашников

Просто так, не особенно размышляя о возможных последствиях, я наотливал немного подсвечников и пуговиц из олова. Один из отроков, что ездил навестить родное стойбище — а они и в этом году изредка опрашивались на побывку домой — отвез в магазин на Тенки вместе с иглами и эти немудрёные безделушки.

Через месяц прискакал казак от Никодима с посланием. Пуговицы ему, видишь ли, нужны. Много. И разная посуда. Ещё больше. Ну а на словах казак передал, что санные обозы в Вилюйский острог нынче, считай, по расписанию ходят, и в полмесяца оборачиваются в оба конца. Так что оловянная утварь быстро попала в места, где на неё имеется постоянный спрос. Вот так и набрёл я ненароком ещё на одну жилу. А ведь помню — недавно рассуждал о привлекательности добычи этого не слишком хитрого в обработке металла, которого в наших краях изумительно много.

По всему выходило, что есть отличный повод вернуться в края, где жил раньше и где мы повстречались с Айтал. Там как раз находятся богатейшие залежи касситерита. Потолковали мы с казаком, и письмо я отписал купцу длинное и обстоятельное. По всему выходило, что семейству моему предстоит переселение. Но не на пустое же место мчаться?!

* * *

Тускулу я объяснил в очередной раз, что если русские узнают о серебре, то из добрых и заботливых сподвижников сразу превратятся в жестоких и алчных хозяев. Они ласковы с нами до тех пор, пока нуждаются в наших трудах и то, только при условии, что делаем мы то, чего они сами не могут. Ну, или если им выгодней купить наше, чем сделать или привезти своё. Но, с другой стороны, подкидывать Никодиму избыток пушнины — это правильно. Чувство долга ему не чуждо, пока необременительно. Так что ничего худого нет в том, что купчина не слишком стеснён в средствах. Он просто вынужден действовать в наших интересах, потому что этот вариант для него выгоднее иных. Тут тебе и товары с уникальными на данный момент свойствами, и возможность недорого купить близко то, что везут издалека.

Не будем забывать, что в течении Лены и Вилюя стоят уже вполне обжившиеся остроги, и обитают там многие русские люди, со чадами и домочадцами. И бояре государя Московского есть среди них. И боярыни. И дети боярские. Они ведь не лаптем щи хлебают.

Работник оставался за старшего и положение, по-русски говоря, холопа, отслуживающего долг, то есть закупа, за ним сохранялось. Мы решили, что так будет понятней для окружающих. Да и нет в Тускуле стремления куда-то уходить от обжитого дома и обильных хлебов. Ну у какого тойона или даже главы наслега на столе сыщется изюм, рис и пшеничная выпечка? А тут это не такая уж редкость. Всё налажено, соседи хорошие.

Ну а серебра мы с ним вдвоём наплавили с запасом наперёд. Остальным-то говорили, что свинец добываем, а работать с ним смертельно опасно, и пускай даже не суются туда, а то помрут молодыми. Это действительно нездоровое производство, так что мы всегда следили, чтобы тяга в трубе была хорошая и сквозняк быстро вытягивал воздух из помещения, ну и лица заматывали шарфами. Не так уж сильно врали.

Свинец видели все — сами таскали. А серебро мы надёжно прятали и потом, в пути на Адычу, я его оберегал от чужого глаза. Ну да не о нём речь. Дом, где на свет появились оба моих сына, я оставлял с лёгким сердцем. Мы с женой и детьми вскоре после ледохода переезжали на новое место.

* * *

Никодим, похоже, дела оловянные разворачивал всерьёз. Заготовленный еще до таяния снегов лес к нужному месту доставлен. Две плоскодонки того же Пелымова «проекта» с надстройками, в которых обитает артель мастеровых, причалены к берегу. Народ шкурил брёвна и поджидая нас, чтобы указали что где и как ставить. Работа сразу пошла споро — мужики крепкие, умелые. Местных якутов несколько человек подтянулось. Дело в том, что селение сразу ставилось с магазином, и у них к этому возник интерес далеко не праздный.

Спрашивается, где они были, когда я тут один куковал?

На счёт того, где копать — это я прекрасно помню — тут был мой родной рудник. Место для печей я тоже выбрал быстро — на каменистых местах, и обустройство посёлка проходило одновременно с налаживанием технологического процесса. Тот факт, что артель рабочих должна будет уехать сразу после окончания строительства, меня несколько смущала — горбатиться с кайлом и тачкой желания я не испытывал. Пришлось отправляться в обход ближайших стойбищ в поисках кого бы нанять. О пригашении учеников даже речи не было — я здесь пока никто и звать меня никак. Кто же мне сына доверит?

На правобережье Яны не так-то много людей живёт. Тем не менее три посёлка мне отыскать удалось и с кинээс — вождями родов — познакомиться. Сразу признался, что ищу работников — а чего темнить? Так вот, закончилось эта поездка тем, что мне предложили купить у них рабов. Как-то я раньше не слыхал, что такое было в обычае, да и не нравилась мне сама мысль о рабовладении, но глядя на немноголюдные поселения, отдавал себе отчёт в том, что выбирать особенно не приходится — очень мало людей в этих краях.

Одним словом, продали мне сразу две семьи, причём в одной из них невольником был только глава, а во второй, ещё и старшая жена мужчины тоже вошла в цену покупки. Детки же сплошь вольные люди и они просто прилагались к родителям, потому что самостоятельного хозяйства не вели. А вообще здешние рабы жили в отдельных юртах и с виду я бы их от других обитателей стойбища не отличил. Ну так у меня в аккурат два дома, считай, дя них приготовлены — вот туда и въехали эти люди, как только завершилась стройка.

В основном, пользуясь летним теплом, мы готовили руду и уголь к зимнему плавильному периоду. Не то, что сейчас нельзя этим заняться, тут дело было в том, что пока не холодно, возиться с пылью и грязью значительно проще — меньше одежды пачкается, да и не смерзается «объект труда». Та самая женщина, что считалась рабыней, быстренько прибрала к своим рукам хозяйство нашего посёлка. Сколько купить лошадей и коров — это она сказала, а я выполнил. Да и в других вопросах ей не перечил. Айтал никакой борьбы за руководящий пост не вела и жила барыней — возилась с сыновьями а, заодно и с младшими из детей работников наших.

Это всех устроило. Я как-то спросил у любимой почему она себя так поставила. И знаете, что радость моя ответила?

«Когда мы отсюда уедем, то дело останется в надёжных руках опытной хозяйки».

С чего она вдруг решила насчет недалёкого отъезда? Ума не приложу. Видимо, чутьё подсказало. И это притом, что верхом на лошадке добраться отсюда до родительского дома можно за полдня, то есть место для жизни здесь удобное.

Глава 14. Заскучал я что-то

Невольники мои оказались людьми ничем не примечательными. Делали, что велят, без поспешности, но и от работы не отлынивали. Обычай каждый день после завершении трудов мыться в бане и переодеваться в чистое, быстро вошёл у них в привычку. Дело в том, что гигиенические традиции моего народа в этот период скорее соответствовали европейским обычаям, чем русским. То есть купались редко, можно сказать — только по особым случаям. Это и неудивительно, когда живёшь в не слишком тёплых домах с земляным полом. Удаление жировой прослойки с поверхности кожи неблаготворно сказывается на самочувствии при низкой температуре окружающей среды.

Я же люблю и горячую баню, и тёплый дом — эти «устройства» следует использовать совместно. Если, например, живёшь в тепле и не моешься — это тоже здоровью не способствует. Так вот. На моё несложное разумение. Ну, а поскольку население предприятия устроилось в тёплых деревянных домах, то и обычаи мытья не встречали полного отторжения. Опять же ткани для исподнего было в достатке: магазин в соседнем доме, а в средствах я не стеснён.

Айтал хихикала, что этак я совсем разбалую «личный состав» — это она у меня словечко выцепила.

Сани с оловянными пуговицами пошли в Верхоянск уже по снегу. Подсвечники, кружки, тарелки и немного фигурок стрельцов размером с указательный палец. Айтал с удовольствием позанималась вырезанием макетов всяких красотулек — орнаментов, завитушек и зверей. В новом доме было просторно, а делание из жира стеарина и мыла потихоньку входило в бытовые обычаи в местах, где мы успели пожить. На Бытантае хозяйки в окрестных стойбищах давненько освоились с этими немудрёными процессами, тем более что и соду и уксус купить в магазине можно всегда.

Жизнь понемногу меняется. Тунгусы нередко привозят откуда-то с побережья животный жир. Видимо, зверя морского бьют: моржа или нерпу, а может тюленей? Китов в здешних морях встречается не так много, чтобы рассчитывать на их промысел всерьёз. Хотя в подобных вопросах я не эксперт.

Трудами праведными на оловянном поприще я себя сильно утруждать не старался — скучный однообразный труд меня не слишком привлекает. Хотелось чего-то для души. Не помню, рассказывал ли я, что всегда увлекался оружием? Много о нем читал и всегда восхищался изобретательностью конструкторов различных стрелковых систем. Если бы существовала хотя бы воображаемая возможность разжиться порохом, наверняка занялся бы изготовлением чего-нибудь, способного потрясти воображение окружающих. Но, увы, важнейший компонент метательного взрывчатого вещества — селитра — в наших местах отсутствует. А готовый продукт казаки привозят только для себя, и якутам не продадут ни за какие деньги. Как и огнестрельное оружие, кстати. Даже те пищали, что взял я уже больше года тому назад в бою с напавшими на меня злоумышленниками, казаки, сопровождавшие Никодима, просто забрали, совершенно не интересуясь моим мнением по этому поводу. Ну а сам я, конечно, не возражал. И «не вспомнил» при этом о том, что огневой припас убиенных аккуратно собран и припрятан. Вещей моих никто не обыскивал. Ну, как-то не акцентировалось внимание на подобных «мелочах».