Без лица - Мартина Коул

Он говорил так рассудительно, таким искренним голосом, что для Лероя стало полной неожиданностью, когда Патрик достал из кармана дубинку и ударил ею своего подельника по лицу, разбив в кровь нос и рот. Лерой рухнул на пол. Патрик с удовольствием наблюдал, как тот пытается добраться до стола, где у него лежал пистолет или какое-то другое оружие. Он шел за ним, наслаждаясь беспомощностью своей жертвы. Затем несколько раз с силой ударил его по голове, но не убил, чтобы оставить работу Малкольму и его мачете.

Он прошелся по комнате, круша все на своем пути, чтобы создать впечатление, что здесь была драка. Затем поискал, не осталось ли чего-нибудь, что могло бы ему понадобиться, и только потом позвонил Малкольму на сотовый и сообщил, что парень готов его принять. Лерой уже не мог ни подняться, ни заговорить, так что Патрик спокойно впустил в квартиру Малкольма со товарищи и рассказал, как он разобрался с Лероем.

Патрик чувствовал себя героем дня, и, глядя, как Малкольм обрушил мачете на голову его друга, он подумал, что неплохо было бы приобрести такую же вещичку и для себя. Ему понравилось возмездие в духе Ямайки. Смерть Лероя может сослужить ему неплохую службу, чтобы снова завоевать расположение Тиффани. Он скажет ей, что Лерой умер из-за того, что с ней сделал. Патрику не нравилось, что она слишком уж осмелела. Чувство вины, которое он ей внушит, не помешает. Немного доброты, потом жестокость. Со шлюхами такой метод срабатывает безотказно.

* * *

Кевин взял Люси за руку, но она оттолкнула его.

— Не надо, папа.

В голосе дочери были те же визгливые интонации, которые ее мать оттачивала годами.

— Успокойся, Люси…

— «Успокойся»?! — Люси в изумлении уставилась на отца. — Ты хочешь, чтобы я успокоилась? Моя мать умирает, мой дом разрушен, а ты хочешь, чтобы я успокоилась?

Кевин смотрел в лицо дочери. Оно было искажено злобой; Люси, как и мать, интересовалась только собой. Я, я, мое, мне… Только это он всегда и слышал. И еще: я хочу, я считаю, я буду…

Люси заметила, как изменилось выражение его лица.

— А ты тот еще фрукт. Это все из-за тебя, папочка. Вся эта возня с Марией, потом разборки с Карен Блэк… Ты ведь ради Марии на все готов. Готов даже мной и мамой пожертвовать. Но сейчас-то у нее все хорошо…

— Эти Блэки жестоко избили ее…

Люси подняла руку, будто загораживаясь от него.

— У них были на это причины, папа. Она убила члена их семьи. Это называется защищать интересы своих близких, понимаешь? Тебе следовало бы когда-нибудь тоже попробовать.

Кевин потерял терпение.

— Ты хочешь сказать, что твоя мать и ты заботились о детях Марии?

Люси сузила глаза.

— Это совсем другое дело.

Кевин снова всмотрелся в лицо дочери. Оно было бы хорошеньким, если бы не эта злоба. Люси всегда чем-то недовольна. Вот что самое грустное. Она никогда и ни от чего не может получить удовольствие, потому что ей всегда кажется, что кому-то сейчас лучше, чем ей. У кого-то лучше машина, дом, пальто — все, что угодно.

— Почему же другое дело, объясни мне? — попросил Кевин. — Каким образом можно оправдать то, что мы отвернулись от двух беззащитных маленьких детей? Какое отношение они имеют к тому, что сделала их мать? Ну, скажи мне, давай, ты же у нас всезнайка. Но, как и твоя мать, ты не можешь ответить на этот вопрос. Как и она, в глубине души ты знаешь, что мы поступали плохо. И я знал и ничего не делал. Но теперь я об этом очень сожалею. Я должен был выставить твою чертову мамашу вон и привести внуков к себе домой, где они и должны были жить. Но я сделал так, как хотела она, потому что не мог с ней справиться. Я, как всегда, выбрал спокойную жизнь. Как я жалею, что много лет назад не ушел от нее! Другой на моем месте давно бы так и сделал. И если ты не изменишься, Люси, Микки бросит тебя, потому что вы с матерью похожи как две капли воды. Ты такая же мстительная и ревнивая, как и она.

В глубине души Люси знала, что отец прав, и это ранило ее. Ведь правда всегда причиняет боль. Но она просто кипела от возмущения при мысли, что этот безмозглый дурак, ее собственный отец, погубил их дом. Его жена при смерти, а он говорит о ней гадости.

— Ну что ж, теперь мы знаем, как ты к нам в действительности относишься. Мама скоро умрет, и ты наконец избавишься от нее. Но знай, ты станешь причиной ее смерти. Наслаждайся жизнью, папуля, вместе со своей ненаглядной Марией. За все в конце концов придется заплатить, помни об этом.

Кевин грустно смотрел на дочь.

— Ты истинная дочь своей матери, Люси. Несмотря на все, что натворила Мария, она хороший человек. Лучше, чем ты или твоя мать. Так что ты тоже помни об этом.

Он повернулся к кровати и увидел, что глаза Луизы широко раскрыты. Она слушала все, что здесь говорилось. Даже в таком состоянии она находила в себе силы для ненависти к нему.

— Мама! — вскрикнула Люси, и слезы ручьями полились из ее глаз. Как ужасно, что она все это слышала. В который раз Люси пожалела, что не смогла смолчать.

Кевин выбежал из палаты. Он больше не мог видеть горящие злобой глаза жены. Все получилось так ужасно. Конечно, он во всем виноват: пытаясь помочь, делает только хуже. Что ж, это как раз тот толчок, в котором он нуждается, чтобы наконец уйти. Все, он умывает руки. Пусть сами разбираются. Покидая больницу, Кевин не сомневался, что Луиза выживет. Выживет на одной силе воли и продолжит портить всем жизнь, в особенности своей старшей дочери. Но что бы теперь ни случилось, с этим браком покончено. Он с радостью отдаст ей все деньги, лишь бы больше никогда не видеть ее.

Микки Уотсон вышел вслед за ним. Пока Кевин открывал дверь своего фургона, жених его дочери со смущенным видом стоял рядом.

— Вы что-то хотите?

— Что будет с Лу? — с отсутствующим видом спросил Микки.

Кевин пожал плечами:

— Похоже, что твоя будущая жена уже все решила. Так что со всеми вопросами, пожалуйста, к ней.

Микки не сдавался.

— Но ведь ваша жена…

Кевин тихо рассмеялся:

— Существует такая вещь, как развод.

— Вы разведетесь с Лу теперь, когда она в таком состоянии?

Микки был изумлен. В их кругу такое не принято.

— Да, и причем немедленно, черт возьми! Твоя будущая жена тоже постаралась. Я по горло сыт ими обеими. Все, с меня хватит. И один тебе совет, Микки, приглядись-ка повнимательнее к Люси, потому что права старая пословица, яблоко от яблони…

Микки смотрел вслед удаляющемуся фургону Кевина. Он жалел Луизу, которую бросили вот так, в таком ужасном состоянии. Но он знал, что сделал бы то же самое. Она настоящая стерва. Лу когда-то сама подцепила Кевина, но все годы их брака целенаправленно уничтожала его. В то же время Микки осуждал Кевина за то, что тот сгрузил Луизу на его невесту, а следовательно, и на него самого. Луиза действительно состоит из одних проблем, а уж если она выживет, это будет кошмар. Он не собирается связывать свою жизнь с женщиной, полностью находящейся во власти своей матери и готовой мчаться по ее первому зову, и менять одну стервозную мамашу на другую. Нет, он должен хорошенько подумать о том, как ему быть дальше.

* * *

Карен Блэк собирала вещи. Они хотели съездить в Маргейт. Она пребывала в радостном возбуждении при мысли о проделке, которую сегодня совершила. Это научит Кевина обращаться с людьми. Он думал, что крутой? Хотела бы она посмотреть на семейку Картеров, когда они увидят, что сделалось с их домом!

Она поживет какое-то время в Маргейте, пока не улягутся страсти, а потом вернется героиней, символом восторжествовавшей справедливости. Для нее это было очень важно. Ей непременно нужно чувствовать, что люди уважают ее, а уважение достигается не только угрозами, но и способностью эти угрозы выполнить. В следующий раз Кевин Картер подумает как следует, прежде чем связываться с ней. Воспоминание о том, что он с ней сделал, все еще мучило Карен. Те, с кем она работает, видели ее унижение. Но она отплатила ему, и если у него есть хоть какие-то мозги, он смирится и больше не будет возникать. Она ведь не остановится и перед убийством, и Кевин Картер должен это понимать.

Как ей хотелось бы остаться и послушать, что будут говорить о ней в местном пабе. Еще долго после этого она будет темой для разговоров, ее имя будут связывать с тем, что она сделала, чего добилась, и остальные станут относиться к ней соответственно: Карен надо опасаться, быть начеку, чтобы случайно не навлечь на себя ее гнев.

Карен буквально дрожала от возбуждения. Каждый раз, когда она представляла себе пламя, пожирающее дом Картеров, думала о нестерпимом жаре, разрушении и хаосе, который она причинила, то ощущала почти сексуальное наслаждение, которое пронзало все ее тело. Фотографии, съеживающиеся от огня, тлеющие от краев к середине. Пламя, поглотившее застывшие лица, растянувшиеся в улыбках; плавящиеся ковры, занавески, тлеющие и наконец вспыхивающие ярким пламенем. Запах горелого пластика и резины. Черный дым, способный удушить любого, даже пожарных в масках. Она снова заулыбалась, упиваясь ощущением, что действительно сотворила нечто из ряда вон выходящее.