Война среди осени - Дэниел Абрахам

— Плохо? — медленно повторил он, как будто пробуя слово на вкус. — Не знаю. Нет, не плохо. Но и не хорошо, вот и все. Конечно, я сплю не один. А, думаешь, моя женушка блюдет честь?

Лиат не нашла, что ответить. Она спешила понять, почему он об этом заговорил и что имел в виду. Действительно, Тай появился на свет немного не в срок, но он — первый ребенок, а материнскому чреву не прикажешь. Лиат попыталась вспомнить, что упустила, как умудрилась проглядеть, что в доме не все ладно. Мало-помалу она если не поняла, в чем дело, то по крайней мере начала догадываться.

— Думаешь, Тай — не от тебя?

— Ничего подобного я не думаю. Просто ребенка можно родить по любви, а можно — из мести. Или по ошибке. Или от нечего делать. Ребенок ничего не доказывает, кроме того, что матери и отцу захотелось поваляться в постели.

— Но ребенок в этом не виноват.

— Нет, конечно.

— И поэтому ты поехал со мной? В Нантани, потом сюда. Подальше от семьи?

— Поехал, потому что хотел. Когда еще мне довелось бы на мир посмотреть? И тебе нужен был кто-то, чтобы тащить сумки и отгонять бродячих собак. Тут много причин. К тому же ты ведь ехала к нему, к Маати-тя. Как бы я смог остаться дома и не повидать отца? Я ведь его помню, хоть и был еще маленький. Помню, как мы однажды сидели все вместе в маленькой хижине. Там была железная печка, шел дождь, отец меня купал, а ты пела. Не знаю, когда именно это было, зато я помню его лицо.

— Ты бы его узнал, если бы случайно встретил.

Найит изобразил позу согласия, потом сжал губы и горько усмехнулся.

— Я не знаю, что такое быть отцом. Только и делаю, что…

— Найит-кя? — послышался нежный голос. — Что случилось?

Из тени вышла молодая женщина зим двадцати или двадцати двух. На ней не было ничего, кроме простыни, которую она завязала на талии. Грудь у нее была обнажена, волосы распущены.

— Дзяая-тя, это моя мать. Мама, познакомься, это Дзяая Биаву.

Девушка побледнела, потом покраснела. Даже не прикрывшись, она изобразила позу приветствия, но смотрела при этом на Найита. Во взгляде смешались презрение и стыд. Найит на нее даже не глянул. Девушка повернулась и ушла.

— Жестоко с твоей стороны, — сказала Лиат.

— Но ведь она не за добротой ко мне ходит. Вряд ли мы встретимся еще раз. То есть она сама меня видеть не захочет.

— Кто она такая? Если из утхаейма…

— Не думаю. — Найит спрятал лицо в ладонях. В свете очага трудно было судить, но ей показалось, что уши у него покраснели. — Наверное, мне стоило спросить.

Он хотел еще что-то сказать, но слова не шли с языка. Он наморщил лоб, и Лиат с трудом удержалась, чтобы не погладить его, как в детстве.

— Прости, — шепнул он. — Прости меня.

— За что? — спросила она тихо и строго, как будто причин было множество.

— За то, что я не лучше, чем я есть.

В очаге раздался хлопок, как будто огонь соглашался с Найитом. Лиат взяла сына за руку. Они долго молчали.

— Что касается жены, мне все равно, как ты решишь поступить, Найит-кя, — наконец сказала Лиат. — Если ты ее не любишь или не доверяешь, разойдитесь. Как сочтешь нужным. Люди встречаются и расстаются. Такова жизнь. Но мальчика бросать нельзя. Это несправедливо.

— Маати-тя именно так и поступил.

— Нет, — сказала Лиат, чуть заметно пожала ему руку и отпустила ее. — Это мы его бросили.

Найит медленно повернулся к ней и сложил руки в немом жесте вопроса, будто слова прозвучали слишком резко.

— Я ушла от него, — повторила Лиат. — Забрала тебя и ушла.

В глазах Найита промелькнул ужас. Он помрачнел. Замер, неподвижный, как изваяние. Как человек, собравший всю волю в кулак, чтобы остаться спокойным.

— Почему? — спросил он в тихом отчаянии.

— Малыш, это все так давно случилось. Я тогда была другой, — ответила она, зная, что такого объяснения недостаточно. — Маати принадлежал нам только наполовину. Я заботилась и о нем, и о тебе, а обо мне позаботиться было некому.

— Без него лучше стало?

— Сначала я думала, что будет лучше. Решила, что буду меньше страдать. А потом, когда гнева поубавилось, убедила себя, что все сделала правильно, только чтобы не признавать ошибку.

Открытие потрясло Найита, хоть он и старался это скрыть. Лиат все заметила. Она слишком хорошо его знала.

— Мы жили без него, милый. Но он тебя никогда не бросал.

«А часть меня всегда была с ним, — подумала она. — Как бы все вышло, если бы я осталась? Где бы мы все оказались теперь? В предместьях селения дая-кво? Или здесь, в комнатах за библиотекой?»

Милая картина, мечта. Но если бы все так и вышло, кто раскрыл бы замыслы гальтов и пропажу поэта? Кто отправился бы в Нантани? Тогда не родился бы маленький Тай, и Лиат никогда не вернулась бы к Амат Кяан. Кто-то другой сидел бы у смертного ложа старой женщины. Кто-то другой — или никто. Лиат никогда не возглавила бы Дом Кяан. Никогда не доказала бы себе и всем остальным, что умна и на многое способна.

Различия были слишком велики, чтобы судить, хороши они или плохи. Жизнь сложилась так, а не иначе. Доброе и худое переплелись, теперь делить их не имело смысла. И все же Лиат не могла сказать, что ни о чем не жалеет.

— Маати любит тебя, — ласково сказала она. — Тебе надо с ним встретиться. Я больше не буду мешать. Но для начала пойди, утешь свою гостью.

Найит кивнул, а мгновение спустя улыбнулся. У него была та же чудесная улыбка, которую она видела еще девочкой, на других губах. Найиту не составит труда очаровать девушку, сказать ей что-то милое и смешное, и все обиды мигом забудутся. Он сын своего отца, хая Мати. Старший сын, обреченный на братоубийственную войну, которая заливала города кровью вот уже много поколений. Лиат не знала, как далеко зайдет Ота, чтобы этого избежать. Чтобы спасти своего ребенка от ее умыслов. Разговор неотвратимо приближался. Наверное, лучше было не ждать, пока хай с ней встретится, а самой придти к нему. Выбрать правильное время.

Найит изобразил позу вопроса. Лиат встрепенулась и махнула рукой, успокаивая его.

— Я просто устала. Думала, отосплюсь одна в своей постели, а все никак не попаду в нее. Я уже стара, чтобы засыпать в объятиях любовников. Они ворочаются, храпят и не дают всю ночь глаз сомкнуть.

— Да, это точно, — согласился Найит. — Но потом привыкаешь, правда? Если долго жить вместе, привыкаешь и даже не просыпаешься.

— Не знаю, не пробовала.

— Что ж, какая мать, такой и сын. — Найит встал, чмокнул ее в макушку и ушел в темные покои.

Какая мать, такой и сын.

Лиат поплотнее запахнулась в халат и придвинулась к огню, будто ей вдруг стало холодно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});