Ювелирная лавка госпожи Таниты (СИ) - Марей Соня

Что будет, если кристалл не примет клятву? Я ведь не настоящая Танита. Дети отправятся снова в приют? Это будет поистине странно и глупо, ведь я очутилась здесь, можно сказать, по прихоти высших сил.

Казалось, я слышу стук собственного сердца – настолько громко оно колотится. Но вот мягкий голубой свет, брызнувший из глубины кристалла, окутал мою ладонь. В глазах детей отразилось восхищение, а следом облегчение. Наверное, они тоже на какой-то миг усомнились, что клятва будет принята.

– Поздравляю! – служащий одобрительно кивнул и принялся быстро что-то строчить. Перо так и порхало в его пальцах.

Выходила я из кабинета с грамотой в руках. Красивая, с печатями, она подтверждала, что с этого момента я являюсь официальным опекуном Варды и Тимоша.

– Выходит, отец знал, что умрет, но нам говорил обратное, – послышался задумчивый голос мальчика, когда мы шли по одному из коридоров.

– Не хотел, чтобы мы расстраивались, – присоединилась к нему сестра.

Я слышала краем уха, что и в нашем мире до эры антибиотиков туберкулез был трудно излечимой болезнью. Не зная, что ответить расстроенным детям, я просто положила руки им на плечи. Не мне судить, каким человеком был этот Малкольм. Но детей наверняка любил и не хотел их покидать.

Следующим пунктом назначения была торговая палата. Молодой клерк в круглых очках выслушал меня и выписал разрешение на открытие своего дела.

– Государство поощряет ремесленников, поэтому первые три месяца у нас безналоговый период. После этого к вам придут наши сотрудники и оценят ваше, кхм, производство.

В словах и взглядах его читалось сомнение, мало верилось, что молодая женщина способна создать что-то стоящее. К тому же, незамужняя и бездетная я выглядела тут белой вороной. Но двое подопечных добавляли мне баллов в чужих глазах.

Также клерк подтвердил слова господина Манагота. Мне, и правда, полагалась некая скидка на налоги.

Когда вернемся, первым делом рассортирую документы. Этот ворох бумаг доведет меня до инфаркта быстрее, чем долг Малкольма. Нет, ну каково это? Отдавать кровно заработанные денежки непонятно за что!

Ничего. Еще не вечер. Разберемся. В родном мире тоже поначалу никто не верил, что я смогу наладить свое дело и зарабатывать на хобби. А потом еще удивлялись и спрашивали: “Как тебе это удалось?” и “Научи меня, Танюша, проконсультируй”.

А секрет прост. Надо верить в себя и то, чем занимаешься. Трудиться, а не мечтать, лежа на диване, поменьше лениться и не бояться придумывать новое.

На улицу я выходила с чувством огромного облегчения. Хождение по инстанциям осталось позади.

Глава 19

Кошелек сегодня изрядно похудел: за приемы в торговой палате и консультацию душеприказчика, а также за процедуру оформления опеки пришлось заплатить по одной серебряной монете. Грабеж средь бела дня! Но что поделать, всем денег хочется.

Я думала перенести школьный вопрос на завтра, все же дети могли устать от этой беготни, но они в один голос заявили, что еще полны сил. И буквально затащили меня в школу на Каштановом бульваре.

Старомодное серое здание с начинающей трескаться лепниной выглядело совсем уныло, если бы не густая поросль цветущего жасмина по периметру и лохматые розовые пионы. Сторож предупредил, что поскольку сейчас каникулы, на месте один директор, секретарь и пара учителей.

Интересно, получится ли устроить Тимоша с Вардой обратно в их класс? Дети рассказали, что школа имени Святой Патриции в городе считается одной из лучших, но и обучение там платное. Конечно, здесь были и бесплатные школы при храмах, но они давали только трехлетнее образование. О сложных науках, танцах, искусстве даже речи не шло.

Директором оказался господин Коргут – ветхий старичок с венчиком седых волос вокруг головы и светло-серыми глазами. Он выглядел таким старым, что казалось, дунь – и развалится. Но разум его оставался ясен и чист, директор помнил не только Варду и Тимоша, но и Таниту.

– Та-ак, вы пропустили целых полгода, – проскрипел он, листая документы детишек. – В приюте с вами работал учитель, но чему он вас научил? Чтобы я мог принять вас посреди учебного года, придется пройти тест и оценить уровень знаний.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тимош с Вардой переглянулись и неуверенно кивнули.

– Конечно, господин Коргут, они пройдут тест, – заверила я директора, и тот полез в ящик стола.

– Замечательно. Думаю, вы справитесь. Вы всегда были смышлеными учениками, жаль батюшку вашего, ну да ничего не сделаешь. Остается учиться усердно, чтобы не опозорить его память.

Директор протянул детям по листку бумаги и велел сесть за соседний стол.

– Что, прямо сейчас? – ошеломленно спросил Тимош и посмотрел круглыми глазами сначала на меня, потом на сестру.

Кажется, кто-то прогуливал уроки в приюте. Зато Варда была спокойна, как удав.

– Садитесь и записывайте, – велел господин Коргут. – Переговариваться и списывать друг у друга запрещено.

Откашлявшись, он начал диктовать вопросы. Двойняшки заскрипели перьями.

– У вас есть полчаса, – торжественно произнес директор.

Я волновалась так, будто сама писала контрольную работу.

– А что будет, если они не справятся? – поинтересовалась шепотом, чтобы дети не слышали.

– Придете после Нового Года в тот же класс. Тимош, я все вижу, – пожурил мальчика директор. – Будешь списывать, останешься на второй год.

Один из вопросов вызвал у мальчишки затруднение, он грыз кончик пера и косил глазами в сторону Варды. Девочка была бы и рада дать братцу списать, вот только директор школы не спал, а бдил.

Так, пора тетушке Таните прийти на помощь.

– Господин Коргут, – позвала я с милой улыбкой, и дедуля повернул голову. – Наверное, сейчас в школе тяжелее, чем в мое время. Нынче дети не те, что раньше.

На лице старика отобразилась вся гамма испытываемых эмоций. Я наступила на больную мозоль, насыпала соль в рану, подергала за струны его души.

– Вы и представить не можете, насколько все изменилось! – с чувством вымолвил директор. – Чего стоит один закон об отмене телесных наказаний. И что? Теперь эти юные хулиганы ничего не боятся. Раньше что было? Кто-то зашумел на уроке – его раз, и хворостиной. И успокоились все, охолонули. А сейчас нельзя, – он красноречиво округлил глаза.

Господин Коргут принялся сетовать на свою директорскую долю, позабыв об учениках. Я заметила краем глаза, как Варда повернула свой листок к брату, и Тимош принялся быстро-быстро списывать.

– Время вышло! – известил директор и поднялся, чтобы забрать у детей работы. Он нацепил на нос очки и взялся за проверку.

Ребята развалились на стульях, ожидая результатов. Не тряслись, потому что были уверены в себе и своих знаниях.

Директор с важным видом изучил работы до каждой запятой, потом отложил листы и устало моргнул.

– Для тех, кто проходил программу в детском доме, вы справились весьма неплохо. Поздравляю, можете присоединиться к учебе в первый день второго летнего месяца.

Дети выглядели довольными, как же, они снова встретятся с друзьями. А мне господин Коргут выдал что-то типа квитанции, которую надо оплатить у секретаря в первый день после каникул. Ох ты ж мамочки, по восемнадцать серебряных за полгода на ребенка! Итого тридцать шесть серебряных или три золотых ксола. В эту сумму входило не только обучение, но и форма, и книги с канцелярией.

По пути мы зашли перекусить в небольшую, но уютную таверну. Лето здесь было не таким жарким, как в моих родных краях, и прогулка по городу доставляла удовольствие. Вернувшись, ребята сразу побежали в дом, а я пошла к забору поздороваться с тетушкой Свэньей и вернуть серебряный ксол, который брала у нее в долг.

Соседка, как всегда, возилась со своими чудесными розами, а у меня появилось стойкое чувство, будто я живу тут всю жизнь. Все было знакомым и привычным. Вот сейчас тетя оторвется от увлекательного занятия и спросит…

– Ну что, как дела, Танита? Что новенького? – Свэнья разогнула спину и крякнула.