В доме коммерции советника (дореволюц. издание) - Евгения Марлитт

– Чортъ знаетъ, что такое, – ворчалъ онъ, – вотъ ужъ третій разъ какъ возвращаютъ этотъ противный пакетъ. Онъ мнѣ надоѣлъ по горло; это, значитъ, завтра опять придется перекладывать его въ другой пакетъ и надписывать новый адресъ. Право, барышня думаетъ, что у насъ только эта и забота! Самое лучшее было бы подложить его подъ плиту.

– Что-же въ немъ такое? – спросилъ другой.

– Да ничего, кромѣ бумагъ, надъ которыми барышня собственноручно надписала: „Женщины.“ Воображаю что это за ерунда! – но въ эту минуту онъ съ испугомъ обернулся и принялъ почтительную позу.

Кети показалась на послѣдней ступенькѣ лѣстницы и прошла въ спальню президентши; но ея не приняли. Вышедшая горничная сказала ей, что у президентши ранняя гостья, – кто-то изъ придворныхъ дамъ. Послѣ этого молодая дѣвушка пошла къ Флорѣ за книгою. Она, почти съ ненавистью, переступила порогъ ея комнаты и съ ужасомъ почувствовала, что не имѣетъ ни капли симпатіи къ этой гордячкѣ. Быть можетъ, Флора чувствовала тоже самое; она стояла возлѣ большаго стола, покрытаго тетрадями и книгами, и злобными глазами посмотрѣла на вошедшую.

Но Кети быстро угадала причину ея злости: на столѣ передъ нею лежалъ пакетъ съ разломанною печатью, сама же она съ презрѣніемъ бросила въ корзинку прочитанное письмо. Вѣроятно, въ эту минуту Флора вспомнила насмѣшливые слова дѣвицы Гизе и волею неволею должна была убѣдиться, что немножко ошиблась относительно своей, столь восхваляемой, статьи: „Женщины.“

– Ты, конечно, была уже у Генріэтты, – сказала Флора, поспѣшно прикрывая листомъ синей бумаги возвращенную рукопись. – Ей сегодня гораздо лучше, – я посылала рано утромъ узнать о ея здоровьѣ. Сумасшедшій Морицъ велѣлъ разбудить меня чуть не съ разсвѣтомъ для того, что-бъ я успѣла одѣться и приготовиться къ его званому завтраку. Онъ, во что бы то ни стало, желаетъ представить своихъ друзей мнѣ и бабушкѣ. Не думаю, что-бъ grand-maman была этимъ довольна.

Флора была сегодня восхитительно хороша въ новомъ голубомъ платьѣ, съ атласнымъ бантомъ того же цвѣта, въ пушистыхъ, роскошныхъ волосахъ. Нарядъ ея, конечно, худо гармонировалъ съ мрачной обстановкою рабочаго кабинета, въ которомъ скорѣе было мѣсто серьезному ученому, чѣмъ воздушной феѣ. Впрочемъ выраженіе ея лица тоже мало подходила къ веселенькому цвѣту ея платья: она была видимо не въ духѣ и чѣмъ-то сильно раздражена.

Про событія вчерашняго вечера не было сказано ни слова, – казалось, все было забыто; даже четвертый палецъ правой руки былъ сегодня украшенъ двумя брилліантовыми колечками.

На просьбу Кети на счетъ книги, Флора подошла къ одной изъ многочисленныхъ полокъ и спросила небрежнымъ тономъ:

– Генріэтта, вѣроятно, не будетъ-же сама читать эту книгу?

– Ей, конечно, не позволитъ этого докторъ Брукъ, но тетушка Діаконусъ хочетъ прочесть ее, – отвѣчала холодно Кети, принимая книгу изъ рукъ сестры.

Насмѣшливая улыбка скользнула по губамъ Флоры, а въ глазахъ блеснулъ лучъ злости и ярости; она сочла за великую дерзость со стороны Кети, что она осмѣлилась громко произнести при ней эти имена. Кети собралась уже уйдти, какъ на самомъ порогѣ столкнулась съ совѣтникомъ, который, не смотря на свое волненіе, казался сіяющимъ отъ удовольствія.

– Куда это, Кети! – вскричалъ онъ, загораживая ей дорогу. – Позволь мнѣ прежде посмотрѣть на тебя и убѣдиться, что ты здорова и невредима. – Съ этими словами онъ вошелъ въ комнату, заперъ за собою дверь и бросилъ на столъ свою шляпу. – Теперь скажите мнѣ, что здѣсь случилось во время моего отсутствія; Антонъ разсказалъ мнѣ ужасныя вещи, я просто не знаю, что дѣлать! Что подумаетъ о насъ свѣтъ? Генріэтта лежитъ при смерти, а я устраиваю званый завтракъ! Неужели правда, что на васъ напала цѣлая толпа мегеръ?

– То есть не на насъ, а спеціально на меня одну, Морицъ, – сказала Флора, – Генріэтта и Кети были только невольными свидѣтельницами. Извини меня, Морицъ, но я обвиняю лично тебя, что ненависть этихъ людей дошла до такой степени. Съ такими негодяями нужно принимать крутыя мѣры, а съ твоимъ слабымъ характеромъ и нерѣшительностью далеко не уйдешь…

– Да, я былъ слабъ въ отношеніи тебя и бабушки, – возразилъ совѣтникъ, поблѣднѣвъ отъ негодованія. – Ты не давала мнѣ покоя до тѣхъ поръ, пока я не отказался отъ своего слова, чѣмъ и возстановилъ противъ себя всѣхъ рабочихъ. Брукъ совершенно правъ…

– Прошу тебя избавить меня отъ этихъ объясненій, – вскричала Флора, краснѣя отъ злости, – ты бы лучше молчалъ, если не имѣешь другаго болѣе значительнаго авторитета…

Совѣтникъ быстрыми шагами подошелъ къ Флорѣ и посмотрѣлъ ей прямо въ глаза.

– Какъ, ты все еще продолжаешь свою вражду съ нимъ?

– Неужели-же ты думаешь, что я могу ежеминутно мѣнять свои убѣжденія?

– Да, но подумай, что будутъ говорить о тебѣ въ свѣтѣ?

– Какое мнѣ дѣло до вашего свѣта! – возразила Флора со смѣхомъ. – Не понимаю, право, какое отношеніе можетъ имѣть свѣтъ съ вашимъ фаворитомъ?

Совѣтникъ удивленно взглянулъ на свою невѣстку и схватилъ ее за руку. – Я не понимаю тебя, Флора, – сказалъ онъ съ волненіемъ, – неужели ты еще не знаешь…

– Боже мой, что же я должна знать? – прервала его молодая красавица, слегка нахмуривъ брови и топнувъ ногою отъ нетерпѣнія.

Въ эту минуту дверь быстро распахнулась и въ комнату вошла президентша. На ней было лиловое шелковое платье, придававшее темный оттѣнокъ ея, безъ того уже желтому, лицу, которое казалось сильно постарѣло за послѣднюю ночь.

Не успѣла она еще затворить за собой двери, какъ совѣтникъ быстро подбѣжалъ къ ней и съ почтеніемъ поцѣловалъ ея руку, извиняясь, что раньше не явился пожелать бабушкѣ добраго утра, такъ какъ зналъ что она все время занята была визитомъ какой-то важной придворной дамы.

– Да, г-жа Бернекъ приходила освѣдомиться о здоровьѣ Генріэтты и спрашивала, успокоилась ли Флора, послѣ вчерашняго происшествія въ лѣсу? – сказала президентша. – Да, сегодняшній день будетъ для меня весьма тяжелый, всѣ знакомые узнали о вашей несчастной прогулкѣ и, вѣроятно, не замедлятъ явиться съ различными вопросами… – Сказавъ это, пожилая дама опустилась въ кресло и, помолчавъ съ минуту, снова продолжала:

– Впрочемъ г-жа Бернекъ имѣла еще болѣе важную причину своего ранняго визита. Она, какъ извѣстно, принадлежитъ къ числу тѣхъ людей, которые всегда желаютъ первыми явиться и объявить вамъ какую нибудь новость. Вообразите себѣ, она и сегодня пришла съ тѣмъ, что-бъ поздравить меня съ новымъ счастіемъ. Боже мой, я, право, не знаю, радоваться-ли мнѣ, или плакать. Больно только сознаться, что при дворѣ царствуетъ такая несправедливость. Я думаю, каждый знаетъ заслуги нашего друга Бера, а теперь его оставляютъ безъ всякаго вниманія, точно онъ никогда не существовалъ.

– Такъ съ этимъ пришла тебя поздравить эта придворная сплетница? – сердито вскричала Флора.

– Понятно, что не только съ этимъ, дитя мое, – возразила президентша обиженнымъ тономъ. – Ты еще не знаешь, Флора, какія странныя вещи происходятъ на свѣтѣ? Часъ тому назадъ ты не могла допустить той мысли, что Брукъ сдѣланъ лейбъ-медекомъ герцога.

– Пустые разговоры! Чего только не выдумаютъ эти придворные головы! Лейбъ-медикъ! И ты вѣришь этой сказкѣ, бабушка, и принимаешь поздравленіе? – сказала Флора, громко разсмѣявшись.

– Можно подумать, что вы живете въ глухой провинціи и никогда не читаете газетъ, – вскричалъ совѣтникъ. – Вы рѣшительно ничего не знаете, что въ свѣтѣ дѣлается, а я нарочно торопился скорѣе пріѣхать, радость не давала мнѣ покоя. Во всѣхъ газетахъ есть статьи объ удивительной операціи доктора Брука. Наслѣдный принцъ сильно расшибъ голову, упавъ съ лошади, и никто, даже знаменитый профессоръ Г. не брался за операцію. Вотъ причина, почему на прошлой недѣлѣ его вызвали по телеграфу въ городь.

– И ты вѣришь, что это былъ твой фаворитъ Брукъ? – воскликнула Флора. Она попробовала улыбнуться, но губы ея окаменѣли и все лицо покрылось смертельною блѣдностью.

– Да, это былъ мой Брукъ, которымъ я горжусь! – возразилъ совѣтникъ съ живостью. – Впрочемъ онъ кромѣ того заставилъ говорить о себѣ во всѣхъ ученыхъ кружкахъ своей новой брошюрой. Я просто не могу выразить своего восторга. Онъ открылъ совершенно новый способъ для операцій; нѣтъ сомнѣнія, что ему предстоитъ блестящяя будущность!

– Блаженъ кто вѣруетъ! – сказала Флора задыхающимся голосомъ. Въ эту минуту она походила на игрока, ставившаго все свое остальное состояніе на одну карту. – Твои слова не могутъ убѣдить меня. Можетъ быть, дѣло идетъ объ однофамильцѣ Брука, а если нѣтъ, то это ничто иное, какъ волшебная сказка. – При этихъ словахъ, совѣтникъ рѣшительно потерялъ свое обычное хладнокровіе, онъ съ сердцемъ топнулъ ногою и отошелъ въ сторону. Между тѣмъ президентша стояла возлѣ письменнаго стола и нетерпѣливо барабанила по немъ своими бѣлыми пальцами. Глаза ея были обращены на Флору; она очень хорошо понимала, что въ ней происходило, и желала вывести внучку изъ неловкаго положенія.