Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита - Андрей Анисимов

Кащеев изобразил улыбку, которая должна была сообщить старой жидовке, что он ее отлично понимает и глубоко ей сочувствует.

— Я не отниму у вас много времени. Я друг вашего бывшего воспитанника, Олега Коленева. По его поручению я намерен сделать ремонт здания и оборудовать классы ваших воспитанников с учетом современных требований.

— Вы от Олежки!? — Обрадовалась Меджрицкая.

— Можно и так сказать. — Согласился Кащеев.

— Садитесь, молодой человек. Я так рада видеть в этом скромном кабинете друга моего любимчика. Чтоб вы таки знали, Олежек — моя слабость. Вы что-то сказали о ремонте или мне послышалось?

— Вам не послышалось. Я готов финансировать ремонтные работы в здании детдома. Если разрешите, на днях к вам приедет прораб строительного кооператива и прикинет фронт работ.

— Молодой человек, у детского дома нет средств. Вы должны это понять.

Кащеев подумал, что эта старая курва выведет его из себя, но сдержался:

— Я понимаю, поэтому и готов оплатить ремонт. От вас требуется запустить сюда моих людей и помочь им осмотреть помещение.

— Дай Бог вам доброго здоровья. Конечно, я пущу ваших людей, можете таки в этом не сомневаться.

— Вот и хорошо. Ремонт нужно кончить к первому сентября. Когда начнутся работы, ни вас, ни детей здесь быть не должно.

— А куда же мы денемся? У меня семьдесят шесть сирот! — Испугалась Руфина Абрамовна.

— Я договорился с городским отделом образования. Вы переедете в летний лагерь. Он находится около получаса езды отсюда, в верховьях Глуши.

— Но переезд такого количества детей это целое мероприятие. Кто все это организует и оплатит?

— Ваше дело подготовить сирот и воспитателей. Все остальное вас не касается. — И Кащеев посмотрел на часы.

— Я вижу, вы торопитесь, но и меня поймите. Я работаю здесь почти тридцать лет. За это время ничего подобного не происходило.

Кащеев понял, что надо уходить. Его запас нормативной лексики был исчерпан. Гена знал — если эта жидовка задаст еще хоть один вопрос, он перейдет на феню. Но Меджрицкая больше вопросов не задавала.

* * *

Через два дня к приюту подкатил микроавтобус. Пять крепких молодцов измеряли стены, простукивали полы, обследовали чердак и подвалы. Дети ходили за ними, с удивлением наблюдая за странными дядями.

Возвращаясь в микроавтобус, дяди поняли, что дети проявляли интерес не зря. У одного пропали сигареты, у другого фонарик, у третьего исчезла любимая рулетка. Но скандала поднимать не стали. Кащеев велел вести себя в детдоме тихо и не выступать, чтобы не случилось. А пятеро строителей догадывались, чем может обернуться гнев бандита.

* * *

О визите Кащеева в его родной приют Голенев ничего не знал. В Лазоревске он сразу окунулся в работу. За время его отсутствия в кооперативе скопилось масса вопросов. Чтобы навести порядок, первые несколько дней кооператор не имел времени не только отдохнуть, но и по-человечески пообедать. Он едва успевал менять промокшие от пота рубашки и каждые два часа промывать себя в душе. Море он видел только из окна машины. Утренние заплывы пришлось отложить до лучших времен. Хорьков хоть и трудился добросовестно, но принимать самостоятельные решения до приезда директора воздерживался. Времени опять катастрофически не хватало. Не хватало и сотрудников. Если раньше Олег предпочитал брать на работу бывших афганцев или членов их семей, то теперь принимал всех, кто мог и хотел работать. Так в охране офиса появился крепкий паренек со странной татуировкой на правой руке. На каждом его пальце имелась одна буква. Все пять составляли слово ЧИРИК. Парень представился моряком, отставшим от торгового судна, и искал работы. Вникать в личные дела новых работников Олегу было некогда. Единственно, что позволял себе взмыленный кооператор, так это ежедневный звонок Тоне.

При последнем разговоре жена сообщила, что забронировала билет и может вылететь. Положив трубку, он вспомнил, что для семьи требуется жилье. Из пансионата «Дружба» Голенев съехал. Олег подозревал, что Ира пока там, а пережить еще одну встречу с москвичкой без риска для супружеской верности опасался. Он даже не поехал туда официально освободить номер. Расплатился за него с администрацией Степан.

Теперь предстояло думать о новом пристанище. Он попросил секретаршу Лину проглядеть объявления.

— Не хотите снять у моих родителей? — Лина рассказала, что ее мама с отцом живут в своем домике на самом берегу. Домик состоит из двух половин. Три комнаты и веранда имеют отдельный выход в сад, и родители там только что закончили ремонт.

Голенев сразу же поехал смотреть. Дом ему понравился, а родители секретарши еще больше. Ее отец Алексей Михайлович Нелидов, совсем молодой мужчина, в этом году вышел на пенсию. Офицерам подводниками пенсию выдают рано. Матушка Лины, Нина Петровна, краснощекая, полноватая дама излучала доброжелательность и радушие, удобства радовали стерильной чистотой, а несколько старомодная, но добротная мебель выглядела основательно. В комнатах имелось все необходимое для жизни, и Олег тут же согласился. Договорившись, что завтра, прямо из аэропорта привезет к ним молодую жену, новый постоялец выдал задаток, распрощался с милыми людьми и весьма довольный вернулся в офис. Там его уже ждал чех Иржи Новатный. Подписав контракт о поставках сырья для заводика по изготовлению пластиковых стаканов, Голенев решил на этот раз с Иржи отобедать. Чех проявил себя порядочным и пунктуальным партнером и вполне заслужил немного внимания. Они поехали в парк Володарского.

В ресторане «Ласточка» Голенева знали и умели толково обслужить. За обедом Иржи о делах не говорил. Это был воспитанный светский человек, вовсе не похожий на большинство дельцов, с которыми Олегу довелось общаться. Они выпили по бокалу вина за успех совместного предприятия, поболтали о преимуществах и недостатках южного климата, порадовались за перемены в тоталитарных режимах обеих стран, и Иржи поделился своими мыслями о будущем.

— Если так пойдет, скоро мы с вами, дорогой Олег, станем частью свободного мира. Но не думаю, что все совершится так гладко. И у вас, и у нас еще очень сильны ортодоксальные коммунисты. А за ними КГБ. Они просто так с исторической арены не исчезнут. Ждите неприятностей.

Голенев о политике думал мало, и слова чеха его удивили:

— Люди так рады переменам. Назад их не загонишь… — Возразил он.

— Не будьте так наивны. Я пережил Пражскую весну, и вот вам мой совет — держите часть средств в европейских банках. Случись заварушка, вы всегда сможете сделать ноги.

— У меня нет лишних средств. — И Олег рассказал партнеру, для чего зарабатывает деньги.

Иржи встал и пожал Голеневу руку:

— Сколько встречал бизнесменов, такого, вижу впервые. Очень рад, что судьба свела меня с столь благородным представителем нашего племени. Но над моими словами тем не менее подумайте.

На прощанье Новатный пригласил партнера посетить Прагу:

— Приезжайте с супругой, покажу вам нашу золотую столицу. Не сочтите, что хвалю, как тот кулик свое болото, но все, кто побывали в Праге, говорят, что Париж отдыхает.

Расстались они не только партнерами, но и друзьями. Голенев проводил чеха до ворот парка и усадил в такси. Его водитель запаздывал, и он присел на скамейку в тени старого эвкалипта. Внезапно взгляд его отловил знакомую фигуру. Олег не успел подумать, что делает в парке его охранник, бывший моряк.

— Приятно видеть самого Коленева — Над ним стоял человек в светлом костюме, при галстуке и в черных лаковых ботинках. Лицо его показалось Олегу очень знакомым. Пока пожимал влажную руку, вспомнил. Это был инспектор Сутягин — чиновник, которому Голенев впервые в жизни всучил взятку.

— Здравствуйте, Альберт Николаевич, не жарко в костюме?

Инспектор широко улыбнулся:

— Это вам, свободным художникам, вольно ходить в чем заблагорассудится. А нашему брату на государевой службе положено в пиджачке и при галстучке.

— Ну, раз положено… — Согласился Олег. Инспектор не вызывал у него симпатии и долго беседовать с чиновником он не собирался. Но Альберт Николаевич и не думал уходить:

— Как хорошо, что нам удалось встретиться вне стен горисполкома. У меня давно назрел разговор… да и не только у меня. — Последние слова Альберт Николаевич произнес весьма многозначительно.

— Назрел, выкладывайте.

— Мы, то есть руководство города, дали вам возможность подняться. Пора и вам подумать об интересах жителей Лазоревска…

— Я достаточно делаю для города. — Удивился Голенев: — Разве вам не известно, что новый корпус для детского дома строится на средства моего кооператива?

— Это весьма похвальная акция оценена общественным мнением. Я не об этом. Руководство города, так радушно открывшее вам путь к процветанию, живет на очень маленькую зарплату. Вы меня понимаете?