Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита - Андрей Анисимов

Олег насторожился:

— Ты о чем?

— Не гоношись. Я слыхал, ты за друга разобрался.

— Много знаешь… — Усмехнулся Голенев.

— Мирок маленький, все ля-ля тополя. Так вот, я сначала бесился, что твой Постный с заводом цемента кашу заварил, а потом думаю, чем мне плохо? Пойдет дешевый цемент, строить начнут. Больше домов, больше леса. Дома не только из бетона варганят. А у меня дерево, у меня обои, у меня кирпич. Будут хватать, мне прибыль. Я тебе обещаю, стройку твоего мэра блатные за версту обегут. Ни один гвоздик не пропадет, сукой буду…

— А говоришь, завязал?

— Привычка… Не притыривайся к словам… Ты там на юге свои бабки квась, чтобы завод поставить, а я здесь прослежу, чтобы никто мэру подлянки не клал. Идет?

— Идет, если не врешь.

— Чтоб мне век воли не видать.

— Снова за свое?

— Да ладно тебе. У блатных это самая верная клятва. А я в тюрьме пятерик с довеском отмотал. Ты не думай, воровская честь — штука серьезная. У нас за слово башкой отвечают… А теперь иди под бочок к молодой жене. Я тоже о кости своей Маки потрусь. Слаб на костлявеньких…

Кащеев проводил Голенева в спаленку для гостей. Тоня лежала на огромной кровати и смотрела на себя в зеркало. Потолок в спальне состоял из зеркал. Олег запер за собой дверь и прилег рядом:

— Чего не спишь?

— Не получается. Как вспомню эти рожи, трясти начинает.

— Забудь. С такими мыслями жить нельзя.

— О чем ты с ним говорил так долго?

— О разном. Странный мужик. Клялся, что с уголовщиной завязал. Обещал Тихону помочь.

— Ты ему веришь?

— Верить надо делам, а не словам. А по делам он поступил круто. Своего главного помощника пристрелил. Этим не шутят.

— Все-таки я и его боюсь. И девушку его голую тоже…

Олег не ответил, размышляя о чем-то своем. Потом прижал жену к себе и тихо сказал:

— Тоня, я не могу тебя оставить здесь. Ты поедешь со мной.

— Как поедешь? Я работаю в кооперативе. Маме с папой без меня будет трудно…

— Знаю. Но ты поедешь со мной.

Она кивнула.

Они так и не заснули. На рассвете тихо поднялись, оделись и вышли на улицу. Их никто не задержал. Через полчаса вернулись к своему домику. Над Вороньим холмом вставало солнце. Олег нашел окровавленный ножик, пробивший горло бандита, вытер о влажную от росы траву и спрятал в карман. Будущий приемный сын, Митя Валиев, уже оказал ему услугу. Не будь этого ножика у Голенева в кармане, второй раз подонок бы не промахнулся.

Салана они похоронили на самой вершине. Пес отработал их доброе отношение сполна. Он пытался спасти им жизнь и отдал свою. Закатив на могильный холмик темный остроконечный камень, они заперли домик и спустились в город. Оставшиеся три дня прожили в квартире ее родителей. Тоня уговорила Олега, что задержится на неделю в Глухове. Бухгалтершу ей на замену Вера нашла. Тоне предстояло подготовить для нее отчет и ввести в курс дела. Она знала, что за неделю управится. О происшествии с бандитами родителям решили не говорить.

* * *

Кащеев в эту ночь тоже спал мало. Он слышал, как Олег и Тоня покинули его дом, и поднялся сразу после их ухода. Прелести худощавой Маки, сладко дремавшей рядом, его сегодня не волновали. Бандит быстро оделся и отправился в свой офис. Охрану нес Рублик и еще трое телохранителей. Получив от хозяина за сон на посту удар в пах, Рублик быстро проснулся и, придерживая рукой ушибленное место, побежал исполнять приказание шефа. Кащеев велел привезти к нему Чирика. Шестерку ожидало повышение. Чирику предстояло занять нишу застреленного хозяином Бакса. Это означало и больше денег, и гораздо больше власти. Уголовнику светило стать вторым в городе. Но такую честь он должен был еще заработать. До сегодняшнего дня Кащеев использовал уголовника только в качестве киллера-палача. Зверская жестокость и хладнокровие позволяли бандиту совершать показательные убийства, наводившие страх на конкурентов. Не так давно Кащеев по просьбе солнцевских братков послал Чирика в Москву. Его другану Алехану Казиеву потребовалось показательное убийство бизнесмена, отказавшегося платить дань. Чирик выполнил задание с блеском. Он не только зарезал несговорчивого клиента, но и разбросал его отрубленные голову, руки и ноги по Московской Кольцевой магистрали.

При звероподобной жестокости вид у Чирика был добродушный, а голос ласковый. Он нравился девушкам и легко вступал в контакты с мужчинами. Но можно ли доверить шестерке дело сложнее убийства, Кащеев не знал.

Бандит появился через пятнадцать минут.

— Садись, Чирик, базар есть. — Кащеев кивнул шестерке на кресло, сам достал из холодильника бутылку «Кристалла» и банку икры, сам разлил по стаканам: — Чтоб на воле, и не последнюю.

Чирик водку выпил, а закусывать постеснялся. Занюхал свой кулак и уважительно воззрился на хозяина, ждал, когда тот заговорит. Но Кащеев молчал. Чирик не выдержал начальственной паузы. Решил заговорить сам:

— Бля, куда-то Пятак исчез. Вечером хотел с ним в секу перекинуться, нигде не нашел. Не знаешь, Кащей, куда он подевался?

— Потом. — Отмахнулся босс: — Для тебя гастроль намечается.

— Куда скажешь…

— Есть на Черном море курортный городишка. Захолустье вроде нашего, но у них море, оттого повеселей. Называется Лазоревск.

— Телочки в шоколаде под солнышком. — Ухмыльнулся Чирик. На Черном море он бывал и воспоминания сохранил радужные.

— О телочках пока забудь. Там теперь живет мой самый близкий кореш, Олежка Коленев. У него кооператив, водой газированной торгует. Твоя задача оберегать парня, как мать родную. Кто обидит, даже косо посмотрит, сразу кончай. Да так, чтобы на других страху нагнать. Но Олежка о тебе знать не должен. Узнает, я тебя лично на куски порежу.

— Как же я в маленьком городишке шухер наведу, если ты залечь просишь?

— Башкой думай. Залечь тебе не надо. Пристройся на работу в его контору, ушки на макушке. А на дело ходи один.

— Когда ехать?

— Когда ехать скажу. Теперь ты при мне будешь неотступно. На место Бакса тебя готовлю. Понял?

— А Баксик где?

— Баксик с Пятаком и Трехой на небе. Бабу не поделили и перегрызли друг другу глотки. Так-то, Чирик, бабы до добра не доводят… — Кащеев открыл сейф, достал оттуда толстую пачку сторублевок и бросил на стол: — Вот тебе пока на сухарики, а настоящие бабки пойдут, когда с делом справишься. Моим подельником станешь, там бабки другие.

— Спасибо, Кащей, за доверие. Сукой буду, не подведу.

— Надеюсь. А теперь топай. Мне тут кой о чем помозговать надо.

Оставшись в одиночестве, Кащеев выпил еще полстакана водки, вынул из сейфа бумагу, где чиновники признавались в физическом устранении мэра, перечитал ее, ухмыльнулся, убрал обратно в сейф и пошел домой. Мака еще не вышла из спальни, и он мог спокойно еще часок «потереться об ее косточки».

* * *

Накануне отъезда Постников привез Олега на стройку. Голенев стройплощадку не узнал. Бульдозеры перемещали пласты породы, самосвалы вывозили грунт, котлован рос на глазах. Турки поставили за сеткой забора временные вагончики и уже успели наладить свой походный быт. Для них работала столовая. При каждом домике имелся душ и биологический туалет. Ни грязи, ни мусора, обязательных для пейзажа российских строительных объектов, Олег не увидел.

— Умеет ребята. — Вздохнул бывший афганец.

Постников его понял с полуслова:

— Обидно за нас, Олежек. Мы турков считали чуть ли не отсталыми туземцами, а что они творят? Когда же мы сможем догнать хотя бы их?

— Не знаю. Мне кажется, никогда.

— И ты туда же. — Возмутился Тихон: — Надо верить в свой народ, капитан. Если не верить, как идти в бой?! А война, так сказать, с бедностью и дурью нам предстоит большая. Сейчас перевыберут меня мэром, такой планище им выложу. Почешут репу… — Постников воровато оглянулся по сторонам, достал пачку «Мальборо», быстро прикурил, протянул сигареты Олегу:

— Хочешь?

— Хочу, но не буду. С Ленькой Касаткиным поспорил. Если один из нас закурит, стрижется наголо.

— Кто же такой этот Ленька? — Удивился Постников.

— Сирота афганский, мой будущий сынок. — Ответил Голенев и втянул носом дымок сигареты мэра.

— И сколько же ты держишься?

— Неделю. Как приехал, так и поспорил.

— Может, и мне бросить? — Олег услышал в голосе друга сомнение и промолчал.

* * *

В последнюю ночь перед разлукой молодых, Павел с Верой проявили такт и уехали к родственникам в деревню. Но молодожены использовали их великодушие лишь отчасти. К большому огорчению Олега, Тоня по-женски приболела, и они всю ночь говорили. Строили планы на свое житье-бытье. Олег рассказывал, какой дом хочет поднять на Вороньем холме. У Тони нашлись пожелание. Он с удовольствием их учел. К утру они уже мысленно обживали свои владения. Чего там только не было! И зимние сады, и залы для музыки и видеофильмов, и бассейн под стеклянной крышей. В пять часов утра оба вскочили с кровати. Тоня нашла лист бумаги и цветные карандаши. К восьми план дома возник на бумаге. Там уже вырос сад, а на яблоках созрели красные плоды. Картинка получилась шикарная. Когда солнце уже вовсю лупило в окна родительской спальни, снова повалились на кровать и тут же уснули.