В чужом отражении (СИ) - Лошкарева Виктория Витальевна

— Твоя рука не умеет настолько хорошо доить твой хуй, как это делаю я, — промурлыкала Анюта… кажется, она пыталась подстроиться под обстоятельства. Или тянула время?

— Собирайся… доильщица, — беззлобно фыркнул Рафаэль. — Босс тебя ждёт.

— Хмм… в гости к сестрёнке домой?

— Не заслужила ты в гости, — хохотнул мужчина. – Ой, не заслужила.

Рафаэль так и не назвал адреса. Судя по звукам, мою сестру сопроводили вниз, посадили в машину и куда-то повезли, не называя адреса. Но я надеялась, что Аня найдет способ подать мне сигнал о своём местонахождении. Она молодец: не выключила звонок и сумела положить телефон так, что я слышала всё, что возле неё происходит.

Наскоро попрощавшись с мамой и бабушкой, я выскочила на улицу и замерла возле подъезда, вслушиваясь в разговор. Мне тогда повезло, если это можно, конечно, назвать везением — после свадьбы, когда Соболев приставил ко мне охрану, его люди здорово нервировали моих коллег по работе и меня саму, поэтому я попросила его убрать своих людей. Соболев долго отказывал, но… видимо, и ему тоже не терпелось всё вернуть назад, в то время, когда мы безоговорочно любили друг друга в крохотной съёмной однушке. Он многое делал, для того, чтобы я перестала ощущать разницу между счастливым тем временем и нашими отношениями в браке.

Уже после, когда я стала жить отдельно от него, я пыталась понять, а убрал ли он до конца охрану, или просто раскопанный двор и мусороуборочная машина сыграли на моей стороне? Но, так или иначе, я сумела пробежать по тропинке от родительского дома через кусты и гаражи к оживлённой улице – и, когда я услышала, Анькин возглас:

—О, так у нас сегодня развлекуха в «Спорт мире», — я уже ловила такси, предлагая заплатить любые деньги, чтобы меня довезли до нового спортивного центра, который принадлежал Соболеву.

Мы бывали в этом центре довольно часто: там было несколько тренажёрных залов, разнообразных студий вроде йоги, пилатеса, компанейры; были там и теннисные корты, и бассейны, и даже отдельное здание с саунами.

Я по своей наивности думала, что девушку Аниной профессии должны обязательно отвести в сауну, но возглас сестры исправил мою ошибку.

— А зачем нам боксинг-центр? – недовольно спросила Аня.

— За надом, - ответил чей- то мужской голос. Раф же вставил свои пять копеек:

— Будем из тебя боксёрскую грушу делать.

— Мальчики, а может, не надо… — прошептала с явным испугом в голосе моя сестра. Мужчины в ответ только заржали, я же похолодела от ужаса.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Поймав к тому времени такси, я, полностью отключив звук в телефоне со своей стороны, назвала таксисту нужный адрес и вся приникла к телефону, полностью превратившись в звук.

Соболев… там точно был его голос.

— Я тебя предупреждал? – спросил мой супруг ровным тоном. – Я говорил тебе не играть с огнём, а?

— Разве я делаю что-то запрещённое? – невинно произнесла Анюта. — К Яне я даже не приближалась.

— Ты перетрахалась с половиной администрацией города, изображая из себя мою жену, — рявкнул Соболев таким тоном, что я поняла: шутки закончились.

— Мы с Яной похожи, — промямлила Аня.

— Как же, - фыркнул Соболев. – Вспомни, как ты выглядела до тех пор, пока я не познакомился с твоей сестрой. Типичное молодое мясо, готовое подставить любую из своих дырок ради бабла на карточке.

—Я не понимаю… — Аня заплакала, но что-то в её тоне мне подсказывало, что плач этот не очень настоящий.

«Так она боится, или нет?»

В любом случае, в этом боксинг-центре, который занимал отдельное крыло здания, происходило сейчас что-то нехорошее.

—Прекрати ломать комедию, — рявкнул Соболев, точно так же, как и я, не купившись на показательный Анькин плач.

Сестра всхлипнула и резко замолчала. Я услышала смех Рафа, а за этим ровный голос моего мужа:

— Я говорил тебе, чтобы ты не заканчивала со своим «бизнесом» в моём городе?

— Дима, я…

— Тебе что, недостаточно было того бабла, которое ты от меня получаешь? У меня было простое условие: ты живёшь тихо, никуда не высовываешься, не позоришь сестру и не создаёшь нам проблем. Ты настолько глупая, что у тебя не хватило мозгов выполнить эти простые требования?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Просто ей одни бабки, без хуёв неинтересны, —хохотнул Раф.

— Парни, я… — протянула Аня. – Я …

— Парни, — явно издеваясь, подхватил Соболев. — Нашпигуйте нашу курочку со всех сторон, чтобы ей ещё долго не хотелось трахаться.

Затем голос Соболева оказался как будто совсем близко.

— Это самое последнее предупреждение, тварь. Ещё одна выходка с твоей стороны – и два метра тебе обеспечены.

Последовавшие за этим звуки навсегда врезались в мою память. Это было хуже, значительно хуже того, что Соболев сделал со мной в своём доме — потому что я этого мужчину хотя бы любила.

А Анька… я не запомнила, как моё такси оказались прямо у боксинг-центра, не запомнила, как бежала по лестнице, улыбаясь охране, что, мол, хочу сделать сюрприз мужу…

В память врезался лишь Соболев, спешивший с телефоном возле уха мне наперерез (охранники всё же ему доложили), и та ужасающая картина, которая была видна за его спиной: мою сестру насильно брали сразу несколько человек.

Это изменило всё.

Глупо, конечно, но я простила бы Диме, кажется, всё — любой грех, любую боль, любое зло по отношению к себе. Но Анька…

Нет, я догадывалась, точнее, знала, что моя сестра не была ангелом. Мы не были близки, мы не чувствовали друг друга, как обычно чувствуют своих братьев или сестёр близнецы, и даже в том, как Аня раскрыла мне глаза на настоящего Соболева было много неправильного…

Но она была моей сестрой.

И сейчас я понимала, что насилие, которому она подвергается — она подвергается ему лишь из-за меня, из-за того, что мы носим одинаковую внешность.

Дима схватил меня в охапку и попытался вынести в коридор, я же кричала, требуя отпустить меня — допустить меня к сестре.

Я видела, как замерли ублюдки, которые держали Анюту, как они принялись стыдливо отстраняться от неё… глядя на оголённое тело своей сестры, меня замутило и вырвало той самой вкусной ресторанной едой, которую Соболев так великодушно заказал в ресторане.

А потом, когда его рука протянула меня бутылку с водой, я поняла, что не могу больше. Не смогу и дальше находиться рядом с этим человеком, прекрасно осознавая, что он и не человек вовсе – а хищник, готовый растерзать любого ради своего удовольствия.

То событие меня окончательно сломало. Соболев привез меня домой, пытался мне что-то объяснить, но у меня уже не было сил его слушать. Я смотрела на его прекрасное лицо и мучительно вытравливала из себя свою любовь к нему.

Какое-то время он ещё пытался делать вид, что всё нормально, но… меня тошнило каждый раз, когда он прикасался ко мне – пусть даже это и было простым случайным прикосновением; я не могла больше спать с ним в одной комнате — несколько ночей подряд я просто лежала с открытыми глазами, стараясь забыть то, что делали люди моего мужа с моей сестрой по отданному им приказу. В конце концов, организм решил позаботиться о себе сам и просто отключился, когда я начала подниматься по лестнице… После этого меня «переселили» в отдельную комнату, но и это не особенно помогло делу. Я ходила по дому, как приведение, послушно отдыхая в положенные часы, послушно съедая предложенную еду, пока однажды ночью мне не приснился «красочный кошмар».

Во сне, я опять была в боксинг-центре, только не снаружи, а внутри того зала, где «наказывали» мою сестру. Это не она, это я была облеплена чужими мужиками — и это мне было дико больно. Благодаря Соболеву и той ночи, когда меня по ошибке привезли в его особняк вместо сестры, я уже знала, что чувствует женщина, когда мужчина думает только о собственном удовлетворении.

Я кричала, звала на помощь, и помощь пришла, откуда не ждали — из ужасного, страшного сна меня вырвал Соболев, примчавшийся, видимо, в мою комнату на мой крик.