Закон кровососа - Дмитрий Олегович Силлов

не обязательно, – прозвучал у меня над ухом знакомый голос.

– Ты ж вроде ушла, – прошептал я, еле шевеля языком – определенно вонь, исходящая от оотеки, была токсичной не случайно. Небось, какой-нибудь защитный механизм, чтоб хищники поменьше интересовались этим природным инкубатором.

– Ушла, – согласилась Арина. – Хотела характер показать, но потом вспомнила, зачем пришла. На фиг мне вообще этот поход без тебя уперся? Так что в мои планы не входит, чтобы ты тут окочурился от приступа собственной глупости. Ладно, коль уж вы в это ввязались и готовы помереть, вцепившись в контейнер с чужими яйцами, придется и мне поучаствовать в этой глупой затее, но с научной точки зрения. Так что погодите дергаться и травиться, это всегда успеется.

Пока мы с Хащщем, вытащив лапы из слизи и отойдя подальше, хлюпали щуплами, Арина обошла вокруг матки потолочников, приговаривая:

– Итак, по сути ты практически сильно усовершенствованный таракан. Сверху – хитиновая броня, снизу – незащищенное брюшко. И если ты почти таракан, то, думаю, нервные узлы у тебя расположены аналогично, в том числе подглоточный. Что ж, можно попробовать.

И крикнула:

– Эй, камикадзе, отдышались? Можете браться снова за этот контейнер смерти, если вам оно так необходимо. И по моей команде – дергайте.

Я уже сильно сомневался в необходимости своей затеи – тот случай, когда инстинкт самосохранения решительно отодвигает в сторону желание сделать доброе дело. Но сейчас отступать назад было уже совсем несолидно, и мы с Хащщем с крайне невеселыми мордами поплелись обратно к оотеке.

Браться за нее по второму разу было настоящим мучением, тем более что мои лапы уже горели огнем – видимо, в слизи было растворено неслабое количество какой-то кислоты. Но, как говорится, назвался груздем – проверься у психиатра. И, поскольку до ближайшего целителя душевных болезней было далековато, мы с Хащщем вновь погрузили лапы в вонючую субстанцию и принялись ждать команды, которую Арина давать не спешила – думаю, специально, чтоб мы с Хащщем как следует прочувствовали все прелести последствий, по ее мнению, нездоровой тяги к совершению добра.

– Я вот сейчас думаю, что она была в чем-то права, – прохрипел Хащщ. – Помогать не пойми кому – это дело токсичное, с очень вредными для здоровья последствиями. Думаю, какой-нибудь геморрой легочного клапана я себе сейчас точно заработал…

Хриплые причитания Хащща прервал глухой звук удара. Матка потолочников вздрогнула всем телом, и следом раздался крик Арины:

– Тяните!

Мы слишком долго ждали этого сигнала, чтобы раздумывать. Рванули от души, из последних сил – и оотека вылетела из матки потолочников, как пробка из бутылки шампанского. Хорошее сравнение, так как следом из мутанта хлынул поток вспененной желтой жидкости, воняющей несоизмеримо более люто, чем оотека. Мы с Хащщем рванули в разные стороны, и хоть нас не окатило с головы до ног, но обрызгало существенно.

– Все, блин, – простонал Хащщ. – Я ж от этого в жизни не отмоюсь! Разложившиеся трупы по сравнению со мной пахнут как розы. Всю снарягу на выброс!

– Надо же, какой ты чувствительный, – проворчал я, отряхивая с рукава пенную слизь, пока она не впиталась глубже. – Любая вонь имеет свойство выветриваться, потому не все так плохо.

Между тем матка потолочников перестала исторгать из себя жидкость и без сил опустилась на пол.

– Окочурилась? – предположил Хащщ.

– Не похоже, – покачал головой я. – Вон крылья приподнимаются-опускаются, значит, дышит.

Подошла Арина, скептически посмотрела на то, как мы пытаемся стряхнуть с себя вонючие капли.

– Поздравляю альтруистов-любителей спасать всякую нечисть, – хмыкнула она. – Что, никак не выходит избавиться от приятных бонусов после благотворительного приема родов?

– Лучше расскажи, что ты там с ней сделала? – сказал я.

– Да ничего особенного, – пожала плечами девушка. – Просто с ноги засадила ей в подглоточный нервный узел. Она от болевого шока расслабилась, вы дернули вовремя, вот оотека и вылетела. Ну что, все, список благородных дел на сегодня завершен и мы можем идти?

– Можем, – буркнул я, глядя на оотеку, сквозь полупрозрачную поверхность которой просвечивали вполне уже сформировавшиеся тельца маленьких потолочников, свернувшиеся в эмбрион. И эмбрионов этих было много, не меньше сотни, а может, и больше. Вот и думай теперь, добро мы сделали, не позволив умереть живому существу, или же приговорили этот мир, не позволив жуткой твари сдохнуть вместе со своим потомством.

Впрочем, этот философский вопрос решать было уже не нам, а Мирозданию. Что сделано – то сделано, и совершенно бестолковое занятие – сожалеть о прошлом. Нужно было что-то делать с будущим, чем я и собирался заняться в ближайшее время…

Из круглой дырки в потолке торчала лестница, сломанная нижняя перекладина которой зависла в паре метров над светящейся горой радиоактивных отходов.

– Сдается мне, что, пока мы будем пытаться залезть наверх, эта куча дерьма запросто поджарит нам задницы, несмотря на таблетку академика, – проворчал Хащщ.

Арина посмотрела на свои суперчасы.

– Если папа не наврал, иммунитета к радиации у нас осталось минут на десять, так что твой прогноз весьма вероятен, если мы еще тут немного задержимся.

И шагнула к лестнице. По идее, взбежав вверх по куче, до нижней перекладины она бы смогла допрыгнуть, а дальше все зависело от ее физподготовки. Судя по фигуре и движениям, девица немало проводила времени в тренажерке и гимнастическом зале, да и расслабляющий удар с ноги, позволивший матке потолочников разродиться, тоже кое о чем говорил. Но вид самой лестницы мне не нравился – ее словно со дна моря достали, слишком шероховатая с виду. Потому я сказал:

– Погоди.

После чего поднял с пола какую-то кость и метнул ее в лестницу.

Надо же, при моем неумении метко бросать посторонние предметы я попал в третью перекладину снизу, которая треснула – и рассыпалась в труху.

– То ли это аномальное излучение помогло, то ли банально ржавчина ее разъела, но лестницы у нас нет, – сказал я.

– Это ерунда, – заявила Арина, доставая из рюкзака нечто вроде пистолетного гарпуна с намотанным на него тонким тросом, электромеханизмом для скоростного сматывания этого троса и складным штурмовым крюком-кошкой на конце. – Надеюсь, я не поджарюсь на начальном этапе забега.

И рванула к куче, по которой ловко взлетела наверх, отталкиваясь ногами от краев бочек, набитых радиоактивными отходами. Причем от толчка две из них треснули, и из разрывов в металле неторопливо посыпалась наружу светящаяся кристаллическая пакость.

Но Арина была уже на вершине разваливающейся кучи отходов. Резко подняв руку вверх, выстрелила и, оттолкнувшись в последний раз от своей шаткой опоры, взлетела вверх, исчезнув в потолочном отверстии.

– На редкость мерзкая самка хомо, – сказал Хащщ. – Но смелая и отчаянная. С первого раза попала куда-то