Рыжий, циничный, неприличный (СИ) - Волкова Дарья

Павел не стал всерьез задаваться этими вопросами. Вместо этого он просто наслаждался свалившимся на него счастьем.

Вчерашним ее оргазмом в ванной. Близостью – вчера две, перед ужином и передом сном. Сегодня утром. И потом… будет же еще… сегодня, да?

Он наслаждался, а в этом время внутри что-то тикало. Отсчитывая. Каждую ее улыбку. Каждое прикосновение. Каждый поцелуй, каждое слово. Ему улетать вечером. Это была отличная идея – приехать на выходные.

Прекрасная просто. Если бы не надо было уезжать.

Но черт, ладно. Потом он об этом подумает. Потом. А пока… пока у них есть это здесь и сейчас. Прекрасное здесь и сейчас. И прекрасный дождь, который, умница, и не думал прекращать лить. Это не дождь, это ливень – Павел высунул нос на улице.

Ливень, именно ливень. Теплый, летний. Прекрасный.

И Павел снова закрыл дверь. В дом, в котором было все, что ему нужно. Еще несколько часов – точно.

***

В гостиной уже стоял на столе ноутбук.

– Паш, мне надо поработать.

Ему дико нравились эти извиняющиеся нотки в ее голосе. И они ему совершенно точно не казались.

– Не вопрос, – Павел не отказал себе в удовольствии прижать Клео к себе и чмокнуть в кудрявую шелковую макушку. – Я почитаю. Надо ж дочитать книжку. Хотя не факт, что я успею, – он помолчал и потом нарочито бодрым голосом закончил: – Ты мне, если что, расскажешь, чем там дело кончилось?

– Расскажу.

Клео и в самом деле работала за ноутбуком. Павел и в самом деле пытался читать книгу с аккуратной женской головкой на обложке.

А потом они пошли обедать. А потом – в постель. А потом, после, когда Клео лежала, прижавшись щекой к его груди, а он уже привычно оплетал свои пальцы ее черными кудрями, Клео рассказала Павлу, чем закончилась эта книга с женской головкой на обложке.

***

– Хочешь, я тебя провожу в аэропорт?

Павел замер, глядя на ее ярко-желтые резиновые сапоги. А потом медленно покачал головой.

– Не надо. Там же льет как из ведра. Только вымокнешь.

– Хорошо, – нейтрально согласилась она. – Тогда хорошего тебе взлета, Паша. И мягкой посадки.

Павел кивнул. Он не мог ничего сказать. И просто долго-долго стоял и обнимал, не в силах разжать руки.

А когда все же смог – за окном, вопреки всем нормам поведения современных таксистов, сигналила машина – Павел резко разжал руки, наклонился, подхватил сумку и, не сказав ни слова, развернулся и шагнул за дверь.

***

Вот так тебе и надо. Умудрилась влюбиться – терпи. Не смогла научиться жить без него – терпи. Твое такое дело теперь, Клеопатра – не царское, но необходимое. Научись ему и терпи. Пока само не пройдёт. Когда-нибудь же пройдёт, верно? Вон, и дождь уже проходит.

А сейчас можешь поплакать, разрешаю.

Но она не заплакала. Пока не обнаружила в комнате Павла, за кроватью, забытую им второпях футболку. Вот в нее Клео и порыдала. С чувством, толком, расстановкой, до распухшего носа и отёкших глаз. Пока не раздался телефонный звонок.

Павел.

***

Более или менее связная картина произошедшего у Павла сформировалась, только когда он уже прошел досмотр и сидел в зоне вылета. Стало ясно, что ничего не ясно. Вот вообще ни-че-го.

Да, было кайфово. Был охренный секс. Много. Горячо. Сладко. Клео говорила с ним, что-то рассказывала про раскопки, про погоду, про… книгу эту идиотскую. Нет, хорошая книжка, наверное, но не в ней же дело.

Все абсолютно не складывалось в одну картину. Вот просто… Послушная – ну, насколько царица египетская может быть послушной – ласковая, нежная Клео совершенно сбила Павла с толку. Он же накинулся на нее, пытался нахапаться, наесться впрок, только… только так не получится. Он пожинает последствия, не понимая причин. Даже не пытаясь понять эти причины.

Тебе, Паша, показали и дали то, что ты хотел. Но при этом… Всем своим прокурорским чутьем Павел чувствовал, что его где-то наебывают. Именно наебывают, не обманывают, а наебывают! Но он вообще никак не мог понять, где.

Но знал, кто. Поздно только спрашивать. А почему, собственно, поздно? И он взялся за телефон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

***

– Слушаю.

– Ну, все, я уже в самолете, – немного приврал Паша. Ну а что, ей можно, а ему нет?

– Хорошо. Здоровою

– Не хорошо и не здорово. Клео, я в самолете, не рядом с тобой. Поэтому ты можешь смело мне сказать.

– Что?

– А я знаю – что? – Павел шумно выдохнул. – Что со мной не так? Что между нами не так?! Что-то же, блядь, не так!

Так, не так. Главное, не орать. Хотя очень хочется. Паша, голову включи!

Почему она молчит? И что с ее голосом? Только сейчас Павел понял, что голос ее звучит как-то непривычно. Он был слегка задыхающимся, каким-то… как будто что-то мешало Клео говорить.

Слезы?

Твою мать.

– Клео. Не молчи. Поговори со мной, Клео.

– Все хорошо, – все тем же затрудненным голосом отозвалась она. – Все нормально, Паш. Что тебя не устраивает? Какое – не так? Мы же классно потрахались, правда?

В трубке зазвучали короткие гудки. А надо зоной вылета раздался автоматический голос, приглашающий на посадку на рейс до Москвы.

Павел медленно убрал телефон в карман джинсов, встал.

Классно потрахались. Какая омерзительная фраза. Разве так называется то, что было между нами, Клео?!

И где он эту фразу раньше слышал?

от автора: Сегодня действует единственная скидка на "Начбез и его Бес" . Кто еще не там - присоединяйтесь!

Глава 7.

Глава 7.

Стал позади и ударил в хребет и широкие плечи мощной рукой (Гомер «Илиада»)

Осознание – а точнее – воспоминание настигло Павла в понедельник утром. Когда он ехал на службу. И он схватился за телефон.

Павел знал, что Эля встает поздно, в соответствии со своей аристократической внешностью. Но сегодня ей придётся встать рано.

Эля отозвалась хрипловатым голосом.

– Надеюсь, у тебя что-то в самом деле важное.

– Если хочешь, я могу извиниться за то, что разбудил.

– Если вопрос так ставится – то не хочу, – в трубке было слышно, как Эля зевнула.

– Ладно. Извини. Мне просто нужно срочно у тебя кое-что спросить.

– Ну, раз надо и срочно – спрашивай.

– Слушай. Помнишь, на твой день рождения, мы с тобой разговаривали на кухне. О… о Клео. И обо мне.

– Помню.

Павел по голосу понял, что сейчас Эля точно и окончательно проснулась.

– Скажи, пожалуйста, ты кому-нибудь говорила об этом разговоре?

– Ну… Паш, пойми правильно…

– Отвечай, как есть! – рявкнул Павел. Он понял, что пальцы его слишком сильно сжимают руль, разжал. Ну, Эля, ну… Я-то был уверен, что ты не пересказываешь содержимое личных разговоров. Даже подругам. Эля, мать твою!

– Не ори на меня, – отрезала Эля. А потом другим, примирительным тоном продолжила. – Ну, пойми, Паш, Петька был сам не свой и допытывался у меня потом, когда гости ушли – какая муха тебя укусила. Он же считает почему-то, что я должна знать обо всем, что с тобой происходит. Ну и вот…

– Эля, без пауз, пожалуйста!

– Я просто сказала, что… что между тобой и Клео что-то происходит, но я не знаю – что.

– И все?

– И все.

– Ты не передавал Петру конкретное содержание нашего разговора? Точные слова?

– Паш, ты в своем уме? Конечно, нет. Это же был наш с тобой разговор. Я не сказал Петьке ничего, что и так не было очевидно всем.

Павел ощутил легкий укол стыда. Но важнее сейчас было другое.

– А Клео… Клео ты о нашем разговоре не сообщала? Особенно о тех словах… ну, которые я сказал… о том… что между нами было в Крыму.

– Паш, ты не приболел?

– Нет, с чего такой вопрос?

- С того, что ты несешь откровенную чушь! Как я могла кому-то рассказать о таком? Это был личный разговор между нами – это раз! И два – я Клео люблю. Она моя подруга. Зачем я буду ей пересказывать все те гадости, которые ты о ней наговорил?!