Эти поразительные индийцы - Наталья Гусева

Аурангзеб был фанатичным мусульманином, нетерпимым ко всякой другой вере, и за свою жизнь разрушил много прекрасных индийских храмов и превратил в прах много сокровищ индийской культуры.

Сикхи заботили его с давних пор. Он наводнил Пенджаб шпионами, посылал свои отряды преследовать сикхов, жестоко казнил их девятого гуру, престарелого Тегх Бахадура, велев заживо распилить его пилой посреди улицы Чандни-Чоук в Старом Дели.

Привыкнув к мысли о равенстве и братстве в рамках своей общины, сикхи смело поставили вопрос о праве на власть и землю, вопрос о свободе. Они считали, что имеют право поднять оружие на всех своих угнетателей и поработителей-феодалов.

И вот на эту подготовленную почву, к этой бурлящей, такой разноликой и вместе с тем такой уже однообразной толпе вышел последний наставник, последний живой гуру, настоящий вождь – Говúнд Рáи, или Гобинд Сингх.

Последняя четверть XVII века протекала в Пенджабе под знаком его славных дел. Его лозунгом, смыслом всей его деятельности было – поставить все силы на службу военизации общины. Он ясно понимал, что слабый не устоит перед ударами сильного, что его пенджабцам, его сикхам грозит тройной враг: Великие Моголы, афганские соседи, не раз уже налетавшие на Пенджаб, и собственные феодалы, боявшиеся сикхской вольницы, как огня, презиравшие сикхов за низкокастовость и оберегавшие от них, малоземельных, свои богатые угодья.

Красавец и рыцарь, поэт и дипломат, охотник и воин – таким предстает перед нами Говинд из рукописей и легенд, песен и поэм, таким изображают его тонкие миниатюры и народные лубки.

Почти всегда его рисуют сидящим на коне, и этот конь, горячий, мускулистый, как бы слит с седоком в одном порыве и тоже готов ринуться в бой и победить.

Яркий наряд, сверкающее оружие, сокол, напряженно застывший на руке, – все это неизменно присутствует во всех изображениях Говинда. Его образ так динамичен, что легко представить, как он скачет в клубах горячей пыли во главе своего войска, как рубится с врагом, как он всегда впереди – неукротимый и зовущий вперед. Легко себе представить, как беззаветно была ему предана вся эта пестрая толпа пламенных и фанатичных воинов.

Иконописный портрет гуру Говинд Сингха

Когда смотришь на изображение Говинда, кажется, что он так и прискакал откуда-то в Пенджаб на своем стремительном коне и никогда не покидал седла. А был он не только воином, но и мудрецом, поэтом и дальновидным политиком. Он обладал той проницательностью, без которой невозможно правильно оценить и возглавить историческое движение.

Прозорливая мысль Говинда и его неукротимый дух помогли ему найти для общины сикхов единственно нужную по тому времени форму – форму боевого братства, массовой воинской дружины.

У подножия гор, в лесистой местности, раскинулся городок Анандпýр. Тогда, в конце XVII века, это было небольшое местечко, удобное прежде всего тем, что от него было рукой подать до гор и лесов, всегда готовых укрыть тех, кто в этом нуждается.

Сюда созвал гуру Говинд в 1699 году всю общину сикхов на праздник весны – Байсáкхи. Многие тысячи преданных устремились в Анандпур.

Этому празднику Байсакхи было суждено войти в историю. Его отголоски гремели многие десятки лет, как отзвук обвала в горах, который порождает новые обвалы и лавины. В этот день была создана хальса – сикхская армия.

В этот день все собрались на площадь по зову гуру. Море разноцветных тюрбанов сомкнулось вокруг его шатра. Все затихли, готовые внимать каждому его слову. Из шатра вышел к толпе гуру Говинд – тот, кого любили, кому верили, на кого возлагали все свои надежды. Оглядев всех, он спросил у собравшихся:

– Есть ли здесь хоть один, кто готов отдать жизнь за веру?

Из толпы вышел сикх и без колебаний направился к Говинду. Гуру взял его за руку, обнажил меч и ввел в шатер. Через миг из-под дверной завесы и краев шатра потекла кровь и стала разливаться вокруг, заставив все сердца сжаться от ужаса. Но не успел утихнуть гул страха и недоумения, как гуру вновь появился перед толпой, держа в руке окровавленный меч, и снова спросил:

– Есть ли здесь хоть один, кто готов отдать жизнь за веру?

Еще один встал и, расталкивая сидящих на земле, направился к Говинду. Посмотрев в его глаза долгим взглядом, гуру взял его за руку и ввел в шатер. Взоры людей были прикованы к окровавленной земле, и все ахнули, когда новая лужа крови возникла из-под шатра и стала растекаться все шире и шире. А гуру снова стоял перед ними и спрашивал:

– Есть ли здесь хоть один?…

После долгого замешательства и движения, прокатившегося волнами по всей толпе, встал еще один и был уведен за первыми двумя. Когда новые ручьи крови полились по земле, дрогнули души людей. Поднялся ропот, многие стали убегать, говоря: «Гуру собрал нас, чтобы убить. Мы не за смертью сюда пришли, а на праздник».

Но вот еще два смельчака вышли из мятущейся толпы и тоже были уведены в шатер рукою гуру. Когда смятение и ужас достигли предела и люди не знали, что все это значит и долго ли гуру будет убивать своих верных учеников, Говинд вышел из шатра и вывел за собой всех пятерых, живых и здоровых, облаченных в богатые праздничные одежды.

И тогда все узнали, что убиты были козы, заранее спрятанные в шатре, и что это испытание было нужно гуру для того, чтобы выявить самых преданных, самых смелых, самых безупречных из числа своих последователей.

Говинд объявил, что эти пятеро, которых он возлюбил больше самого себя, станут ядром новой армии, боевой дружины, хальсы – «армии чистых», армии истинных сикхов. Под именем «панч пиярэ» – «пять любимых» известны эти пятеро в истории сикхизма, и в каждой процессии сикхов даже в наши дни можно видеть пятерых, несущих мечи на плече и облаченных в праздничные шелка, – напоминание о том Байсакхи.

По слову гуру принесли сосуд с водой, он мечом размешал в ней тростниковый сахар и дал этим пятерым испить воды, а затем сам испил из их рук и провозгласил, что таким будет отныне обряд посвящения в хальсу – строгим и простым.

Праздник возобновился. Сикхи, охваченные воодушевлением, тысячами проходили посвящение и становились воинами хальсы. И в основной своей массе это были джáты – основная народность Пенджаба.

Здесь же, в Анандпуре, было провозглашено, что истинный сикх должен иметь пять знаков своей принадлежности к боевому братству – никогда не стричь и не сбривать волос, усов и бороды, всегда иметь в волосах гребень, на правой руке – стальной браслет, а у пояса – кинжал и всегда носить под тканью, драпирующей бедра, плотные короткие штаны. Все эти слова на языке панджаби начинаются с буквы «к», и пять признаков известны как «5 к».

Так вырабатывался облик сикха-«кесадхáри», то есть «сикха с волосами», и с тех пор все сикхи, проходящие посвящение, не стригутся и не бреются в отличие от сикхов-«сахадждхáри», то есть «сикхов без волос», которые не посвящены в хальсу и не должны иметь «5 к».

Всем сикхам Говинд запретил курить, жевать табак, пить и прикасаться к мусульманкам.

Он объявил, что сикхи отныне будут прибавлять к своему имени титул «сингх» – «лев», и с тех пор все сикхи-мужчины неукоснительно придерживаются этого обычая. Женщины общины тоже носят мужские имена, но прибавляют к ним титул «кóур» – «львица».

Сикхская армия стала при Говинде организованной силой. Он начал брать с сикхов дань оружием и лошадьми. С каждым годом росла боевая мощь хальсы.

В прежние годы отдельными группами сикхов руководили выборные главы – масанды, выходцы из городской невоенной среды. Кое-где они стали претендовать на самостоятельную власть и противопоставлять себя гуру. Говинд подавил их и сосредоточил всю власть в своих руках. И тогда забеспокоились высокородные раджпуты, жившие в горах по соседству с землями Пенджаба. Они неоднократно нападали на сикхов, но проигрывали, и эти победы окрыляли Говинда.

Наконец сикхская армия встретилась в бою с соединенными силами раджпутов и Моголов. Два старших сына Говинда Сингха были убиты, а два младших, укрывавшихся в городе Сирхúнде, были преданы его губернатором, захвачены Аурангзéбом и заживо замурованы в стену.

Тогда Говинд написал Аурангзéбу, что Пенджаб ему все равно не покорится: «Подожгу землю под копытами твоих лошадей, но не дам тебе испить воды в моем Пенджабе».

И Аурангзеб не испил.

Мальчик сикх-кесадхари

Первое десятилетие XVIII века отмечено гибелью обоих врагов: в 1707 году простился с жизнью Аурангзеб, а в 1708 году от смертельной раны, нанесенной рукой врага, умер в военном походе десятый гуру Говинд Сингх. Перед смертью он сказал своим сикхам, что больше не должно быть у них ни одного гуру и что высшим авторитетом будет теперь их священная книга Грантх, в которой собраны все мысли и указания их великих гуру.