Уинстэнли - Татьяна Александровна Павлова

не знал об этом деле, — сказал он серьезно. — Но поскольку оно совершилось, я рад ему и постараюсь поддержать.

Знал ли лорд-генерал о действиях полковника Прайда или нет, но события с его возвращением стали развертываться еще стремительнее.

В парламенте теперь заседало не более пятидесяти человек; но они, в отличие от сотен пресвитериан, были решительны и активны. Они выразили благодарность Кромвелю; 13 декабря отменили решение о возобновлении переговоров с королем, а через несколько дней повторно издали билль «Никаких соглашений», вотированный год назад. Все пункты переговоров, принятые в Ньюпорте, были аннулированы; аресты пресвитериан, замешанных в приглашении шотландцев, получили законодательное подтверждение.

15 декабря короля было решено перевести в Виндзорский замок, поближе к Лондону. Он прибыл двадцать третьего, его поместили под двойной охраной. Стража несла службу днем и ночью, всякая связь с внешним миром была ему заказана.

Старшие офицеры днем заседали в палате, ночью — в военном совете, который переместился в королевский дворец Уайтхолл. Напрасно левеллеры пытались добиться от них уступок и нового обсуждения «Народного соглашения». В эти тревожные дни офицерам было не до споров о конституции. Они решали судьбу короля, левеллерский проект в который раз отложили.

Говорили, что Кромвель колеблется, тянет, не решается дать согласие на суд над Карлом. Но справедливости и возмездия требовали слишком многие: со всех концов страны шли петиции, неспокойные толпы собирались на улицах Лондона. Армейские офицеры, левеллеры, ветераны гражданских войн, парламентские республиканцы, подмастерья и лавочники — все требовали наказать виновников угнетения и кровопролития. И Кромвель сдался: с его молчаливого согласия 23 декабря палата общин постановила создать комитет для привлечения короля к судебной ответственности.

Первого января 1649 года палата общин сформулировала обвинение в адрес короля: «Карл Стюарт… задался целью полностью уничтожить древние и основные законы и права этой нации и ввести вместо них произвольное и тираническое правление, ради чего он развязал ужасную войну против парламента и народа, которая опустошила страну, истощила казну, приостановила полезные занятия и торговлю и стоила жизни многим тысячам людей… Посему король должен быть привлечен к ответу перед специальной судебной палатой, состоящей из 150 членов, назначенных настоящим парламентом, под председательством двух верховных судей».

Но лорды, о которых как-то забыли и которые едва ли и собирались на заседания после потрясений Прайдовой чистки, неожиданно выразили протест. Король — верховный суверен в стране, заявили они, он не может быть виновен в измене парламенту. Да и кто первый развязал войну? Не палата ли общин? Второго января палата лордов в составе всего двенадцати членов (остальные или давно перешли в роялистский стан, или разбежались) единогласно отвергла ордонанс о привлечении короля к суду и демонстративно отложила заседания на неделю.

Тогда палата общин объявила себя верховной властью в стране. Было постановлено, что источником всякой справедливой власти в Англии является не король, как думали много веков подряд, а «народ, находящийся под водительством божьим». И поскольку общины, собранные и парламенте, избраны народом и представляют его, — они, и никто другой, имеют высшую власть в государстве. То, что они объявят законом, должно иметь силу закона, хотя бы ни король, ни лорды не согласились на это.

Так Англия, по существу, была объявлена республикой — еще до процесса и казни…

Сам же процесс начался восьмого января. Верховный суд справедливости собрался в Расписной палате Вестминстера. Первоначально в списке судей значилось 150 человек. Но многие не пожелали или испугались участвовать в неслыханном деле: кто заболел, у кого нашлись дела в провинции… И правда, отваживались ли когда-нибудь подданные, да еще подданные низкого звания (в списке судей стояли имена бывшего возчика Прайда, бывших слуг Ивера и Хортона, бывшего клерка Гаррисона), всенародно судить своего суверена, божьего помазанника? Только Марию Стюарт, бабку нынешнего короля, судили и приговорили к смерти; но ее судил суд пэров во главе с самой королевой Елизаветой и судил за прелюбодеяние, мужеубийство и государственную измену. А ныне сами подданные в лице безродных судей собирались обвинить короля в развязывании войны, массовом кровопролитии, предательстве государственных интересов Англии. Неудивительно, что число судей вскоре было сокращено до 135, а на заседание в первый день явились всего 53 человека.

Были вызваны свидетели. О чем совещались судьи за закрытыми дверями палаты, можно только догадываться. Они составляли пункты обвинения, которые следовало сформулировать и обосновать самым тщательным образом.

19 января Карла Стюарта под усиленной стражей перевели в Лондон, в дом, непосредственно примыкавший к зданию Вестминстера.

А на следующий день широкие двери самого большого зала в стране — Вестминстер-холла — распахнулись перед лондонским людом, и народ хлынул туда, чтобы послушать беспрецедентный в истории процесс: члены палаты общин и армейские офицеры должны были открыто судить божьего помазанника, обманувшего доверие народа и поправшего законы королевской чести, установив в стране единоличную тиранию. Суд над королем Карлом I Стюартом начался.

Чем живет в эти сокрушительные дни скромный пастух из Кобэма Джерард Уинстэнли? О, можно сказать с уверенностью: ни одно из великих дел, поражавших Англию, не проходит мимо его внимания. Кобэм так близко от Лондона — всего часа два езды на добром коне. Слухи о дивных событиях доходят в мгновение ока. Доставляются газеты, листки с новостями, будоражащие мысль памфлеты.

Не тот ли небывалый, вселенский переворот, о котором мечтали вольнодумцы всех веков, надвигается сейчас на Англию? Не рушатся ли до основания опоры старого порядка? Не наступает ли новое царство — царство справедливости? Все признаки налицо: пала власть лордов, пошатнулась всесильная церковь, король предстает перед судом подданных, народ поднимает голову по всей стране — те самые угнетенные и бесправные бедняки, кого возлюбил господь от века…

Что он, Джерард Уинстэнли, должен делать теперь? Каково его место, его роль в грядущем перевороте? Бекингемширские левеллеры призывают смести королевскую тиранию, уничтожить всякое угнетение и уравнять владения, чтобы каждый мог наравне с другими пользоваться своей долей земных благ… Они хотят установить древний библейский закон — око за око, зуб за зуб…

Но разве не был дан человеку новый закон — истинный закон справедливости? Разве не жили апостолы сообща, как братья, ничего не деля, хотя бы и поровну, а пользуясь всем совместно?