План D накануне - Ноам Веневетинов

ней через потайное окно, поморщился и уехал в Солькурск договариваться о поставках соли. Во всей кавалькаде он имел самый затрапезный вид. Думал ли он о Ганзе, когда строил Иордань? Нет, определённо, тогда он помышлял лишь о том, чтобы не оказаться на пути у любой комплектности войска; авантюрист, что тут говорить, делец мечты. Потом это стало очевидным. Вакантное место Новгорода, постепенное охлаждение Англии, концепция использования Kirchen unter Lagerhallen [44], туманные должности и уставы с немецкими именованиями, распространявшиеся по городу, — что ни признак действия или признак другого признака, то золото. Ему сказали, есть регистр, Иордани нужно в регистр, он, само собой, созвал рыцарей и велел привезти. Есть некий принцип, всегда имел место, в его жизни, потом в жизни доверившихся ему людей, довольно универсальный подход, как выяснилось впоследствии, когда всё бытовое обрамлялось героическим, потом уже просто эсхатологическим.

Обычной солью их не удивишь, поэтому он сразу придумал заход с чёрной, благо в его распоряжении имелось сколько угодно шахтёров, безмолвных и безразличных.

Готлиб ехал на конке, сидел с тремя бэббитами на империале, на следующей остановке поднялась женщина, в Петербурге их до сих пор сюда не пускали. Он посмотрел на неё вызывающе-укоризненно, она фыркнула и села спиной. Копыта били в брусчатку и рельсы, их тянула двойка гнедых. Внизу переговаривались гораздо оживлённей, отдавливали ноги, карманник, раскрывая газету, локтем ударил под дых офицерскую жену, та решила сходить раньше времени и постучала парасолью в крышу. Во лбу вагона имелся фонарь, сейчас потушенный, а если внутри кто и не чувствовал ответственности или масштабов подобных перевозок, то кучер мог напомнить, специалист по выговорам через плечо, сейчас его оттопыренные уши светились на солнце. Реборды уже на последнем издыхании, перед подъёмом остановились, форейторы впрягли ещё двух лошадей и сопровождали конку до пика. С нижней платформы развевался алый шарф.

Он решил попытать счастья в гетто, сбежал по лестнице и спрыгнул на ходу, пошёл пешком в сторону первой улицы. Пересёк её и затерялся в кривых порочных эллипсах, набредя на некий, как ему было пояснено прохожим, обывательский дом, где помещалась перевезённая из Солькурска частная лечебница.

Произошло несколько похожих случаев. Он не то отрубал, не то выкапывал черепа из могил и приставлял горгульям на внешних соборных системах водоотвода. Все только об этом и говорили. Г. тоже заинтересовался, раз уж больше нечем, вообще история интриговала, особенно в перспективе того, что Л.К. направил сюда своего нового эмиссара.

В полупустой погреб вошла рослая и плечистая пожилая женщина в лисьем полушубке и синем платке в белый горох. Решительным шагом она пересекла помещение и скрылась в задней двери, полуприкрытой гигантским бочонком с ржавыми ободами. Вскоре за ней появился старый согбенный человек, силящийся воздеть подбородок и взирать на окружающее всё ещё властно. Она вышла к нему, быстро условившись, сели за стол неподалёку. Сразу завели разговор про этого поприщина, он было принял их за супружескую чету в разводе. Оказалось, что кое-кто из развинченных грешит на пятнадцатого, не желая верить, что тот не более чем выдумка, а если и отголосок реальной хуёвой жизни, то столь далёкой и переиначенной, что не стоит и вспоминать. Он спросил, не грозит ли лечебнице опасность и не видит ли она тут связи с новой пациенткой. Получил ответ, что та хоть и родственница Доротеи, но вряд ли может знать про историю с братьями, слишком не в своём уме, и тут оба соскочили с его крючка.

Следил за домом второй день. Следил и ночью, давая себе три часа сна перед рассветом. Ханау он находил вполне приличным местом. Где в придачу к сыновьям родилась и германистика, реальность вспыхивала странными отливами. В тот момент, околачиваясь напротив, Г. ещё не думал про Иордань, все его мысли занимали четыре карлика в островерхих Lampenschirme [45], которых при всём сходстве он уже отличал. Несколько раз те скрывались под сводами и покидали дом, имея при этом самый независимый вид. После полудня наружу вышла женщина с длинной косой, со странно знакомым лицом, обеими руками она держала подол, выставив напоказ несколько нижних юбок, одна короче другой, унося таким образом что-то тяжёлое, размером с человеческую голову. Он покинул укрытие в переулке, торопливым шагом пустившись за фройлян. Нагнал, пошёл рядом, поглядывая в подол, перед собой, в декольте, в ухо, в подол. Там покоились монеты, серебряные, одинаковой чеканки. С одной стороны, как он имел возможность разобрать, помещался двуглавый орёл со всеми атрибутами вроде державы и короны, с другой — профиль венценосного субъекта с ленточкой на лбу или девичьей косицей и без бороды. С той, где орёл, год — 1855-й. Несмотря на это, и через сорок лет они выглядели новыми, хоть и потускневшими, ими мало покупалось порока и хлеба.

— Группа «Норд» желает держать концы под толщей до финальной парадиастолы, обмануть всех, весь мир, так что никаких шуток. Группа «Норд» состоит из двух постоянных членов с кодовыми именами Норд 1 и Норд 2, и двух сочувствующих — квазинорд 1 и квазинорд 2. Кроме того, существует группа оказывающих противодействие группе Норд, группа «Нарвская операция». В ней четыре постоянных члена: НО1, НО2, НО3 и НО4. Трудность их задачи состоит в разрозненности действий, они впервые объединились в группу только что, да и то не по своей воле, а одного из Нордов, квазинордов или НО. Один из квазинордов является вместе с тем и НО. Норд 1 исполняет роль руководителя акта подлога, но, при более вдумчивом созерцании, главенство его под сомнением, поскольку сильное влияние на него оказывает Норд 2. Норд 2 — это серый кардинал фальсификации, однако Норд 1 положительно хитёр и, возможно, ведёт какую-то свою игру. Знает всех участников двух групп, кроме НО3. Если бы он мог обличить его наверняка, то распрощался бы с пальцем скорее прочих. Зато точно всех знает квазинорд 1. Он владеет всеми необходимыми соотношениями, однако их всего немного, в частности то, что НО2 гораздо более осведомлён, чем Норд 1, о чём Норд 1 знает, но силится представить квазинорда 1 более разговлённым простотой, чем он есть на самом деле. Что до квазинорда 2, то в иерархии полноты он стоит ниже Норда 1, однако информация его обширней, используя это, он влияет на высоту шкалы искажения особенным образом, более не пряча действительность, но запутывая, крутя потоками, не случайными, часто противоречащими друг другу, оклеивая отражающей фольгой крупицы истины. НО2 совершил для раскрытия правды самый решительный и потому виктимный рывок. Он отдал в распоряжение