Гражданская война в США, 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники) - Кирилл Маль

Пока происходило это развертывание, майор Уит, командир «Луизианских тигров», не смог отказать себе в маленьком удовольствии. Увидев на противоположном берегу Бул-Рана одинокого офицера-северянина, он переправился через реку по имевшемуся здесь броду и выкрикнул в адрес неизвестного янки несколько горячих «приветствий», самым невинным из которых было, без сомнения, пожелание поскорее сгореть в аду.

Янки, не ответив ему ни единым словом, развернул коня и поскакал назад в расположение северян, а Уит, вполне довольный собой, вернулся к своим «Тиграм». Бравый майор не знал, что тот, кого он только что обложил последними словами, был не простой офицер, а командир бригады полковник Уильям Текумсе Шерман, и что своей выходкой он показал северянину место, где можно переправиться на правый берег.

Уит вернулся на холм Мэтьюз как раз вовремя. Северяне уже переправились у Садли Спрингс и двигались по дороге в сторону холма Генри. Впереди шел в слегка расстроенной походной колонне 2-й Родайлендский полк, и именно он первым испытал на себе силу оружия конфедератов.

Ружейный залп произвел в колонне северян страшное опустошение, а когда родайлендцы ответили на него беспорядочной стрельбой, даже не разворачиваясь в линию, солдаты Эванса снова отсалютовали им убийственным залпом. В тот же миг на поле боя появились командир бригады полковник Эмброуз Бернсайд и его непосредственный начальник командир дивизии генерал Хантер. Вместе они начали разворачивать бригаду в линию, прямо под огнем противника, и Хантер, которому в этот день исполнилось 59 лет, тут же получил «подарок». Одна вражеская пуля прошила ему левую щеку, а другая угодила в шею. Когда его, залитого [155] кровью, уносили с поля боя, он сказал Бернсайду:»Я все оставляю в ваших руках».

Бернсайд взялся за дело со свойственной ему энергией. Его бригада, кое-как построенная в боевой порядок или, вернее, в боевой беспорядок, двинулась вперед. Но южане, выждав, с величайшим хладнокровием, снова открыли убийственный огонь, и северяне впервые могли почувствовать на себе страшное преимущество, которое дает обороняющимся нарезное стрелковое оружие. Бригада Бернсайда, превосходившая врага по численности, по крайней мере, вдвое, не смогла даже приблизиться к кромке леса, в котором укрылись люди Эванса, и вскоре откатилась назад. Бернсайд также находился под впечатлением от этой стойкой обороны. Позже он доложил командованию, что на холме Мэтьюз его встретили шесть полков вражеской пехоты и по крайней мере две полные артиллерийские батареи.

Отступив под прикрытие леса, люди Бернсайда перевели дух и снова пошли в атаку. И снова их ждал «горячий» прием. Продвинувшись вперед на несколько сот метров, северяне затем в беспорядке откатились на исходные позиции. Но на помощь Бернсайду уже шли подкрепления — восемь рот регулярной пехоты при шести орудиях, а за ними — и остальные полки из бригады Портера. Вместе они двинулись в третью атаку, которая вылилась в огневое противостояние, и в течение часа почти б тысяч северян и 900 южан поливали друг друга безжалостным свинцовым градом. Люди валились [156] вокруг Эванса, как подрубленные деревья, сам отважный майор Уит, пытавшийся контратаковать со своими Тиграми, получил пулю в легкое, и был вынесен с поля боя.

Но доблестная полубригада стояла насмерть, словно вросла в землю, и сумела удержать позицию. Северяне, развернутые на открытом месте, не выдержали тяжелых потерь и опять отошли под прикрытие деревьев. Тем не менее Эванс понимал, что твердости его бойцов не хватит надолго. Вот уже целый час они выдерживали атаки превосходящих сил противника, а ведь в большинстве это были зеленые новички, впервые услышавшие свист боевой пули.

К счастью для Эванса, свежие части южан были неподалеку. Генерал Би из армии Джонстона, стоявший на левом фланге, услышал звуки боя, немедленно взял свою бригаду и стоявшую поблизости подчиненную ему бригаду Бэртоу и двинулся к месту событий. Прибыв на вершину холма Генри, он увидел чуть дальше на севере окутанный пороховым дымом Мэтьюз-Хил, густые шеренги федеральной армии за ним и понял все.

«Поле боя здесь, и мы сюда прибыли! — сказал он сопровождавшему его артиллерийскому капитану Имбодену. — Давайте ваши орудия, и побыстрее, а я поищу хорошую позицию».

Долго искать позицию не пришлось. Гонец, прибывший от полковника Эванса, просил и даже умолял скорее идти на помощь истекающей кровью полубригаде. Сначала Би не хотел двигаться с места: холм Генри был прекрасной оборонительной позицией, и он предложил Эвансу отступить и присоединиться к нему.

Но Эванс уже вошел во вкус, заупрямился и не пожелал оставить холм Мэтьюз, где полегло так много его храбрых парней. Тогда Би согласился и двинулся со своими бригадами ему на помощь. Он примкнул к правому флангу Эванса и загнул часть линии (бригаду Бэртоу) под прямым углом вдоль кромки леса. Это была новинка, впоследствии часто применявшаяся враждующими сторонами в ходе гражданской войны. Построение с загнутым флангом в виде латинской буквы L стало считаться одним из самых эффективных способов отражения фланговых ударов. [157]

Ждать новой атаки пришлось недолго. На помощь дивизии Хантера уже подошла свежая 3-я дивизия под командованием полковника Хейнцельмена, и Мак-Дауэл лично направил ее в наступление. Но южане, получившие подкрепление, казалось, обрели вместе с ним второе дыхание. Фронтальная атака более чем 7 тысяч солдат 3-й дивизии была с потерями отбита. Когда же Хейнцельмен отправил два полка — «Огненных зуавов» и «Зуавов Элсворта» — в обход на левый фланг Эванса, отважный полковник перегруппировал силы и встретил наступающих плотным ружейным огнем. «Зуавы» в своих ярко-красных мундирах и широких красных шароварах представляли собой отличные мишени, а стрелки Эванса уже доказали в этот день свою меткость. Атака захлебнулась в считанные секунды.

Но вдруг командиры конфедератов заметили, что со стороны Бул-Рана на них движется новый враг. Целая федеральная бригада обходила их с тыла, грозя отрезать от остальной армии. Би и Эванс поспешно дали приказ об отступлении.

Эта новая опасность угрожала конфедератам со стороны одной из бригад дивизии Тайлера, которой командовал будущий герой войны и соратник Улисса Гранта полковник Шерман. Все это жаркое и неспокойное утро он пребывал в самом дурном расположении духа. Где-то неподалеку от расположения бригады должен был вот-вот начаться бой, и атака на позиции мятежников по каменному мосту оказалась бы весьма своевременной. Но Тайлер словно впал в сонное оцепенение [158], и его мощная дивизия (более 12 тысяч человек) без толку парилась под жарким вирджинским солнцем на правом берегу реки.

Деятельная натура Шермана не могла примириться с такой пассивной ролью. Когда, выехав на прогулку, он наткнулся на беззаботного майора Уита и увидел, что совсем рядом есть еще одно удобное для переправы место, решение было принято им сразу же. Даже не спрашивая разрешения у Тайлера, он двинул свою бригаду к обнаруженному броду, и полковник Киз, которому также до смерти надоело стоять на одном месте, последовал за ним.

Момент для переправы, хотя Шерман этого и не знал, был выбран очень удачно. Одно появление его бригады на поле боя вынудило южан очистить позиции холма Мэтьюз. В полном беспорядке они откатывались к холму Генри, и люди Шермана, открывшие огонь по 4-му Алабамскому полку, почти превратили это отступление в бегство.

Впрочем, северяне не могли их преследовать. Обе дивизии, принимавшие участие в утреннем бое, пришли в совершенное расстройство, и Мак-Дауэлу потребовалось время, чтобы навести порядок. Свежую бригаду Шермана он поставил в центре новой линии. Справа от него стала бригада Бернсайда, слева — Портера. Мак-Дауэл лично объехал свои полки с криком «Победа! Победа! День наш!», и северяне двинулись вперед.

На этот раз их наступлению, казалось, уже ничто не могло помешать. Правда, батарея капитана Имбодена, прикрывая торопливый отход бригад Эванса, Би и Бэртоу, открыла по федералам огонь с вершины холма Генри, а затем вниз по склону этого холма навстречу трем вражеским бригадам двинулся небольшой полк повстанцев. Это был отряд, носивший по имени своего командира гордое название «Легион Уэйда Хэмптона». Как и бригады Би и Бэртоу, его привлек к холму Генри шум битвы, и он прибыл как раз вовремя, что бы прикрыть беспорядочное отступление своих предшественников. Разумеется, долго продержаться против превосходящих сил противника отважный «Легион» не мог. Под сильным ружейным и артиллерийским огнем он стал быстро отступать, правда, сохраняя при этом полный порядок. [159]

Тем временем генерал Би, отходивший, как и положено командиру, в последних рядах своей бригады, лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Холм Генри был очень удачной позицией, на которой можно было встретить противника. Издали он напоминал череп лысеющего человека. Его северный склон, почти лишенный растительности, походил на голый лоб. Здесь стояли два дома: хижина освобожденного негра Робинсона и несколько выше, на краю обширного плато, жилище вдовы Генри — беспомощной 80-летней старухи, бывшей в тот день дома в своей постели. Южный склон холма, начиная от «темени» и вплоть до «затылка», был покрыт густым лесом, дававшим прекрасное прикрытие войскам, которые могли бы защищать эту позицию от наступающего с севера врага.