Гражданская война в США, 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники) - Кирилл Маль

К счастью для Конфедерации, этот план был отвергнут. Генерал Роберт Ли, тогда главный военный советник президента, счел его «блестящим и обстоятельным», но, по сути, невыполнимым. В задачу Борегара, как верно заметил Ли, входила оборона Ричмонда, и он лишний раз попросил не в меру энергичного генерала не забывать об этом. Решение было верным. Неопытные, кое-как обученные войска южан пока что не годились для сложных стратегических маневров, и простая оборона была для них наилучшим образом действий.

Борегар, однако, на этом не успокоился. Когда между 8-ю и 9-ю часами вечера 15 июня он узнал о выступлении армии Мак-Дауэла, то немедленно обратился к Девису с просьбой перебросить к нему на помощь армию Джонстона из долины Шенандоа и бригаду Холмса, стоявшую несколько западнее у Аквиа-Крик. Против этого предложения возразить было нечего: у Борегара было всего 21923 человека всех родов войск при 29 орудиях, в то время как у Мак-Дауэла, по словам того же Борегара, не менее 50 тысяч (в действительности 34127 человек). После непродолжительных переговоров Девис дал свое согласие на объединение армий. 17 июля Борегар телеграфировал Джонстону: «Военный департамент приказал вам соединиться со мной. Если возможно, выполните приказ немедленно, и вместе мы сокрушим врага».

Армия же Борегара уже была вполне готова к приему «дорогих гостей» с Севера. Железнодорожный мост через Бул-Ран был взорван, пикеты, расположенные близ Сентервилла, получили приказ отходить, не вступая в перестрелку с [142] врагом, и лишь по возможности затруднять его продвижение поваленными деревьями и прочими препятствиями. Основные силы Борегара заняли позиции позади реки Бул-Ран, причем каждая из его бригад прикрывала один из многочисленных мостов или бродов. Сама эта река не была ни слишком широкой, ни глубокой, но все же могла представлять из себя препятствие для наступающей армии и была хорошей оборонительной позицией.

18 июля вблизи Сентервилла появилась, наконец, давно ожидаемая армия Мак-Дауэла, и ее передовые части немедленно двинулись к Бул-Рану. Издалека, как писал очевидец, она напоминала «колючее чудовище, медленно и старательно поднимавшееся в гору», но столь грозно эта армия могла выглядеть разве что с большого расстояния. Вблизи же она походила на цыганский табор или на торговый караван, или на процессию кающихся грешников, словом, на что угодно, но только не на наступающую армию. Тот четкий порядок, который так восхитил корреспондента «Стар», сохранялся недолго.

Уже на первых милях пути, ломая походный строй, солдаты-северяне начали разбредаться по окрестностям в поисках воды, ягод и съестных припасов, и офицеры оказались совершенно бессильны что-либо сделать. Кроме того, как выяснилось, трехмесячные вояки были малоподготовлены даже к коротким пешим переходам. Вскоре многие из них не могли продолжать путь из-за больных ног и общего истощения. Другие поспешно выбрасывали из ранцев все, что казалось им излишней тяжестью, в том числе и заготовленные заранее трехдневные рационы. Изнурительная удушливая жара, конечно, не облегчала тягот этого короткого похода, и несколько человек даже умерло от солнечного удара. В результате к Сентервиллу армия северян подошла измученной, беспорядочной и голодной: имевшиеся в ранцах припасы были съедены или выброшены.

Но Мак-Дауэл не стал дожидаться, пока его армия переведет дух и придет в себя. У многих из солдат заканчивался срок службы, и, если он хотел, чтобы они приняли участие в сражении, ему следовало поторопиться. Поэтому Мак-Дауэл сразу направил к Бул-Рану самую большую из своих дивизий [143] под командованием Тайлера с тем, чтобы она «пощупала» оборону мятежников на их правом фланге и выяснила возможности его охвата.

Выбор был неудачным. Тайлер, который, хотя и командовал крупнейшей из дивизий Мак-Дауэла, был неопытным командиром, никогда не принимавшим участия в сражениях, это не мешало ему, однако, считать себя несправедливо обойденным назначением Мак-Дауэла на пост командующего армией, и теперь он решил доказать правительству и президенту, что это назначение было ошибкой. Правда, Мак-Дауэл строго приказал ему не ввязываться в серьезное дело, но что значил приказ какого-то бригадного генерала, когда представлялась такая блестящая возможность себя показать! И Тайлер решил рискнуть.

Пройдя со своей дивизией через Сентервилл, он двинулся по дороге на юго-восток, к броду Блэкберн, который был объектом его рекогносцировки. Установив на вершине холма батарею нарезных 20-фунтовых пушек Паррота, Тайлер приказал открыть огонь. Конфедераты немедленно ответили ему из своих гладкоствольных «Наполеонов», но их снаряды [144] не доставали до позиций северян и лишь бесполезно вспахивали землю в нескольких сотнях метров перед фронтом врага. Тайлер счел это обстоятельство благоприятным и послал в атаку две роты 1-го Массачусетского полка. Неопытные волонтеры спокойно пошли вперед, не подозревая, что за деревьями, которыми густо порос противоположный берег, их поджидает целая вражеская бригада.

Командовал ею Джеймс Питер Лонгстрит — опытный и хладнокровный офицер. Подпустив противника поближе, он приказал открыть огонь. По неопытности его люди взяли прицел слишком высоко, но психологический эффект от залпа целой бригады был впечатляющим. «Пули гудели, как пчелиный рой, — вспоминал полковник северян, участвовавший в этом деле. — Парни из Массачусетса остановились и открыли ответный огонь, но не могли удержаться долго. Вскоре они поспешно, почти бегом отступили вверх по холму, а вслед им звучали выстрелы и доносилось издевательское улюлюканье».

Эта неудача, однако, не отрезвила Тайлера, и он решил пробить оборону противника большими силами. На этот раз в атаку пошел 12-й Нью-йоркский полк из бригады полковника Ричардсона, но южане уже поняли, что надо делать. К тому же к ним подошли подкрепления — несколько рот из бригады Эрли, так что Нью-йоркцев ждала та же участь, что и массачусетцев. Встреченные еще более плотным огнем, чем их соратники, они продержались на берегу Бул-Рана целых полчаса и обратились в бегство. Южане, переправившись через реку, ударили затем по 1-му Массачусетскому полку, который был назначен в качестве поддержки этой атаки, и отправили его вслед за 12-м Нью-йоркским.

Атака Тайлера таким образом полностью провалилась, и он сам не мог этого не признать. Напрасно пылкий полковник Ричардсон, названный солдатами Драчливым Диком, настаивал еще на одном ударе. Тайлер совсем упал духом и отказал ему в возобновлении атаки. К тому же в этот момент Мак-Дауэл, встревоженный тем, что дела у брода Блек-Берн принимают ненужный ему оборот, послал к Тайлеру своего офицера со строгим приказом прекратить самодеятельность. Тот не стал спорить и ограничился артиллерийской дуэлью, которая не нанесла обеим враждующим сторонам [145] особого урона. «Этот артиллерийский бой имел комический эффект, когда федеральный снаряд угодил в дом Мак-Лина, где размещалась моя главная квартира, и уничтожил ужин, который готовился для меня и моего штаба», — вспоминал Борегар.

Дело у Блек-Берн Форд, ничтожное по своим размерам, имело тем не менее далеко идущие последствия. Оно было хорошим началом для конфедератов, поднявшим их боевой дух, и плохим для юнионистов, боевой дух которых, напротив, снизился. Вдобавок Мак-Дауэл обнаружил у некоторых своих генералов опасное стремление к независимости и нежелание следовать его инструкциям и приказам. Пока что это стремление не имело катастрофических последствий, но в генеральном сражении оно могло обернуться полным разгромом федеральной армии.

Хуже же всего было то, что после дела у Блек-Берн Форд тщательно продуманный и взвешенный до последней унции план Мак-Дауэла пошел насмарку. Тайлер своей безуспешной атакой на правый фланг мятежной армии наглядно продемонстрировал, насколько сильна в этом месте их оборона. Военные топографы и инженеры, посланные на разведку в район бродов Мак-Лин и Юнион Милз, вскоре доложили лсомандующему, что охват правого крыла конфедератов невозможен. Дороги, проходившие здесь, были слишком узкими и извилистыми для такой большой и неорганизованньй армии, как армия Мак-Дауэла. Налицо была необходимость составления нового плана, а на это требовалось время, и командующий северян был поневоле вынужден отложить атаку на несколько дней.

Задержка оказалась фатальной. Во-первых, за это время срок службы части добровольцев истек, и они, наплевав на надежды нации и честь мундира, покинули армию и направились по домам. «Тщетно просил я полки остаться на службе еще хотя бы на самое короткое время, — писал об этом эпизоде кампании сам Мак-Дауэл. — Бывший в то время при армии военный министр употреблял все усилия, чтобы удержать батарею еще хоть на несколько дней, но также без успеха. Они настаивали, чтобы их непременно распустили в ту же ночь. Желание их было исполнено, и на другой день, в то [146] время как остальная армия двигалась в атаку и раздавались уже выстрелы неприятельских орудий, волонтеры эти отправились по своим домам». К счастью для северян, эти бескровные потери оказались не слишком ощутимыми для армии. Ее ряды покинул только один полк — 4-й Пенсильванский — и одна батарея 8-го Нью-йоркского артиллерийского полка. Но Мак-Дауэл мог теперь сделать выводы относительно боевого духа своих трехмесячных волонтеров, и выводы эти были самыми неутешительными.