Доказательство человека. Роман в новеллах - Гончуков Арсений

На 743-й этаж лифт долетел за считаные минуты, Артем успел подумать, что в общем-то неплохая мысль расположить комнаты для допросов на самых верхних этажах, а не в подвале. Наверху всегда светит солнце, оттуда почти не видно земли, которую закрывает плотный облачный ковер. В кабинеты насосы нагнетают чистейший отфильтрованный воздух.

Еще из флайки майор позвонил Егорычу – нет ли новостей? Вечно заваленный работой механик был далек от актуальных слухов, но Артему звонить было больше некому. Полковник Семенов не отвечал уже сутки. Оператор, сменщик Артема биогибрид Аркадий, долго не брал трубку, после чего прислал сообщение, что сам наберет, но так и не нашел минутку. Дашу Артем не стал лишний раз дергать, потому что она, конечно, ответит, но она – единственная нить, связывающая его с работой, и ее нужно беречь, а не бомбить личными звонками, вычерпывая щедрые, но все же конечные запасы доверия и расположения.

Денис Прищепин встретил его скороговоркой, голос его был деловит и негромок:

– Артем Павлович, приветствую, чай или кофе, присаживайтесь вот сюда, нет-нет, здесь может быть прохладно, вот сюда, можете курить, у нас курят, и да, ведется запись, как вы понимаете… Да ничего страшного, скиньте журналы на пол, и попрошу буквально одну минуту, вы пришли чуть раньше, я мигом вернусь…

Следователь Прищепин оказался высоким худым мужчиной с узким вытянутым лицом, черной челкой, падающей на бледный лоб, и быстрыми легкими паучьими движениями. Он почему-то выглядел старше своего возраста, как привядший на пятый день в вазе цветок. Впрочем, улыбка, светлая и по-мальчишески доверчивая, немного сглаживала это странное впечатление.

Вернулся он быстро, бросил на стол папку, объявил в микрофон номер дела и допроса, озвучил дату и время, после чего вышел к Артему, встал перед своим белоснежным стеклопластиковым столом и присел на краешек.

– Артем Павлович, наши отцы были знакомы, но, скорее всего, вы слышали много негативного… Мы сейчас об этом говорить не будем, конечно, но я просто хочу заметить, что я очень ценю свою работу и крайне ревностно отношусь к процедуре следствия, чтобы впускать в нее, эм, так сказать, личные эмоции… – вдруг он коротко засмеялся. – Как будто эмоции бывают не личные! Ха-ха! Глупость сказал!

– Да, я тоже пришел говорить о деле, Денис Лаврентьевич. – Артем не оценил попытку непринужденности, не очень подходящей к его проблемам, но Прищепин, кажется, желания одернуть его не заметил.

Минут через сорок допрос стал для Артема напряженным и очень мрачным, и, если бы он вспомнил, как разговор начинался, он бы пожалел, что не попытался хотя бы немного сократить дистанцию с заочно знакомым молодым следователем…

– Вы с предельной точностью по мониторам инфракрасного слежения за датчиками мехтел могли видеть, что так называемый Макс-10, во-первых, сильно греется и идет на то, чтобы даже ценой критического для мехтела отключения энергии добежать до цели… Это нетипичное для роботов поведение. Во-вторых, вы однозначно видели, потому что не могли не видеть, что у бегущего выходят из строя шарниры, как минимум два из шести, я не говорю уже про электромагнитную защиту контура…

– Два шарнира? Я видел один… – растерянно сказал Артем.

– На самом деле три. Но не важно. Критический запрос был точно отображен по двум, вы не могли не видеть. Далее. И здесь повторю то, что мы с вами уже обсуждали десять минут назад, – две! две выпущенные ракеты не убили Макса, что абсолютно точно говорило о том, что перед вами ну как минимум не совсем обычный механизм… И наконец, главное, Артем Павлович. Да, добавлю, что последнее предупреждение вы делать не стали почему-то, но ладно, бог с ним… Главное в том, что вы видели, что Макс-10 – модель старая, и вы сами признались Дарье Артуровне, что не знаете, что это за модель… А зря. Как раз нужно было выяснить это в первую очередь. Если были сомнения.

– Но… Слушайте… Это невозможно, это полный бред, чтобы на поле боя был человек… Я не предполагал, я не мог даже представить… – бормотал Артем с незнакомой ему жалобной интонацией.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Далее… Уже заканчиваю, Артем Павлович… Я бы хотел отметить, что у следствия есть неопровержимые доказательства, что вы имели возможность сделать хотя бы попытку связаться с руководством операции, чтобы выяснить иными способами, что у бегущего нет бэкапа и вы имеете дело не просто с живым человеком, но с уникальным кодом, который по своей глупости и по причинам, которые мы только выясняем, полез под огонь без дубликата…

– Но время, он мог…

– Он мог скрыться, я понимаю. И тогда – вот ирония! – статья была бы у вас куда менее тяжелой. В остальном… Знаете, Артем Палыч, есть беспорядки, стычки, «войнушки», как мы их называем, но есть ценности… Есть незыблемая ценность, которая неоспорима, – это жизнь, личность, сознание, да хоть самый ничтожный код самого примитивного человека, но если он живой, то его охраняют все конвенции и законы, на оторых держится наш многообразный мир… Иначе…

Следователь замолчал и картинно, будто в кино, вскинул подбородок, сложил на груди руки и посмотрел в окно.

– Иначе грош цена сотням и сотням лет, за которые мы построили цивилизацию персонального бессмертия каждого живого существа…

Сделав многозначительную паузу, Прищепин посмотрел на Артема и пренебрежительно хмыкнул:

– Как мог оператор, в руках которого оружие с двух десятков разнокалиберных дронов, открывать огонь, не выполнив дополнительную проверку сомнительной цели… Как? Как вы могли, Артем Палыч, стрелять в то, что не проверили, хотя могли бы… повторяю, могли…

Последние слова он произнес жутковатым шепотом, как будто погладил Артема по спине металлической щеткой.

Когда Прищепин замолчал, они провалились в тишину, как в вакуум, и тут Артем почувствовал нечто странное – у него горели щеки, лоб, уши.

«Господи, что со мной?» – подумал он с ужасом.

Ему было стыдно. Как школьнику.

Вздрогнув от этой мысли, которая сама по себе была еще более постыдной, Артем вдруг громко, но скомканно, как будто в этот момент его ударили по губам, бросил:

– Завоевался.

В этом слове был и позор, и обвинительное заключение, и правда. Артем уже не понимал, что хуже. Прищепин не ответил. Он остановил запись, и они, не поднимая друг на друга глаз, попрощались.

Вышел из оцепенения майор только внизу, в фойе, когда достал телефон и увидел двадцать семь неотвеченных от Марины. Как ударило током – что случилось? Бросился на парковку, набирая супруге. Услышал ее голос, и через мгновение тревога сменилась гневом.

Флайку Марины прямо на ходу взломали хакеры – открыли двери, нарушили работу двигателей и чуть не выбросили ее с высоты сто двадцать метров. А когда она пришла домой, по кухне шарахались два дрона – окна были вырезаны. Что они искали, непонятно, успели смыться. Но это не важно, это – грубое и наглое вторжение в частную жизнь, кто-то демонстративно переходит черту и готов нарушать законы, чтобы достать его семью.

На следующий день семья бежала. Артем арендовал дальнобойный «Хаммер» на восьми двигателях, рано утром они погрузили в него все самое необходимое и двинулись в путь. Когда отъезжали от дома, Марина едва сдерживала слезы. Она сильная. Когда покидали город, у Артема мелькнула мысль, какая прочная и любящая у него семья: так смело встретить беду и даже не упрекнуть.

Но затем произошло странное. Неприятное. Никто не стал выключать в машине радио, никто не протянул руку, хотя мог бы.

По радио начали говорить, что дело майора оператора ГУ МВД по Москве Артема Лукина ввиду его исключительной социальной значимости будет рассматривать Межведомственная комиссия высшего органа исполнительной власти страны – Совета России. Но, что самое плохое, иск в суд на Лукина подал силовой блок виртуальных сил Ассоциации цифровых ведомств – так называемая Цифра.

Диктор говорил очень официально, но путано. Кажется, в редакции сами не до конца понимали, что за процесс их ждет и как правильно его освещать. Слишком серьезные выходили на арену игроки.