Ночи тайного агента - Георгий Иванович Киселев

усадил на нем.

— Что с ним? — заподозрил неладное следователь.

Конвоир только хмыкнул и пожал плечами.

Следователь отпустил конвоира и приступил к допросу со своим неизменным вопросом о деньгах, но допрос не клеился. У недавно выдающегося интеллектуала глаза по коровьи затуманились, а на подбородок текла слюна.

— Ты мне придурка не разыгрывай! — разошелся в гневе следователь.

Конструктор наконец увидел кипевшего котлом следователя и расплылся дебильной улыбкой. А я подумал: доза оказалась великовата, она не только отшибла память, но и слепила идиота. Одно радовало, не отправил своего бывшего руководителя-мучителя к праотцам.

Следователь разошелся не на шутку, перегрелся до красна, словно готовый взорваться от излишков давления котел. Он тряс допрашиваемого, брызжа слюной и гневом, но в ответ все та же бестолковая ухмылка. Наконец он сдался, снял телефонную трубку, вызывая тюремного медика.

Вскоре явился толстяк в белом халате с набором медицинских причиндалов в чемоданчике. Он быстро понял, что от него требуется и занялся обследованием пациента. Вскоре он вынес вердикт: заключенный психически не здоров, но окончательный диагноз могут вынести только в специализированной клинике, психиатрической.

Следователь скрипнул зубами, но краснота с него сошла, больше не летела слюна от избытка гнева. Он отдал толстяку распоряжение подготовить конструктора к отправке в закрытую клинику для обследования и лечения при необходимости.

На этом миссия Блохи в тюрьме завершилась. Когда она прискакала ко мне, то первым делом отправилась в герметичный пакет, который я впоследствии выбросил. Блоху тщательно промыл под струей воды, подержал в растворителе и вновь промыл. Сумасшедший взор конструктора пугал, я опасался, как бы и самому не свихнуться от остатков яда на теле Блохи. Я взглянул в зеркало, но на меня смотрело настороженное и немного испуганное лицо, признаков дебила не заметил и облегченно вздохнул.

Я еще долго держал под наблюдением генерала, конструктора и следователя. Следователь так ничего не накопал, но генерала отправили на пенсию, а об операции «Блоха» практически забыли в секретном ведомстве. Конструктору вернулись былые способности, но память последних лет восстанавливалась медленно, по крайней мере он обо мне так и не вспомнил ни разу. Вообще то конструктора можно было выпускать на волю, психиатры признавали его дееспособным, доказательств воровства следствие так и не обнаружило, ведь все документы по проекту сгорели. Но следователь, оставив уже практически здорового человека в психушке сорвал зло за свое проваленное следствие. За проваленное дело его конечно не наградили, отправили на менее ответственную работу, и он лишь за стаканом водки оплакивал свою разбитую карьеру и поминал недобрыми словами генерала и конструктора.

Генерала я практически не вспоминал, а вот к конструктору тянула вина, ведь именно я помог устроить его в психушку. Конечно, он злодей, но сердце не камень — я его давно простил.

И однажды я решился пойти с ним на контакт, не посредством Блохи, а лично. Свидания с ним были разрешены, ведь дело против конструктора закрыли за недостатком доказательств, и он числился в психушке простым пациентом.

В зале свиданий люди располагались небольшими кучками, это родственники и знакомые пришли навестить пациентов. Дежурный врач подвел меня к одинокому столику в углу зала. Врач пошел по своим делам, а я поздоровался с конструктором.

Конструктор вежливо пожал протянутую руку, но не узнал меня, и я решился немного подтолкнуть застоявшуюся память.

2014 г.

НЕГОДНИЦА

Минск, 1990 год

Я и сейчас не ангел, но до сих пор удивляюсь жажде наживы, покорившей меня всю полтора десятка лет назад. Я чувствовала в себе силы Сатаны, дерзко смеялась над следствием. Моему дару контакта с человеческой психикой позавидовали бы все провидцы и целители. Куда до меня Вандам, Кашпировским и Чумакам… Разве могут они читать чужие желания? А незаметно, без слов, на расстоянии подсказывать мысли, управлять поступками?

Обладая таким арсеналом, я была действительно могущественна. Жажда наживы (теперь мне деньги не нужны), жажда власти над, душами (зачем мне сейчас подтверждение послушания маленьких, уродливых душонок) и привели к необычному преступлению.

Армения, 1974 год, 2 октября, 22 часа

Грант вцепился в камень последним усилием, но постепенно силы покинули руки, и ущелье встретило тело Гранта болью и криком. Крик усилился эхом и унесся ввысь, к белоснежному Арагацу.

Панихиду по усопшему справляли плач шакалов и шум мелкого, но бурного Аракса, уносившего бездыханное тело к уже ненужной мечте — Турции.

Горы были безлюдны. Только визг покрышек несшегося к Еревану автомобиля напоминал о человечестве.

Ереван, 1974 год, 3 октября, 10 часов

Звонок рассеял миражи мечтаний Вардана Макаряна о недосягаемой Назели.

− Макарян у телефона, — для солидности с хрипотцой произнес Вардан.

− Привет Вардан, − пищало в трубке, разрушало мираж Назели, − Тебе шеф дает новое дело.

−Угон автомобиля?

− Нет! Тело мужчины, нашпигованное загадками.

− Где обнаружен? − нервно перебил Вардан.

«Неужели настоящее дело?» − подумалось ему. Глаза следователя сверкали не хуже прожекторов, а ноздри трепетали, пытаясь уловить утерянный след через телефонную трубку.

− Нашли пограничники, − продолжала, пищать трубка. − У самой границы, в Араксе.

− Перебежчик-неудачник? − несколько охладев, уточнил Вардан. − Нет! Умер он далеко от границы, в горах. На теле обнаружены: ножевое ранение и следы падения на камни с нескольких метров. На пальцах три перстня с «камешками» общей стоимостью около 10 тысяч. В карманах найдено 183 рубля 78 копеек и надпись на счете ресторана гостиницы «Ани».

− Какая надпись?

− Глупость какая-то, − в трубке хихикнуло, и она вновь заговорила: − Инна, все деньги в сиамском коте.

− Труп опознали?

− Нет! Но на левой руке покойника татуировка синего цвета «Грант».

Минск, 1990 год

Конечно, не все было по-моему. Если человек исполняет чужую волю, то он может взорваться, уйти от повиновения. У исполнителя воли психика не должна насиловаться, а только подталкиваться, в свойственной ей и нужном мне направлении. Исполнителей я подбирала удачно, но… Тысячи но, тысячи неожиданностей вмешивались в задуманное. Чаще всего мешали конкуренты или сообщники исполнителей. Но самым важным было то, что ни те, ни другие не имели никакого представления о моем участии в этом деле. Они и представить не могли, что являются куклами, которых я вожу за невидимые ниточки в своем необычном спектакле.

Ереван, 1974 год, 3 октября, 20 часов

Живот Петросяна уже давно достиг своего финиша, но аромат хороваца мог поднять из гроба даже покойника, а аппетит Петросяна и не