Это мучительное пламя - Ксения Мартьянова

успела, что поставить на стол пластиковый стаканчик и скинуть с плеча сумку. В эту же секунду открывающаяся дверь кабинета заставила её вздрогнуть – как, однако, вовремя она отделалась от кофе!

– Эбигейл, – знакомый волевой голос моментально образовал в приемной – без лишней скромности признаться, – гробовую тишину, – зайди ко мне.

– Да, мистер О'Доннелл, – тихо ответила она, чувствуя, как от обреченности и страха подгибаются коленки. Влипла. Она определенно влипла! Успокаивающий взгляд подруги немного подбодрил и, взяв со стола блокнот, Эбби сделала вдох и направилась к кабинету.

Сэмюэль О'Доннелл был приятным мужчиной лет сорока пяти афроамериканской наружности с невероятно завораживающими серо-голубыми глазами. Несмотря на всю суровость и твердость, которые были присущи его характеру, Эбби никогда не встречала руководителя добрее и чувственнее. Звучит невероятно, но это был неоспоримый факт.

Восемь месяцев назад Сэм стал её Ангелом-Хранителем: поверил в её ответственность и желание работать, дал ей место, многому научил… а теперь ей предстояло попытаться объяснить причину, по которой она его, скорее всего, сильно разочаровала.

Что она скажет? Что совершила прогулку на вертолете, застряла на острове с человеком, от которого бежала из Нью-Йорка, заночевала с ним в пещере – подробности лучше опустить, – а затем до чертиков в голове напилась на его яхте? Что опоздала потому, что утром чувствовала страшнейшее – и к слову, первое в своей жизни – похмелье? Право же, это было бы не лучшее объяснение. В любом случае, Сэмюэль не позволил ей дать даже такого.

– Несколько часов назад нам поступил новый заказ, – подходя к столу, произнес он прежде, чем Эбби переступила порог кабинета, – очень важный. Он требует повышенного внимания, и, ко всему прочему, незамедлительного и безукоризненного выполнения.

Поняв, что тема с её опоздаем, если и не закрыта, то, по крайней мере, отложена, она открыла нужную страницу и стала записывать:

– Это будет благотворительный бал-маскарад. Приглашены весьма влиятельные люди, поэтому всё должно быть организовано по высшему классу. – Эбби кивала, делая соответствующие пометки. – Клиент прислал некоторые пожелания, но в основном захотел, чтобы декорации, музыка и тематика были продуманы именно нами. Должна быть организована выставка. На ней будут представлены работы сироток из всех наших приютов. Вся та сумма, которую удастся собрать, будет направлена в фонд помощи этим детям.

Какое хорошее дело, – подумала она, чувствуя, как от сказанного Сэмом у неё теплеет на душе.

– Сколько у нас времени?

– Три дня.

– Три дня? – Эбби замерла, а затем медленно подняла голову. – Но… мистер О'Доннелл, это невозможно. Если мероприятие будет таким широким и значимым, как вы говорите, то для того, чтобы не сделать ошибку, нужно спланировать всё до мелочей. А за такой короткий срок, шанс сделать всё совершенно, сводится практически к нулю.

– Я и сам осознаю это, – ответил Сэм, и Эбби поняла, что именно так оно и есть, – и даже пытался объяснить это заказчику, но он не стал меня слушать. Три дня – и это было его последнее слово.

– Почему вы не отказались? – Спросила она. – Зачем взяли на себя такую ответственность?

– Если бы ты видела этого человека, то поняла бы, – он вскинул руку к волосам и как-то нервно усмехнулся, – этой властности в его глазах просто нельзя сказать «нет». Он ведет себя так, словно не только этот город, но и весь мир принадлежит только лишь ему.

Эбби затаила дыхание. Сердце забилось чаще. «Он ведет себя так, словно не только этот город, но и весь мир принадлежит только лишь ему». Господи, почему она подумала именно о Нем? Разве на свете больше нет ни одного Гордеца, считающего себя властелином мира? Но ведь… а вдруг…

– Мистер О'Доннелл… – в горле предательски запершило, говорить становилось немного труднее, – а как зовут клиента?

Сэм немного помолчал – задумался? – затем опустил руку и запустил её в карман своих брюк. Она ненавидела молчание. Оно душило. Становилось всё невыносимее с каждым мгновением.

– Энтони Райс, – наконец, ответил он, и Эбби, не сдержавшись, в облегчении прикрыла глаза. Боже, спасибо тебе. – Не знаю, кто этот человек, – продолжил Сэмюэль, – но думаю, что способен он на многое. И лучше нам очень постараться не совершить промаха.

Эбигейл кивнула, хотя всё ещё чувствовала, как тело отчего-то дрожало.

– Я сообщу Джеку.

– Нет, – ответ Сэма остановил её на выходе, заставив растерянно повернуться. – Я хочу, чтобы этим занялась ты.

Коленки снова подкосились. Она ослышалась или…

– Я? – только и сумела выговорить Эбби, а затем практически задохнулась от переизбытка эмоций.

– Да. – Господи, не ослышалась. Но всё ещё искренне надеялась, что он шутит. – Зная то, какая ты, и на что способна, я могу доверить организацию этого бала только тебе.

Не шутит. Он, в самом деле, не шутит.

– Мистер О'Доннелл, я не думаю, что…

Он остановил её одним движением руки.

– Если у тебя нет объективных причин для отказа, то выполняй распоряжение.

Эбби постаралась взять себя в руки. В самом деле, её «я не уверена», «я не думаю», «я не смогу» и тому подобное никак не повлияют на решение Сэма. И, если уж и вступать с ним в перепалку, то делать это, по крайней мере, по-деловому.

– Сейчас я занимаюсь заказом Уилсонов, – серьезно начала она, машинально сильнее сжимая пальцами корешок блокнота. – Они хотели, чтобы их юбилей организовала именно я.

– Передашь все планы и наработки Кэтрин, – распорядился Сэмюэль. – Твои идеи никуда не денутся, но над их воплощением придется поработать ей. Думаю, что она справится с этим блестяще.

И здесь, к сожалению, Эбигейл была с ним полностью согласна.

– Джек справится лучше, чем я, – вновь попыталась она. Ей хотелось визжать: это слишком ответственно! Слишком! Но она молчала, продолжая контролировать панику внутри. – Он занимается этим уже шесть лет, а я только несколько месяцев, и…

– Не имеет значения, сколько человек работает, – перебил её речь Сэмюэль. – Важно лишь то, как он это делает. – Эбби пришлось неосознанно поднять на него глаза. – В этой фирме Джек – лед, а ты – пламя. У нас есть клиенты, которым нужен холод и расчет, и тогда в игру вступает Каллаган. Но этому благотворительному балу нужно кое-что совершенно противоположное. Ему нужно сердце. Потому что он должен задеть людей за живое. – Она молча отвела глаза, не зная, что может, или что должна сказать. Где-то в глубине души, Эбигейл понимала, что Сэмюэль прав, но что, если вдруг что-то пойдет не так… – Ты помнишь прием Габриэля Лазаля? – Будто бы прочитав её мысли, вдруг спросил он.

Сделав небольшую паузу, Эбби кивнула.

– На том вечере мы познакомились.

– Тот